Тряхнула белоснежной шевелюрой, когда отросшая челка упала на глаза, и чихнула из-за попавшей в нос пыльцы. Ромашка, чихающая от собственной пыльцы, вот смеху-то. Хоть кто бы другой посмеялся, а я уже устала. Мои темно-зеленые пальцы вытащили наполненное водой ведро из недр колодца, поставили его рядышком с собратом, а у меня была еще минутка в запасе, чтобы отдышаться. — Вот так всегда, — вздохнув, проворчала я. — Не нужны тебе мужики — держи пятерых, а как понадобились — так ни одного на горизонте. Таскай, прибирайся, готовь, грядки пропалывай в позе собаки. Да, я ворчала. Ворчала часто, но день за днем выполняла обязанности, о которых меня никто никогда не просил. Просто для того, чтобы был смысл вставать с утра с кровати и встречать новый день. Лечь бездыханным трупиком на ромашковом поле можно всегда, а ты попробуй хозяйничать в нескольких домах одновременно, еще и расположенных в разных частях леса. — Ну, взялись… Подняла оба ведра, заполненные до краев, чтобы уж наверняка хватило на день, и кривоногой черепашкой отправилась в нору. Бывший дом Лиса и мое нынешнее пристанище. Про терем даже вспоминать не хотелось. Конечно, в записях и книгах Праха я покопалась. Ничего полезного там не нашла. Забрала все съестные припасы, несколько канистр керосина для лампы. То, что осталось от хранительницы, собрала в горшочек, стоящий на печке, и развеяла по ветру в жутком подлеске. У этого места была особая энергетика и, возможно, душа девушки всё еще витает здесь неприкаянным духом. Жалко, ну а что поделать? Этот мир не любит слабаков, и в этом жестоком факте убедились все, кому «посчастливилось» попасть в его пределы. Вот и я старалась не падать в грязь лицом. Не упаду, и не надейся. Верила ли я в то, что Лис вернется за мной? Пятьдесят на пятьдесят. Сначала слепо верила, но прошло уже столько времени, что стала сильно сомневаться в исполнении обещанного. Скорее всего, дело было не в нем, а в самом мире. Не пускал он его обратно. Никого не пускал. Обхитрили — и до свидания. Почему же я всё еще не обратилась? Этого тоже не знала, но ежедневная рутина не давала заскучать и опускать руки. В горле резко запершило. Опустила ведра, которые с глухим стуком встретились с землей, закашлялась. Несколько маленьких белых лепесточков вырвались из моего рта вместе с кашлем, что в последнее время явлением было частым. Вновь взяла ведра в руки и пошла. Дел еще много, не до ипохондрических мыслей мне. Когда в поле зрения появился домик, тот самый, с маленькой комнаткой на чердаке, меня вновь посетила глупая и наивная мысль о том, что Лис там. Сейчас приду, и начнется очередной разнос: «Почему ушла так рано? Почему не предупредила? Ах ты такая-сякая». Поорет, навернет несколько кругов по комнате и раздраженный уйдет на охоту. Вечером вернется, как ни в чем не бывало, и снова начнет выносить мозги. Прекрасно. Слишком прекрасно, чтобы быть правдой. Поставив ведра на крыльцо, отворила дверь и внесла их внутрь. Стерла пот со лба. Несмотря на занимающуюся осень, деньки нынче стояли жаркие. Занимающуюся осень… Урожай, урожай в берлоге! Надо поторопиться, пока яблоки не сгнили. Хоть и есть их некому, а не пропадать же добру. Варенье сварю. Без понятия, правда, каким образом оно варится, но никогда не поздно воспользоваться проверенным методом научного тыка. Самый действенный метод в моей ситуации. Перетащила ведра к пустым железным бачкам, которые при прежнем хозяине были наполнены доверху. Мне бы столько силы, сколько Лису… может, и с делами быстрее управлялась бы. Отодвинула массивную крышку с одного из бачков, взяла в руки ведро, подняла, наклонила… И свет внезапно померк. Темным-темно стало. Обращаюсь? Обращаюсь?! Нет, а как же урожай? Урожай! — Угадай, кто. Только сейчас я поняла, что померкший свет — прямое следствие того, что чьи-то руки прикрыли мои глаза. Чьи-то… руки. Большие, теплые, мягкие. Отпустила пресловутое ведро в свободный полет, которое со звоном приземлилось на пол и покатилось по нему, расплескивая воду. — Лис? — одними губами прошептала я, словно во сне, и коснулась мужских рук пальцами. Нежно провела по его коже, не веря в