Я с трудом укладывала подобное в картину мира, но по местным меркам у Лалики было дорогое и приличное заведение. В других обходились без прислуги и принимали за ночь куда больше пяти клиентов. Жуть, в общем. Я заметила, что девочки старались подражать дамам правого берега. В поезде и на вокзале я насмотрелась как на женщин из простых, так и на аристократок. Простолюдинки заплетали волосы в косы или делали узел на затылке. Краски на лице у них было немного. Низкокачественная белесая пудра, смахивавшая на муку (кто знает, может, это и была мука?), и иногда помада, и то светлая, скорее как бальзам. Зато дамы из первого класса подчеркивали лицо как могли. Понятное дело, чтобы не потеряться на фоне ярких платьев. Тут и густо-черные брови и ресницы, и алые губы, и покрытое густой, светло-бежевой пудрой лицо… Я сильно подозревала, что белила свинцовые. Тем, у кого есть маги-лекари, переживать не о чем. А вот бордельные девочки очень рискуют, мазюкаясь подобной дрянью. Кроме того, они копировали на волосах сложные узлы и плетения правобережных дам и пытались даже повторять наряды с корсетами и турнюрами. Только из куда более дешевой и блеклой ткани, так что получалось немного по-китайски, с рынка. Что-то мне подсказывает, что мужчины от такой экипировки не в восторге, но не будут же они ругаться, что товар слишком плотно завернут. Да и потом, какая у них альтернатива? Все так заворачиваются – вопрос в цене обертки. А слоев на женщине из высшего сословия было не счесть: нижняя рубашка, корсет, нижнее платье, верхнее платье, ну и шляпка, понятное дело. А ночные бабочки им радостно подражали. Простолюдинки – знаю из собственного опыта – одевались куда проще. Слоя на два. Шляпка опциональна, просто потому, что из всего списка она чуть ли не самая дорогая, и платье одно – оно же верхнее. Первую пометку я себе сделала: раздеть девиц по максимуму. Посмотрим, что можно придумать в этом направлении. Полно фасонов, которые прикрывают все и при этом ничего не скрывают. Тот же ампир, хорошо бы из полупрозрачного материала, или стиль двадцатых. А если девочки согласятся обнажить лодыжки, то вообще – ура. Второе: мне нужен персонал. Те, что проживают на территории борделя, и так загружены под завязку стиркой-уборкой. Раз проституция распространена до такой степени, что собой торгуют даже на улице, значит, работодатели в очереди не стоят за наемным трудом. И женщины левого берега обрадуются любой подработке. Тем более ничего непристойного я им предлагать не собиралась. И третье. Собственно план. Вот с этим пока что было напряженно. Следующее утро – где-то после обеда – началось с осмотра. Девушки, умытые и выспавшиеся, по идее должны были щеголять румянцем, но нет. Рыхлая, какая-то землистая кожа, тусклые волосы, у некоторых запах изо рта. В общем, работы непочатый край. Лалика собрала всех еще до завтрака в гостиной. Зал был просторный, с хорошей акустикой, именно его я задумала использовать как центральный элемент перевоплощения борделя. В подсознании сидел образ парижского кабаре «Мулен Руж» из одноименного фильма. К нему примешивались смутные фрагменты других кабаре и почему-то гаремов. Наверное, потому, что там тоже много женщин под одной крышей. Но для начала нужно привести в порядок вот этих женщин. Потом займемся декорациями. Поутру я удостоилась от Лалики подозрительного взгляда. То ли она заметила, что я чуть по-другому выгляжу, то ли обратила внимание на заплаканные, красные глаза. Тем не менее она свое слово сдержала. Выстроила все двадцать три кадра в рядочек, прошлась вдоль, как главнокомандующий перед армией. – Знакомьтесь. Это моя временная правая рука Хиллари. С сегодняшнего дня и следующие две недели вы все слушаете ее как меня и делаете, как она говорит. Всем ясно? Дамы нестройным хором выразили согласие. Я старалась даже мысленно не называть их проститутками. Девочки, дамы, бабочки в конце концов. Они здесь все не от хорошей жизни, и если я начну их отождествлять с профессией, ничего хорошего у нас не получится. Я хотела разглядеть в них личностей. Наверняка у каждой есть какие-то таланты, увлечения, хобби, которые можно превратить в изюминку, а там, может, и в дело всей жизни. Возможно, если я помогу этим женщинам выбраться с социального дна, моя собственная цель станет немного ближе. Но начнем с простого. – Доброе утро, дамы! – Я выступила вперед и удостоилась скептических взглядов, мол, что эта пигалица может понимать в нашем суровом труде. – Я не собираюсь вас учить работать. Мое дело – создать антураж и все условия, чтобы вам работалось как можно приятнее и выгоднее. Поэтому