— Нет, тупица. Тристан рассмеялся и с озорным блеском в глазах обхватил своими большими ладонями мои щеки. — Шучу! — Его пальцы крепче сжали щеки, когда он снова наклонился вперед, осматривая мою кожу. — А я уже подумал, что придется кого-нибудь убить, — драматично вздохнул он, и мне в нос ударил сладкий аромат перечной мяты. — Я считаю, что ты выглядишь очень даже круто. — Ну, спасибо, — сказала я, высвобождаясь из его рук, чтобы встать с дивана. В горле внезапно пересохло. — Хочешь чего-нибудь выпить? — Свежевыжатый апельсиновый сок вполне сойдет, — предложил он. Я фыркнула и поборола желание щелкнуть по его уху, когда обходила диван, направляясь на кухню. — Получишь только воду. — Не возражаешь, если я проверю воображаемый бейсбольный матч на твоем Макбуке? — Валяй, — ответила я ему, доставая из шкафа два стакана, а затем наполнила их льдом и водой из холодильника. — Как прошли выходные? — Дерьмово, — просто сказал он, издавая странный звук. — Не знал, что у тебя есть аккаунт в Facebook. Я вспомнила, что не вышла из профиля, прежде чем выключила экран, но там не было ничего такого, за что мне бы пришлось краснеть. Кроме парочки постов, которые опубликовала Зои. — Он есть у всех. Даже у моего отца есть аккаунт в Facebook. — У моей мамы тоже. Она звонит мне и говорит, если ей не понравилось что-то из того, что я опубликовал. Поэтому я стараюсь заходить в профиль не чаще, чем раз в месяц, — усмехнулся он. — Теперь будем здесь друзьями. Я обошла диван со стаканами в руках, поставила один перед ним, и посмотрела на ноутбук, наблюдая за тем, что он делает. На экране отображался мой аккаунт, и Тристан просматривал сообщения и уведомления, оставленные моими «друзьями», которых на самом деле скорее можно назвать знакомыми. — Когда это было? — спросил он, указывая на фотографию в моем альбоме, на которой мы с Джошем были одеты как участники группы «KISS». — В прошлом году на Хэллоуин, — засмеялась я. — Зои и Николь так же нарядились. Он фыркнул и покачал головой, просматривая другие фотографии, на которых были изображены только трое моих самых близких друзей и несколько людей, которые пришли и ушли из нашей жизни. — Вы с Зои посетили Дисней? — спросил он, указывая на другую фотографию, которую Зои выложила сразу после того, как я закончила бакалавриат. Мы стояли с Микки Маусом, который пристроился между нами, и целовали его в щеки. Обычно меня бы передернуло от таких снимков, но с Зои я делала почти все, о чем она просила. И без кислой мины. — Да, это был подарок на мой выпускной. Папа должен был поехать с нами, но он порвал мениск прямо перед отъездом, — объяснила я. Тристан улыбнулся, а затем начал просматривать другой альбом. Первая же фотография, появившаяся на экране, была мне не знакома, но я сразу узнала ее, увидев огромное красное пятно на своем лице. — Кто такой Райан Квинн? — спросил Тристан, увеличив изображение, чтобы прочитать имя человека, который отметил меня на фото. — Брат Зои. Помнишь, он был на вечеринке Джоша? — Напомнила я ему, и он понимающе кивнул, не сводя глаз с экрана. — Никки отвезла меня к нему домой, чтобы убедиться, что нет сотрясения мозга. Он врач. Я хотела сказать ему, что через две недели пойду с Райаном на свадьбу, но зачем это нужно? Большого значения эта информация не имела, а если бы это было и так, то я даже Джошу не звонила, чтобы рассказать об этом. А я рассказываю ему все. Он кивнул и закрыл фото, вернувшись назад, чтобы проверить свою статистику в браузере или что еще ему там нужно было. Несколько раз я подловила его на том, как он искоса посматривает на меня, прежде чем покинул сайт, на который зашел, и закрыл мой ноутбук. — Готова идти? — Готова, — ответила я, вставая с дивана, чтобы надеть балетки. Он тоже встал, отряхнул шерсть Мэтлока с джинсов и последовал за мной к входной двери, по пути рассматривая все вокруг. Стены в моей квартире были практически голыми, но на книжной полке и тумбочках стояли рамки и различные вещицы, которые я собирала все эти годы. Мы вышли, и я замерла, когда повернулась, чтобы запереть дверь. — Ты положил на место мой ключ? Тристан неторопливо шел спиной вперёд, направляясь к лестнице. — Не-а. Я подняла бровь, поворачивая ключ в замке. — Тогда где он? — На моем брелоке, — помедлив, ответил он, словно я должна была догадаться. — О, ну