собственное счастье, растянула губы в глупой улыбке. А я сомневалась… Сомневалась, думая, что навсегда останусь здесь в одиночестве. Пообещал и вернулся. Как? Да какая, собственно, разница? Это дело десятое. Главное, что здесь. Здесь со мной. Не выдержав томительного ожидания, резко развернулась, прикрыла глаза и коснулась его губ своими губами. Слившись в нежном поцелуе, мы забыли и о длительном расставании, и о проклятье, до сих пор висевшем над Дремучим миром, и обо всех остальных оборотнях. Подождут. Все подождут. Сильные руки прижали меня к горячему телу, а поцелуй углубился так, что голова пошла кругом. Не сдержала тихий стон. Тот сорвался с губ, чем вызвал улыбку на лице оборотня. Или теперь уже человека? Возможно, возвращение домой лишило Лиса и ушей, и хвоста, и всех прочих атрибутов принадлежности к животному племени. Наконец-то смогла оторваться от его губ, приоткрыла глаза… Ей-богу, лучше бы не открывала. Провалиться захотелось сразу же под пол и под землю, как можно глубже и туда, где похолоднее. — 3-заяц? — проблеяла я, вглядевшись в знакомое миловидное лицо. Всё еще миловидное, но немного возмужавшее. Глаза его из серых преобразились в карие, волосы приобрели теплый пшеничный оттенок. Длинных ушей не наблюдалось. А еще вымахал на добрых полторы головы. Да он стал выше Лиса! И голос погрубел. Прежнегс Зайца я узнала бы сразу, стоило ему только рот раскрыть, а теперь… М-да, ситуация. — Ждали не меня, — с неловкой улыбкой констатировал он. — Эхе… Не знала, куда глаза деть. Ну а в первую очередь отодвинуться, конечно! Должно быть, толкнула я парня слишком сильно и резко, потому что, покачнувшись, он уставился на меня с такой затаенной грустью и болью в глазах, что пришлось упереть взгляд в пол и прикусить губу. — Я всё еще быстрее всех, — произнес Заяц, сильнее растягивая натянувшуюся струной атмосферу вокруг нас. — Но нисколько не жалею об этом. Моего непонимающего взгляда, переведенного с пола на светившееся уверенностью лицо парня, хватило, чтобы он пояснил: — Забудь всё то, что я говорил тебе о Лисе, — ухватился он за ткань серой толстовки, оттягивая ее на груди. — Потому что я кое-что понял. Кое-что очень важное. Не имеет значения, как долго он тебя ждал. Никакого значения, если я тоже готов на многое и… — А вот и Медве-е-едь! — дерзко распахнул входную дверь крепкий бородач в широкой клетчатой рубахе. Мало чем изменился. Разве что бородка поредела и в весе поубавил. Не закончив свою речь, Заяц вынужденно замолк, но взгляд его красноречиво дополнял сказанное. И не сказанное тоже. Извините, товарищ ушастый-безушастый, но я всё еще не отошла от шока, подарив долгожданный поцелуй не тому, кому планировала. Если и над исповедью твоей задумаюсь, так и вовсе со стыда сгорю прямо здесь, спалив при этом дорогую сердцу нору. Волк вошел молча. Просто с улыбкой кивнул мне. Его темные волосы снова были аккуратно уложены. Тело обтягивал черный свитер, на ногах — джинсы с подворотами и черные спортивные кроссовки. Лис объявился последним и рыжим его теперь точно не назовешь. Привычная рыжина уступила место темно-русому оттенку, об отсутствии звериных ушей и пушистого лисьего хвоста и говорить нечего, а от надписи на белой футболке чуть слезы не выступили: Сколько ни меряй — ого-го! В общем, обращение в человека его придурковатый характер не изменило. Издалека видно. Но в этом и состоял шарм этого мужчины. Честно говоря, мне совсем не хотелось, чтобы он повзрослел, посерьезнел и поумнел. Пусть остается таким, и моя жизнь больше никогда не заиграет черно-белыми красками. — Чего? — широко расставил он ноги на пороге и скрестил руки на груди, когда я глазами уже могла прожечь в избраннике дыру. — Это мой натуральный цвет! Нравится? Даже если нет, — не дождался он ответа, — тебе всё равно придется с этим жить, так что расслабься. И черт меня дернул глянуть на Зайца, взглядом испепеляющего новоприбывшего. Поджал губу, прищурился. Впервые видела своего любимчика таким… грозным. Каждая клеточка тела напряглась. Не к добру. Ой, не к добру… — Вы где пропадали? — решила я сразу перейти к делу, пока четверка «закадычных» друзей