– Это не так, – возражаю я, но он поднимает брови. – Ладно, Рейко, – говорит он, кивая на окно, – не заставляй своих подруг ждать. – Сет… – Я делаю еще одну попытку объясниться, но он разворачивается и уходит в подсобку позади прилавка, оставив меня наедине с рожком мороженого. – Да уж, все это очень странно, – говорит Либби, когда я забираюсь к ней на заднее сиденье. – Рейко, почему он… так на тебя смотрел? – Ничего он не смотрел, – отвечаю я. – Да точно смотрел. И откуда ему знать, какое у тебя любимое мороженое? – Она передергивается. – Какой-то псих. – Ну и выражения, – говорю я и чувствую, как мои щеки заливает румянец. – С каких это пор ты превратилась в мисс Конгениальность? – фыркая, произносит Либби. – Ты что, защищаешь Сета Роджерса? У него вид того парня, который в конечном итоге запирает невинную жертву у себя в подвале или что-нибудь в этом роде. – Либби! – резко восклицает Дре и поворачивается, чтобы треснуть Либби по ноге. – Что? – отвечает Либби и округляет глаза с выражением наигранной невинности. – Господи, Либби! – говорит Дре, сердито глядя на нее. – Меня уже достали эти разговоры о Сете Роджерсе. – Я стараюсь говорить равнодушным тоном, как будто мне на него наплевать. – Дре, ты радио не включишь? Дре исполняет мою просьбу, но я прекрасно понимаю, что она за мной наблюдает. На душе у меня паршиво. Я ведь ее лучшая подружка, а лучшие подружки обо всем друг другу рассказывают. Но я не знаю, как словами объяснить то, что происходит между мной с Сетом. Глава 11 Весна Я НЕ ПЕРЕСТАЮ ДУМАТЬ о том, что произошло в кафе-мороженом. У меня совершенно нет желания чувствовать себя виноватой, но я все равно чувствую, и вина моя разрастается, как тень огромного приближающегося грузовика, пока я не начинаю понимать, что проблема, оказывается, не только в Сете, пока она не трансформируется во что-то совершенно иное – и это чувство настолько сильно, что вот-вот поглотит меня без остатка. Этой ночью в постели мысли, которые я обычно держу под замком в отдаленном уголке сознания, вновь оживают. Сбежав из-под замка, они окружают меня, наседают, давят, пока я не убеждаюсь, что заснуть не смогу. Мои простыни мокрые от пота, длинные волосы обвивают шею, как морские водоросли. Распутав, я откидываю их назад. Потом снова ложусь, стараясь не обращать внимания на дрожь, и закрываю глаза. Мне нужно спать. Мне нужно спать. Нужно поспать. Но каждый раз, закрывая глаза, я вижу перед собой Мику, но не такую, как та, что приходит ко мне сейчас, – не в желтом платье, а такую, какой я в последний раз видела ее живой. На ней было бикини. Желтое. Увидев Мику в нем, мама начала напевать знаменитую песню Брайана Хайланда о крошечном бикини: «Itsy bitsy teenie weenie yellow polka-dot Bikini»[9]. – Мам, но оно же не в горошек! – говорит Мика, при этом улыбаясь. – Да, но оно крошечное! И желтое! Мама отошла назад и осмотрела мою сестру с восхищением: – Ты очень красивая. – А я? – капризным тоном спросила я и закружилась перед мамой. – Ты тоже красивая, – рассмеялась мама. – Мои красивые девочки. …Нас швыряет в океан, крутит, как носок в стиральной машине. Под пальцами песок. Еще одна волна ударяет мне в лицо. Вода заполняет горло… Мика. Мика! Сердце молотком стучит в груди, легкие горят, я вскакиваю и жадно хватаю ртом воздух. Нужно выбраться из комнаты. Выбраться из дома. Мне нужно на улицу. В машине тихо. Машина – зона, свободная от призраков. С минуту я сижу на переднем сиденье под пристальным взглядом луны, положив голову на руль. В эту минуту я думаю о том, чтобы позвонить Дре, но не хочу сейчас превратиться в неизвестную ей Рейко. Я хочу быть кем-то другим. Через несколько минут все же набираю сообщение. Только не Дре. «Можно я за тобой заеду? Буду у твоего дома через 20 мин». Когда я подъезжаю, Сет уже ждет на улице у трейлера. Раньше я никогда не отправляла ему сообщений, и на это он тоже не ответил, но я все