— Думаешь получится? — пожала плечами она. — Тимофей ведь обычный человек. — Но она же именно его выбрала. Пути господни неисповедимы, — хитро улыбнулся он. — До весны ещё далеко… Глава 19 Лена проснулась, время между сном и бодрствованием поистине удивительное, потому как именно в это время приходят самые лучшие строки и самая прекрасная музыка, так было с раннего детства. Она тогда уже начала сочинять, сначала то были просто стихи по-детски наивные, позже стала приходить музыка и Леночка научилась играть на гитаре, благо в их маленьком, затерянном в бескрайних просторах Сибири, городке жили люди творческие и девочку охотно учили. Сначала ей кто-то показал три аккорда, а после, когда она всерьёз увлеклась музыкой, мамина подруга пригласила её в музыкальную школу, где та преподавала и начались настоящие занятия по классу фортепьяно, но и гитару Лена тоже не забывала. Ведь лучшие песни рождаются ранним утром на стыке ночи и дня под тихий шёпот гитарных струн и музыку ветра за окном. Лена любила свой маленький город или даже не город, а научную станцию, где собрались те, кому была дорога эта земля и её удивительная природа, те, кто старались изменить жизнь так, чтобы не разрушать окружающий мир, а дополнять его. Стремление к гармонии с миром объединяло всех жителей города. Ничего этого тогда она, конечно, не знала. Она ходила с родителями в лес, где они проводили свои исследования, а она слушала, как разговаривают деревья, о чём шепчутся травы, что тревожит муравьёв и кузнечиков, а после из этих впечатлений рождались стихи и песни, которые она пела на вечерних посиделках в центральном здании, куда собирались жители городка. На этих концертах выступали взрослые и дети, кому хотелось, чтобы о его таланте узнали и Лена не стала исключением. Волнения не было, ведь вокруг были все свои — родня, семейство, братство, как они привыкли называть друг друга. Вскоре девочка стала замечать, что её песни слушают с особым трепетом, а порой и слезами. Тогда к музыкальным занятиям добавились уроки вокала. Мама говорила, что бабушка была великой певицей и её дар перешёл к внучке. Лене нравилось петь, ведь голосом можно дать почувствовать те эмоции, что не всегда выразишь в стихах на бумаге. На её концерты собирался весь маленький город. Однажды они с родителями ездили в очень похожий городок, но он находился не в лесу, как привыкла Лена, а в тундре. Она с замирающим сердцем смотрела на эти просторы, что подходили к холодным водам большого океана. Она слушала суровую песню ветра и ей хотелось расправить крылья и взлететь, её душа наполнилась страстной музыкой восторга, какого она никогда не испытывала прежде. В этом удивительном городке она познакомилась с мальчиком, родители которого изучали тундру. Она жутко завидовала мальчишке, ведь он мог обращаться в белого медвежонка и бегать везде, где захочется и плавать не взирая на холодную воду, а тот услышав однажды как она поёт завидовал её слуху и голосу. Он со смехом говорил, что ему «медведь на ухо наступил», она с интересом рассматривала его уши, но ничего странного не находила. Мальчика звали Акимом. С тех пор они часто навещали друг друга. Когда Лена подросла, родили стали брать её с собой на «большую землю», так они называли крупный город, куда временами ездили. Лене там всё не нравилось: безликие дома-коробки, тяжёлый воздух, в котором нет той упоительной чистоты и запаха леса, много незнакомых людей, вечно спешащих по своим делам. Всё это пугало Лену, но родители говорили, что этим людям нужно помочь обрести правильный путь, для этого они и работают, и самой Лене скоро предстоит заняться делом. В один из таких приездов Лену привели на