начнем с вашего внешнего вида, а потом перейдем к работе над собой изнутри. Итак… Лучше сразу обозначить свою позицию, чтобы не гадали и не сопротивлялись. Приятнее и выгоднее всем хочется, поэтому женщины немного расслабились и даже заулыбались. Да и какие они женщины, им всем по восемнадцать-двадцать, от силы двадцать пять. Все больше ненавижу этот мир. Я прошлась вдоль строя дам, оглядывая усталые, серо-зеленые лица. Фруктов им, кажется, не хватает. И свежего воздуха. Однозначно! – Какой косметикой пользуемся? Показываем, не стесняемся, – подбодрила их я. – Меня интересует все, начиная с мыла и заканчивая румянами. Они стали переглядываться, видимо раздумывая, с чего я вдруг раскомандовалась и стоит ли меня и вправду слушать или мадам пошутила. – Бегом принесли! – прикрикнула на них стоявшая за моей спиной Лалика. Все тут же засуетились, разбегаясь по комнатам. В белилах свинец был, и немало. Им разило за версту, поэтому замазку для лица мы безжалостно выбросили. Некоторые пытались припрятать свои сокровища. Я только пожимала плечами. Намазать все равно не смогут – я замечу. А если им так дорога как память отрава – кто я такая, чтобы мешать? Потенциальные побочные эффекты я им обрисовала в красках, дальше личное дело каждой. Мыло здесь вроде бы неплохое, но одно и то же для головы, лица и тела. Лалика заказывала его в лавке местной травницы. Туда бы, кстати, наведаться. Порошок мне еще пригодится, хорошо бы новую порцию сделать, да и другие лекарства составлять из чего-то надо. Хоть бы и общеукрепляющие. Про крем девочки слышали, но живьем никогда не видели – таким балуются только высокородные. Ничего, главное, от вредного избавились, а маски домашние и крем на три типа кожи я им организую. Со временем. – Ты, ты и ты… – Я ткнула пальцем для надежности. – По очереди в течение недели подойдете, будем лечиться. Общей посудой не пользоваться, от работы с клиентами советую временно отстранить. Недели на две, пока с лечением не закончим. Может, дольше. Остальных потом обследую обязательно, но этих трех срочно. Во время речи я повернулась к мадам. Это она решает, как и кто работает, поэтому фразы я строила полувопросительно. Мол, можно? Лалика кивнула. Я перевела дух и продолжила: – На будущее, если увидите на клиентах такую сыпь… – Я приподняла подбородок одной из пострадавших для наглядности. А лимфоузлы-то!.. Мать моя женщина! Хорошо, вовремя я появилась. Еще неделя-другая – и прощай, нос. – Отказывайте сразу, плевать на деньги. Жизнь дороже. Советуйте им тоже сразу идти к лекарю и не затягивать. Все ясно? Мне ответил нестройный согласный хор. Похоже, домашний целитель у них вызвал больше приязни, чем непонятная временная правая рука мадам. Ну, с этим и будем работать. Только вот многое я сделать не смогу. И вообще смутно представляю, как буду лечить у несчастных сифилис. Участками? Наверное, лучше начать с эпицентра и потихоньку продвигаться по остальному телу. Резерва на полное излечение всего организма у меня точно не хватит. А лечебная волна – одно из тех заклинаний, что я придумала на коленке, начитавшись методичек, – штука переменчивая. На больных участках она требует большого расхода энергии, а в здоровых органах просто проскальзывает мимо, растрачиваясь по минимуму. Так что обработаю таз, а дальше по нарастающей. На хорошей еде резерв восстанавливался куда быстрее, чем в пансионе. Уже сейчас я чувствовала ярко горящий, заправленный под завязку шар. Так что, если лечить через день, за две недели управимся с теми, кому срочно, и займемся остальными. * * * – У вас есть свободное помещение под кабинет? – уточнила я у Лалики. Она кивнула. – Рядом с моим. Он давно пустует, я сейчас пошлю служанок убраться. Мебель там есть. Стол, стулья, полки. Могут еще что-то принести, если надо. Я благодарно улыбнулась. – Нет, мне вполне хватит стола и стульев. Спасибо. Тогда через два часа прошу по очереди зайти ко мне в кабинет. Вот как сейчас стоите, в таком же порядке. Я бы хотела пообщаться с каждой из вас. Как целитель и просто как женщина. Я улыбнулась, надеюсь, не сильно криво. Веселиться не хотелось, но и пугать бедняжек кислой рожей ни к чему. Соберись, Катька, ты профессионал или где? – Давайте я запишу ваши имена, чтобы не путаться. Вытащив из-за пояса заготовленные лист бумаги и карандаш, я прошлась вдоль ряда, записывая, как кого зовут. После все разбрелись по комнатам. Я тоже отправилась к себе, готовиться к приему. Девушек стоит распределить по ролям. Где-то я читала про четыре типа поведения женщин в отношениях. Девочка, любовница, королева и хозяйка. К этому добавим