тогда я спокойна, — с сарказмом сказала я, закатив глаза. — Только не приходи, когда тебе вздумается. Я разгуливаю по дому в нижнем белье и частенько пользуюсь своим «Колибри». — Что такое колибри? — спросил Тристан, как только я поравнялась с ним. Мы начали спускаться по лестнице, несмотря на то что она не рассчитана на двух взрослых людей, шагающих бок о бок. — Ох, Магеллан-Магеллан… Глава 35 Несколько дней спустя Тристан подвозил меня домой в районе двух часов ночи. Последний час он постоянно зевал, но после того, как мы закончили смотреть документальный фильм, настоял на том, что может сесть за руль. Я же начала засыпать ближе к концу фильма, но каждый раз, когда он это замечал, протягивал руку и вонзал пальцы в мои ребра. — Перестань зева-а-ать, — простонал он, долго и протяжно зевая. — Ты первый начал, — сказала я, лениво улыбаясь. С тех пор, как Тристан вернулся домой, я старалась побольше времени уделять другим своим друзьям, ограничивая наши с ним встречи. Он звонил и писал каждый день, приглашал меня к себе, но учитывая, что свадьба Николь состоится менее чем через два месяца, казалось, у подруги был бесконечный список дел. Я втайне радовалась, что она выходит замуж в Вегасе, так как с трудом представляла, что бы она устроила, если бы организовывала пышное торжество. Интересно, что все это время, которое мы с Тристаном провели вместе с тех пор, как он вернулся шесть дней назад, он вел себя как обычно. Ну, почти. Его улыбки были прежними, шутки — тоже, но изменился взгляд. Когда он прикасался ко мне, его пальцы задерживались на моей коже на секунду или две дольше, чем обычно, и я чувствовала себя техасской травой, на которую обрушился ливень после засухи. Я наслаждалась всем этим, но сохраняла осторожность. С Тристаном я смеялась и чувствовала себя намного иначе, чем с тремя другими друзьями, что казалось странным и пугающим. Я задавалась вопросом: если бы через десять лет мы все еще были друзьями, я бы чувствовала рядом с ним то же самое? Будет ли когда-нибудь легче на него смотреть и не думать о том, каковы на вкус его губы? Мне стало гораздо проще не зацикливаться на своих ожиданиях. Наша дружба казалась более легкой, чем раньше, — если такое вообще возможно. Тристан принимал меня такой, какая я есть, и я наслаждалась этим. Когда я только начала дружить с Зои, она постоянно говорила о том, как принято вести себя друзьям; что она и я были давно потерянными душами, предназначенными друг для друга. Затем, когда в нашей жизни появились Никки и Джош, она говорила им тоже самое. Совсем нетрудно было принять ее причуды, ведь у меня и раньше были друзья, но наша дружба никогда не была даже наполовину столь же значима, как та, которую я разделяла с этой троицей. Я могла просто смотреть на Николь, не шевеля ни одной мышцей, и мы все равно читали мысли друг друга. С Зои я чувствовала себя счастливой, если счастлива она, а когда я была с Джошем, он всегда знал, что я чувствую и что хочу услышать. Дружить с ними было легко. Я любила их. Нам не нужно было работать над отношениями, и я не могла припомнить ни одного случая, когда кто-то из нас настолько злился на другого, чтобы мы не разговаривали больше суток. Таким же человеком стал для меня Тристан. Мне не нужно было фильтровать свои слова, чтобы знать наверняка, что я не выгляжу грубой. Не нужно притворяться, будто мне нравятся то, что я ненавижу. Я просто была собой. Я могла объедаться до отвала, плакать во время фильма, кричать, когда он брал в руки дохлых сверчков и бросал их в мою сторону, и это было здорово. Я просто хотела, чтобы он был страшненьким. Или геем. Любой из этих вариантов хорошо бы сбалансировал идеального человека, которым я его считала. — Смотри не усни, — услышала я его смешок с водительского сиденья, когда почувствовала, что мои веки снова начинают слипаться. Я что-то проворчала в ответ, а затем откинула голову на спинку кожаного сиденья, позволив себе отдохнуть по пути домой. Почти весь день и до самого вечера мы гуляли на улице с Йодой, пытаясь обучить его командам «сидеть» и «лежать». Я утомилась на солнце сильнее обычного. Йода был настоящим бунтарем, и отказывался что-либо делать без гребанного угощения. Лично я решила, что это доказывает, насколько он умен, но Тристан подумал, что он просто продемонстрировал