кастинг, где набирали девушек в вокальную группу, и она с успехом прошла отбор. Родители занялись карьерой дочери, и семья много времени проводила на гастролях, но при каждой возможности спешили в свой городок, где отдыхали душой, а она стремилась к холодным водам океана ведь именно там она писала свои лучшие песни. Со временем жизнь стала размеренной и более спокойной, отец преуспел в бизнесе, и родители больше времени проводили в таёжном городке, выезжая оттуда лишь на важные встречи, а у Лены началась сольная карьера, появилась своя студия звукозаписи, где она занималась любимым делом. Её всё больше беспокоили люди этой «большой земли», что были так непохожи на жителей их городка. Бесполезно пытаться вести их за собой, если они не хотят идти. Зачем им песни о полёте души, когда есть более важные на их взгляд вопросы? Например, что сделать, чтобы увеличить количество подписчиков блога? Порадовать зрителей своим видео в новом купальнике или снять репортаж о пребывании на самом дорогом курорте? Конечно и то и другое! Ведь в их мире деньги делают деньги! Потому концерты она стала давать лишь для узкой аудитории в уютном ресторанчике одного из своих друзей и поклонников. Там собирались те, кому она была действительно интересна. Она начала петь в госпиталях, бойцы повидавшие смерть понимали и принимали её песни как никто другой и тогда она решила, что её место там, на «линии грома», рядом с теми, кто идёт в бой или кто из него недавно вышел потеряв друзей, ведь её песни давали надежду, что всё это не напрасно. Её жизнь изменилась, впрочем, она об этом ничуть не жалела. Её слушатели там, за лентой, ей были куда важнее, чем те, что собирались в столичных залах и на клубных вечеринках. Теперь её музыка стала иного свойства. Впрочем, пора вставать, сегодня у неё концерт в прифронтовом городе, где её знают и любят, и она не должна разочаровать своих слушателей. Междугородний автобус подъехал к пункту пропуска, мужчины, а в этот ранний предрассветный час на ту сторону ехали в основном они, вышли покурить и размять ноги, им ещё предстояло пройти паспортный контроль, всё же въезд на прифронтовую территорию — не шутка. Они морщились от мелкого занудного дождя, что моросил всю дорогу, а теперь ещё временами стегал колкими снежными зарядами. Впрочем, контроль в это раннее время прошли быстро и вскоре все вернулись в тёплый автобус. Водитель уже собирался закрыть дверь, как к нему подбежал один из сотрудников пункта. — Возьми вот ещё одного, — мужчина в военной форме подтолкнул к двери гражданского улыбчивого паренька в красных штанах, синей куртке и с зелёным рюкзаком, который тот прижимал к себе спешно запихивая в него документы. — Специалист по охране диких животных, — с лёгкой усмешкой пояснил сопровождающий, — отстал от группы экологов, те ночью проходили, с той стороны за ними транспорт прислали, а этот замешкался где-то, без него уехали, — охотно делился новостями военный, парень смущённо улыбаясь вошёл в автобус, бросил растерянный взгляд в поисках свободного места и просиял увидев пару кресел, в одно кинул рюкзак, а сам устроился возле окна, приветливо помахал прощаясь сотруднику пункта и автобус тронулся в путь. — Слышь, — один из пассажиров толкнул своего соседа, — а какого лешего к нам специалиста по охране диких животных занесло? Откуда они у нас там, когда война кругом? Вороны да сороки разве что, — фыркнул он. — Да, пёс их знает. Экологи вроде, целая группа. — Экологи — это как раз понятно и полезно, столько всего пожжено и разрушено… — Ты к чему клонишь? — Странный он какой-то, штаны вон красные и улыбается всё время. — Диверсант что ли? — Не, диверсант под своего маскируется и