не разбуянилась. А они могут. Вполне могут. — В городе, — заявил Волк, комично задрав подбородок. — Еотовились к последнему рывку. — К какому еще рывку? — скептически осведомилась я. — Как вы туда попали? — Но куда больше меня волновал следующий вопрос: — Как вы там… выжили? — Приятель помог, — пробасил Медведь, усаживаясь на стол пятой точкой. — Кстати, с деньгами тоже. Во избежание разбирательств, деревню мы миновали. Сначала закончим дела в этом мире, а потом перейдем к следующему. Тут хотя бы бюргократии нет. — Бюрократии, — деликатно поправил Волк. — И этого тоже, — скорчив серьезную мину, кивнул бородач. — А приятель тогда откуда? — Из этого самого, — кивком указал Михайло на дверь. Человек, незамедлительно объявившийся в дверях и привалившийся к дверному косяку со смехом в голубых глазах и легкой улыбкой на губах, заставил меня окончательно утратить связь с реальностью. Высокий платиновый блондин с волосами ниже лопаток, женственными чертами лица и темными бровями. Белая рубашка, расстегнутая на груди, была короче, чем в наши прошлые встречи — до бедер. Рваные джинсы, берцы с белыми шнурками в этот раз придавали его виду больше агрессии, нежели легкости и нежности, но я сразу узнала того, кто запустил механизм и заставил шестеренки крутиться. — Ветер… — Самая отчаянная журналистка, — усмехнулся он. — Иди сюда. Недолго думая, я сорвалась с места и влетела в его объятья. Теперь-то мы могли дотронуться друг до друга. Мои руки не проходили сквозь его полупрозрачную кожу, а сжали приятную на ощупь ткань рубашки и ощутили тепло тела. Вете-е-ер. Живой, настоящий… — Так, — звонко хлопнул Лис в ладоши, и я шуганулась от модели, как от огня. — Прикрываем обжимальную лавочку. Следующее — сто рублей по курсу доллара. И только со мной. — Фу, — скривился Волк. Невольно подивилась эрудиции прохвоста. Слов-то сколько новых понахватался в своем путешествии. Кстати, о путешествии… — Я так ничего и не поняла, — окинула я взглядом каждого по очереди, отчего-то задержавшись на Зайце. Щеки предательски запылали. Чур меня, чур меня… — А дело было так… — пафосно начал Медведь, двумя пальцами потянув себя за бороду и задумчиво уставившись в невидимую точку перед собой. Как выяснилось из его рассказа, ребята в тот роковой вечер, узнав тайну своих имен, переместились за пределы Дремучего мира. Собственно, так я и предполагала с самого начала и не могла не нарадоваться тому, что они обрели долгожданную свободу. Не считая того, что в данный момент все снова находились передо мной в ловушке пожирателя. Никаких оборотнических атрибутов у них не наблюдалось, а Зайца сперва аж признавать отказывались. Однако Ветер удивил моих мальчишек еще больше одним только своим существованием. Обсудив ситуацию, единогласно сошлись на том, что раз уж им, таким избранным, представился шанс спасти мир, даже оба, нужно действовать, не задумываясь. Ни о новых рисках, ни о последствиях, ни о чем. Решили обойти деревню, дабы не наткнуться на настоящих людей и не вызвать массу неуместных вопросов, если родственники оборотней всё еще проживали в Станино. Впопыхах вспомнили о том, что моё имя для них всё еще оставалось тайной, покрытой мраком. Наткнулись на дом моей тёти Лиды, в авангард пустив Зайца, как самого обаятельного и моментально располагающего к себе. Представился другом детства, хотя у меня здесь таких отродясь не водилось, и пошло-поехало. Вдаваться в подробности этой встречи Медведь не стал. Видать, сильно тётя горевала, однако выложила всю информацию обо мне на одном духу. Следующим этапом в исключительном задании ребят оказался город, но отсутствие налички и банковских карт их не смутило. С замиранием сердца я слушала историю о том, как пятеро этих чудиков, разодетые как на костюмированную вечеринку, таксовали на главной дороге. А когда один жалостливый дальнобойщик наконец-то согласился подбросить их до Твери… — Так. Стоп, — прервала я увлекательный рассказ. — Почему туда? Зачем вы вообще поехали в город? Еще и в областной центр. Весьегонск куда ближе. — Нам нужно было сделать татуировки, — важно заявил Медведь, а глаза мои чуть не вылезли из орбит.