равно приехала – на всякий случай. У меня было предчувствие, что он все же выйдет, даже после эпизода во «Фризе». А может быть, именно из-за него. Сет садится в машину, не произнося ни слова, и несколько минут мы едем молча. Я заговариваю первая: – Послушай, мне очень неудобно. Я просто не ожидала тебя там увидеть. Он пристально смотрит в окно. – Это было дерьмово. Потом поворачивается ко мне, и взгляд его пронзителен и ясен, как звезды над нашими головами. – Для тебя что, настолько неприемлема мысль о том, что мы можем быть друзьями? Я настолько немыслимый тип? Я ловлю его взгляд. – Простишь меня? Он вздыхает и с этим вздохом изгоняет из себя всю свою тоску и раздражение. – Да, – отвечает он, а потом качает головой, но не мне, а как бы захватившим его мыслям. – Конечно. Еще какое-то время мы едем, углубляясь во тьму пустыни. Мы оба молчим, а потом я сворачиваю на обочину и останавливаюсь. – Не хочешь прогуляться? – Хочу, – отвечает он, глядя мне в глаза. – Пожалуй, да, хочу. Мы гуляем по пустыне плечом к плечу, почти в полной тишине, подсвечивая телефонами дорогу, когда света луны не хватает. Натыкаемся на череп койота, дочиста обклеванный птицами и отбеленный солнцем. Он меньше и куда более хрупкий, чем принято считать, и белеет в свете луны и звезд. Нам он кажется волшебной находкой. А потом мы, вернувшись к машине, садимся и едем дальше и дальше, разговаривая. Через какое-то время я спрашиваю Сета, чем он намерен заниматься во взрослой жизни. – Если бы я мог выбрать все что угодно? – спрашивает он. – Я бы создавал настольные игры. Или компьютерные. В общем, стал бы гейм-дизайнером. Хотя я даже и не представляю себе, как туда пробиться. – Так же, как пробиваются другие. Находишь сайт компании. Отправляешь им электронное письмо. Звонишь. Получаешь стажировку. Где-то в гортани у Сета рождается булькающий звук. Я не сразу понимаю, что это он так смеется. – Что? Он поживет плечами: – Я даже не знаю, стану ли вообще поступать в университет. – О чем ты говоришь? Ты один из умников в нашей параллели. И у тебя был бы самый высокий балл по физике в программе углубленного изучения, если бы я тебя не обогнала, – я усмехаюсь и перекидываю волосы на другое плечо. – В любом случае я уверена, что ты можешь подать заявку на финансовую помощь или что-то такое. Ты просто обязан подать документы в один из университетов Калифорнии. Там нужно-то всего одно заявление для всех отделений: Санта-Барбара, Ирвин, Риверсайд. – Я делаю паузу. – Может быть, ты даже в УКЛА поступишь. Сет закатывает глаза: – Ладно, Рейко, как скажешь. – Я просто пытаюсь тебе помочь. – Так бывает не у всех, Рейко: чтобы мечты сбывались, стоит только щелкнуть пальцами. – Что это ты имеешь в виду? – Ты же понимаешь, что у тебя довольно привилегированное положение, так? Ты можешь делать что захочешь. – Я для этого пашу, как раб на галерах, – говорю я, нахмурившись. Но при этом вспоминаю, где живет он и где живу я. И начинаю сомневаться, так ли уж он неправ. – А я разве нет? – Сет, я только хочу сказать, что тебе нужно нацелиться на успех. Он качает головой: – Ты не представляешь, о чем говоришь. Но он улыбается мне: – Может быть, если я буду с тобой общаться, мне тоже перепадет немного удачи. – Я не четырехлистный клевер, – хмыкнув, отвечаю я, но тоже улыбаюсь. Когда мы подъезжаем к его дому и солнце уже окрашивает небо в розовый цвет, Сет неожиданно говорит: – Эй, остановись! Мне кажется, там что-то есть. Я резко торможу, и сначала, когда мы выходим из машины, мне кажется, что нас окружают огромные камни. Но потом один из них начинает двигаться, и я вижу, что перед нами гигантские пустынные черепахи. Всего их около восьми или девяти, и они, вытянув по-стариковски морщинистые шеи, поворачивают мордочки к солнцу. Мы садимся прямо среди них, стараясь вести себя как можно тише, и создается впечатление, что мы встречаем рассвет в компании динозавров.