такие штаны ни в жисть не напялит. Может иностранец? — Шпиён? — тихо хохотнул сосед. — Шпион не шпион, а как приедем в город доложу об этом типе, пусть местные службы возьмут этого звероведа на заметку. Автобус затормозил и остановился, пассажиры из окон рассматривали две машины с включёнными аварийками, вокруг которых стояли люди, трое направились к автобусу. — До города, подбросите? У нас машина сломалась, — двое мужчин уже поднимались по ступеням, за их плечами торчали гитары в чехлах, последней заходила женщина, кутаясь в объёмный шарф, что был намотан поверх тёмной куртки. — Артисты что ли? — спросил водитель. — У нас утром концерт в центральном госпитале, не хотелось бы опоздать, — мужчины быстро устроились на свободных местах, бережно прижимая к себе инструменты. Женщина стянула с головы шарф и огляделась в поисках места, пассажиры махали руками, показывая, где есть свободные, она же подняла с сиденья зелёный рюкзак и сунула его в руки парню в красных штанах, сама уселась рядом, автобус тронулся. — Ну, и что ты здесь забыл? — тихо спросила она. — Тебя не спросил, — огрызнулся тот. — Смотри, доиграешься! — Не твоё дело! Как ты меня вычислила? — Ты предсказуем, где массовые жертвы там и ты. Не надоело ещё? — У каждого своя цель, — пожал плечами он. — У нас у всех единая цель — соблюдение равновесия и гармонии, иначе мир пойдёт в разнос. — Но ведь этого никто не проверял! Никто не переходил последний предел. — Хочешь попробовать?! — она с гневом взглянула на собеседника. — Не стоит мнить себя мессией, Адичка. — Да иди ты! — Я тебя предупредила, — она грозно нахмурилась. — Водитель, остановите пожалуйста! — она поднялась с места и направилась к выходу. Тёмные крылья неспешно несли Егора поднимая всё выше и выше над землёй, как странно, что в этот раз они не белые. Он увидел реку и разрушенный им мост, и населённый пункт, где освобождали пленных, название которого он так и забыл узнать, теперь там спокойно. Сделав круг, он направился в сторону, где проходила последняя битва. Разглядывая воронки от снарядов, что делали поле сражения похожим на лунный пейзаж с кратерами, и сожжённую технику рядом с ними, он заметил внизу человека, тот стоял раскинув руки у самого края оврага, а потом вдруг взмыл яркой птицей в небо и закричал, заклекотал. На его призыв отозвалась земля, овраг разверзся и та лавина людей и машин, что ещё недавно упокоилась в его недрах выплеснулась наружу, только теперь то были не люди, а жуткие твари в одежде бойцов. Лавина разрасталась и вот среди армейцев замелькали лучники, конница с бойцами вооружёнными изогнутыми мечами. Он понял, что это зло, тысячелетиями дремавшее в глубинах земли теперь вырывалось наружу и, если его не остановить, миру грозит беда. А виной всему птица, открывшая врата бездны. Он с яростным криком бросился на неё, его гнев был столь велик что небо разразилось громом и озарилось сотнями молний и все они в один миг сошлись на яркой птице испепелив её, лишь одно уцелевшее перо медленно упало на землю, Егор опустился следом. Вокруг стояла оглушающая тишина словно весь мир замер, исчезли и боевые машины и солдаты, что ещё миг назад наводняли пустошь, а дно оврага быстро затягивало трещину мхами и мелкой древесной порослью. — Ну, ты да-а-ал! — задумчиво протянул Азиз невесть как оказавшийся рядом с Егором. Он разглядывал дно оврага. — Это что сейчас было?! — раздался чей-то голос с истеричными нотками, друзья обернулись. На месте куда упало птичье перо снова сидела яркая птица, удивлённо озираясь по сторонам, потом встопорщив перья встряхнулась и на её месте оказался улыбчивый парень в красных штанах и синей куртке. Зелёный рюкзак, перепачканный