невообразимый уровень упрямства. Казалось, что я только закрыла глаза, как почувствовала справа поток прохладного воздуха, сменивший тепло. — Подъем, спящая красавица, — прошептал мне на ухо бархатный голос, который я так полюбила. — Но я так хочу спать, — простонала, когда он потянул меня за руку, вытаскивая из машины. Я прищурилась от яркого фонаря, освещавшего дорожку и лестницу, ведущую к моей квартире. Удерживая мое запястье, Тристан тащил меня по лестнице. — Почти пришли, — сказал он хриплым голосом и остановился перед моей дверью. Я почти проснулась, поэтому заметила, что он воспользовался своим ключом, чтобы открыть замок. Он не поднимался наверх со вторника, и сейчас казалось нереальным, что именно он отпирал дверь. Единственный человек, у которого есть ключ от моей квартиры, это Джош, потому что я не верила, что у Зои или Никки достаточно манер, чтобы предупредить меня о своем появлении. Теплая рука Тристана гладила вверх-вниз мое предплечье, пока он вел меня по квартире. Я сонно продвигалась в свою спальню, оттолкнув его в сторону. По моей коже пробежала горячая волна, когда он почти впритирку последовал за мной по малюсенькой квартирке. Толкнув дверь, я пошла в ванную, чтобы почистить зубы, пока не вырубилась с грязным ртом. Тристан стоял в спальне, и, судя по тому, что я видела в отражении зеркала ванной, зевал как бегемот. — Ты… сможешь… вести махину? — я хотела сказать «машину», но с зубной щеткой во рту получилось совсем другое. Он пожал плечами, отведя взгляд от ванной, и взял несколько фотографий, которые я прикрепила к отверстиям на косметическом зеркале. — Не против, если я посмотрю? — Он имел совесть спросить. — Смотри, — сказала я, сплюнув в раковину, а затем прополоскала рот. У меня нет ничего такого, за что мне было бы стыдно, кроме парочки вибраторов, которые я спрятала в верхнем ящике прикроватной тумбочки. А ведь Тристан сейчас здесь… И я хотела, чтобы он считал меня кем-то большим, чем чертовой сестрой или другом. Хм. На долю секунды я подумала о том, чтобы попросить его поискать что-нибудь в этом ящике. Последняя проверка. Если он вздрогнет, мне хана, а если — нет… Я отбросила эту затею. Не буду я это делать. Я умылась и направилась в спальню, чтобы посмотреть, чем он занят. Уже пару минут я не видела его в отражении зеркала, что меня слегка нервировало. — Ты очень похожа на свою маму, — тихо сказал Тристан, сидя на моей стороне кровати. В руках он держал рамку с фото, на которой были запечатлены папа, мама и я в Диснейленде, когда мне было восемь. Это последний отпуск, который мы провели вместе, и одна из самых дорогих мне вещей. Мы все выглядели такими счастливыми, что каждый раз, когда я смотрела на фото, у меня замирало сердце. — Фото каждый день напоминает мне, как коротка жизнь, — сказала я, пытаясь стащить с ног сапоги. Они были из коричневой замши и доходили мне до колена, а это означало, что их было чертовски сложно снять. Тристан похлопал по своему колену, оторвав взгляд от фото и вернул рамку на прежнее место. Я поставила ногу на его бедро, и он стянул сапог с моей пятки. — Мне жаль, что ты так рано потеряла маму, Кэт, — его голос был таким мягким, словно растаявшее масло. — Но я думаю, она хотела, чтобы ты ценила жизнь за вас двоих. Его большие руки сжались на моей икре, когда он сорвал сапог и бросил его в направлении открытой дверцы шкафа. Он снова похлопал по своему колену, и я подняла другую ногу. — Твой отец с кем-нибудь встречался после ее смерти? Я фыркнула, но слишком тихо, чтобы он мог услышать. Папа с другой? Ха! — Тут без вариантов. Он безумно любил маму. Теперь, когда я стала старше, он более откровенно говорит со мной о своих чувствах, — начала я объяснять. — Недавно он сказал, что никогда не смог бы полюбить кого-то еще, даже если бы попытался, — последние слова я просто проскулила, потому что расплакалась, думая о маме и папе, и о любви, которую они потеряли. Через секунду был снят второй сапог, а Тристан потянул меня на кровать, устраивая рядом с собой, и обнял рукой за плечи. — Не плачь, — сказал он, убирая волосы с моего лица. Слезы тут же потекли. Некоторые задержались на глазах, в то время как другие падали в пропасть, долго скатываясь по моим щекам. Я ненавидела смерть, особенно когда думала о том, что потеряю кого-то, кого любила.