подтипы рабыни и госпожи. Даже домохозяйка может быть робкой и милой хозяюшкой или бой-бабой со скалкой наперевес, которой пофиг, на каком глазу у него тюбетейка. Исходя из этого, будем создавать им имидж. Два отведенных мне часа я потратила с пользой. Выпросила у мадам запас бумаги, сложила по несколько листов вместе и пополам. Получились импровизированные, рассыпающиеся на ходу тетради. Ничего. Нитки, иголка, пара стежков посередине – и вот личные дела в количестве двадцати трех штук передо мной. Каждое подписано именем. Внутри заготовлены пункты – увлечения, хобби, заболевания, история семьи. Все сразу я вряд ли заполню. Буду общаться и записывать постепенно. Столько биографий я в голове не удержу, а пропустить какую-то важную деталь вроде аллергии не хотелось бы. Как и было указано, ровно через два часа дамы начали появляться на пороге моего нового кабинета по очереди. Уборщицы постарались на славу – стол, хоть и старенький, сверкал чистотой, стулья тоже отмыли как могли и прикрыли сиденья новыми подушками. Я общалась с каждой, подробно выспрашивая о каких-либо беспокоящих симптомах (мало ли, кроме тех трех, еще кого-то изолировать уже пора?), вела светскую беседу ни о чем, исподволь выпытывая психологические проблемы. Ну не может здоровая женщина, сношающаяся с пятью мужиками в день, оставаться совершенно нормальной на голову. Понятное дело, нашлись и депрессии, и комплексы. Нет, несколько девиц были абсолютно довольны своим положением, даже как-то гордились выбранной профессией. Их я сразу поставила на учет. Менять свою жизнь они вряд ли захотят, а вот больше денег – запросто. И секреты, тем более дорогостоящие, я бы им не доверила. «Девочки» по типажу нашлись сразу же. Близнецы. Просто джек-пот. Хорошенькие, беленькие, с длинными, хоть и суховатыми волосами, огромными голубыми глазищами и густо накрашенными черным ресницами, абсолютно выбивавшимися из образа. Срочно надо придумать коричневую тушь. Или найти хну. Или пусть вовсе не красятся. Отвечали они хором, опустив очи долу и одинаково теребя подолы идентичных платьев. С ними все ясно. Тихие, забитые, ведомые. Куда интереснее оказалась зашедшая сразу после них гренадерша. – Дениз? – уточнила я, глядя в список. Я ее еще в строю заприметила. Не заметить дородную, статную великаншу было проблематично. Вот уж у кого все округлости на месте да в изобилии. Она кивнула, осторожно присаживаясь на стул. Тот скрипнул, но мужественно выдержал. – Жалобы есть? Выделения, запах, боли беспокоят? – привычно отбарабанила я набор вопросов. Дениз отрицательно помотала головой. Да, эта в поле родит и махать серпом дальше пойдет, что ей какие-то венерические? На один зуб. – А вообще как? Проблемы, может, какие или обижает кто? Я оторвалась от бумаг и внимательно всмотрелась в ее лицо. Тут важны нюансы: выражение глаз иногда говорит больше, чем целая фраза. Женщина замялась, отводя взгляд. – Ну же, я лекарь. Мне можно сказать что угодно, дальше меня не пойдет. – Я подбадривающе улыбнулась и попыталась нащупать тему: – Дразнят? Обзывают? – Да пусть попробуют! – фыркнула Дениз, тяжело вздохнула и шире расправила плечи. – Я не особо популярна. Сами видите. Она развела ручищи – не хуже, чем у мордоворотов на страже Лалики. Я оценила военную выправку валькирии. Ей разве что доспехов и шлема не хватает… – Милая, да ты же прирожденная доминатрикс! – в полном восторге пробормотала я. Главное – вытравить из нее присущее всем левобережным благоговение по отношению к аристократам – и у нас будет услуга легкого садизма. Для любителей. А уж потенциальных клиентов я смогу определить. Не зря столько книг по психологии в свое время перелопатила. Рассвет – или по-местному вечер, время перед сном – мы встречали очередным смотром. В этот раз предводительствовала я. Прошлась вдоль ряда девочек, заложив руки за спину. Чувствовала себя генералом перед боем, не меньше. – Наша задача как можно сильнее отличаться от их чопорных, утянутых в корсеты жен. Нет, не спорю, кто-то сюда идет именно поиметь распутный вариант жены, – кивнула я в ответ на вскинувшуюся Лалику, – но большинство хочет разнообразия. Белые лица и ночнушка в пол у них и дома имеются. Значит, нам нужно что? – Делать наоборот? – пискнула темноволосая девочка слева. Я уткнула в нее палец. Биографию помню: из благородных, но без магического дара – в пансион отправили, как меня. Потому и запомнилась. Из пансиона вышла, пристроилась гувернанткой к детям одной семьи. А там муж оказался любитель молоденьких. Испугалась, сбежала, осталась на улице без рекомендаций, а Лалика, добрая душа, подобрала.