грязью, валялся чуть в отдалении. — Ты кто? — грозно нахмурился Егор, ещё не пришедший в себя после случившегося. — Феникс-экстремал, — хохотнул Зазик, — всё-то ему на собственном опыте проверить нужно. Ну как? Под хвостом не печёт? — окинул насмешливым взглядом пришельца. — Да я же не виноват, что натура у меня такая! — вспылил тот. — А вы тоже хороши, сразу тяжёлую артиллерию в ход пускать! Чего из пушки по воробьям палить? — и он обиженно нахохлился, что стал и правда похож на воробья, друзья рассмеялись. — Я Адик, птица-феникс, — он протянул руку Егору, — приехал проверить защиту этого места. — Я Егор, возможно тоже какая-то птица, — ответил рукопожатием тот. — Гамаюн — птица вещая, — изрёк рыжий, лукаво поглядывая на друга. — Всё наперёд видишь. — Это что же, у нас Гамаюн объявился? — Адик с интересом и некоторой ревностью рассматривал Егора. — Ага, вот и на тебя катастрофу летучую управа нашлась, — усмехнулся Азиз, над ними пролетела белая сова и громко расхохоталась. — А вот и сладкоголосый Сирин пожаловал, — хихикнул рыжий, Егор недоумённо воззрился на друга. — Ладно, раз у вас защита на должном уровне, то мне пора, — быстро затараторил Адик. — Пока! — и в небо взмыла яркая птица, она быстро махала крыльями, стремясь догнать белую сову, но той уже и след простыл. Егора кольнуло чувство ревности, какой-то яркий пижон помчался за «его» птицей, впрочем, он быстро его подавил. — Сирин — это что-то из мифологии? — спросил он, продолжая вглядываться в небо. — Типа того, — согласился Азиз, — дева крылатая, поющая прекрасные песни, от которых мир делается чище и светлее. Так говорят легенды, — пожал плечами он. — Но на самом деле всё несколько иначе, — не смог удержаться и рассмеялся. — Гамаюн-то по преданиям тоже дева, — он одарил лукавой улыбкой Егора, тот вскинул на него негодующий взгляд. — Просто древние очевидцы оставили в летописях только то, что им больше понравилось, — фыркнул он, — а об остальном умолчали. Не будут же они писать, что подверглись нападению крылатых мужиков за то, что беспардонно пялились на их подруг. Так рождаются мифы, — развёл руками Азиз. — А ты эту птицу Сирин, какой видишь, уткой или вороном? — поинтересовался Егор, он радовался, что «его» сова оказалась особенной. Отчего-то вспомнилась северная клиника, как мягкие белые крылья обнимали его в тяжёлые минуты и ему делалось легко и спокойно. Хотелось верить, что это была она, «его» сова, вернее птица Сирин. Он даже пытался представить свою сову в образе девы, но почему-то не смог. — Я вижу её истинную сущность, — задумчиво отозвался друг, — и она прекрасна, это свет надежды и гармонии мира. Я бы так выразился. — Егор вздохнул с сожалением, что ему подобное видение недоступно. — Какие твои годы! — усмехнулся рыжий. — А я, я какой? — ему стало очень любопытно. — Ты — яркая вспышка, разящая наповал! — расхохотался тот. «Что ж это тоже неплохо», — подумалось Егору. Он вспомнил как подпалил придурочного феникса и улыбнулся. — Знаешь, а у меня сегодня крылья почему-то тёмными были, — вспомнил он. — Внешнюю форму ты выбираешь сам по настроению… или предчувствию. — А я действительно могу летать? — вопросил Егор. — Можешь, если захочешь, — пожал плечами Азиз, — сюда же ты как-то добрался и уж точно не пешком, — улыбнулся он. — Я думал, что мне всё это только снится. — Вот и работай над тем, чтобы летать не только во сне, но и по собственному желанию. — Овраг этот надо понадёжнее спрятать, — поделился Егор идеей, что мучила его с самого окончания главного сражения. — А то мало ли кто ещё захочет вытащить в мир то, что там сокрыто. — Правильно мыслишь, — согласно кивнул Азиз. — Федот! — громко крикнул он.