В принципе, и правильно. Это же какой стресс для организма! Нужно бы и мне, кстати, временно перейти в такой режим, на ближайший год точно. Пока в академию не поступлю. – Нам нужны еще женщины, – огорошила я ее прямо на пороге кабинета. Выпученные в изумлении глаза я оценила по достоинству и проскользнула мимо нее, открыв пошире дверь, которую она собиралась уже захлопнуть. – Зачем нам еще девочки? У нас и места-то столько нету, – пролепетала мадам, чуть придя в себя. Она обошла меня, присматриваясь, будто опасалась, что я чем-то болею. Психологическим. Ну да, такая нежная фиалка, которая норовит набить бордель под завязку товаром. Культурный шок. – Не для этого, – поспешила я ее успокоить. – Нам нужны костюмы для выступления, а значит, швеи, официантки, кухарки в конце концов. Еду-то мы подавать здесь можем, я проверяла. Я и в самом деле успела проштудировать весь свод законов. По сравнению с УК РФ он казался тоненькой брошюркой. Суды еще не успели набрать достаточное количество прецедентов для всех поправок. Сами органы правосудия еще столетия не отпраздновали: раньше все тяжбы между аристократами разбирала Королевская Дознавательная служба, а мелкие дела вообще решались на месте, стражниками. Когда население начало прирастать, стало понятно, что такая система не работает. Появился свод законов, а потом из Королевской Дознавательной службы отпочковалась дочка, Королевская Судебная палата. Дела там решались только глобальные, которые требовали разбирательства с доказательствами, защитой и обвинением. То есть банальную драку в баре разнимали на месте те же стражники, и штраф выписывался всем участникам. А кража, например, расследовалась, если находился подозреваемый, и дело шло в суд. Практически как у нас. Только вот обвинительных приговоров было подозрительно много по сравнению с оправдательными. Короче говоря, попался – значит, виновен. Категорических запретов (кроме классических «не убий» и «не укради») было не так уж много. Но, например, продавать спиртное на территории, не принадлежащей бару, было запрещено. Лалика с моей подачи сдала в аренду – официально, с договором и оплатой – угол в гостиной, как раз достаточный для организации барной стойки. Распивать спиртное где угодно не запрещалось, а, собственно, операция по продаже осуществлялась технически на территории бара. И подобных лазеек было море… Если знать, куда смотреть. Я, подкованная мамиными сериалами и общением с налоговой, знала. Пятый день мы посвятили отбору. Нам нужны были швеи, кружевницы, помощницы по хозяйству, официантки наконец – кто-то же должен разносить выпивку и при этом быть не против щипка за зад, а возможно, и чего-то большего. Я попросила Лалику кинуть клич по другим заведениям, вдруг у них есть девочки, готовые подработать сверхурочно. Их мы принимали отдельно, после захода солнца. А с утра я, позевывая, сидела в обновленной гостиной за временно поставленным столом – там, где уже завтра плотники возведут сцену. К нашим дверям на улице выстроилась очередь. Для разнообразия – из женщин. Редкие прохожие поглядывали на собравшихся с интересом: не каждый день перед борделем собирается толпа желающих в него попасть. У входа, где мадам обычно встречала клиентов, дежурила одна из поварих. Я ее выбрала за прекрасный каллиграфический почерк. «Отец был писарем при какой-то конторе», – пояснила она, заметив мой интерес. На всякий случай я попросила записывать данные всех пришедших женщин. Имена, фамилии, адреса, даже приметы, потому что Молли Джонс на одной улице могло быть несколько, а с нумерацией домов на левом берегу туго. Терзало меня нехорошее чувство, что пришедшие на отбор в бордель дамы не рассчитывали отделаться просто шитьем. Наверняка были готовы к худшему. А от готовности один шаг до действительной продажи себя. Как та девица, что встретилась мне в первый день. Прямо на улице. Подобного я не желала ни одной из них, поэтому уже сейчас прикидывала, как я могу их занять на постоянной или полупостоянной основе. Через час у меня замельтешило в глазах от обилия кружев, вышивок и разнообразных фасонов. Со всех блюд, которые планировалось подавать клиентам, я снимала пробу буквально по крошечке – и то уже объелась так, что не лезло. Хорошо, помощница кухарки и две горничные освободились пораньше и пришли мне на помощь. Я, конечно, могу отличить вкусное от невкусного, но кто знает, что у этих богатых принято есть и смогут ли это приготовить левобережные. Так что я оставила меню на них, объяснив еще раз на всякий случай, что нам важнее всего вкус и качество. Смещать их и нанимать новых никто не собирается, (чтобы они не боялись конкуренции и не завернули какую-нибудь талантливую кулинарку), а хорошее продуманное меню в их же интересах. Большая зарплата будет всем. Убедившись, что меня поняли, я переключилась на одежду. Тут я хотя бы знала, что мне нужно, и этого наверняка местные еще не видели и не придумали. Ближе к вечеру к нам присоединилась Лалика. Ей было любопытно, что же я такое затеваю, но спросить напрямую не позволяла гордость и необходимость поддерживать собственный авторитет, поэтому она молча и очень внимательно за мной наблюдала. Да на здоровье! Пока не мешает – пусть следит. Ей же потом самой справляться, если все пройдет по плану. Поток женщин не иссякал. Я делала пометки напротив любезно составленного поварихой списка, который уже занял не один лист, а целую стопку. Каких-то помечала как запасных, несколько особо талантливых сразу загрузила работой. Не я же буду бегать ткань выбирать – у меня других дел непочатый край. Чем больше я выслушивала кратких биографий соискательниц, тем яснее понимала, что для женщин в этом мире работы практически нет. Если ты не стираешь, не готовишь или не шьешь, тебе прямая дорога в бордель. Даже горничные и гувернантки были морально готовы к приставаниям со стороны хозяев, так что до нас им рукой подать. Пекари, писари, продавцы, владельцы любого бизнеса – мужчины. Чаще всего аристократы, особенно если бизнес прибыльный и крупный, вроде фабрики, но и управляющие, и наемные работники все равно были мужского пола. Женщинам оставалось ждать мужа домой с зарплатой, а платили простым людям здесь так, что обнять и плакать. Получался замкнутый порочный круг. – Кружево, шитье, готовка? – привычно пробормотала я, занося карандаш над бумагой напротив очередного имени. – Я умею очень быстро писать, – пробормотала женщина едва слышно. Мне даже сначала показалось, что мне показалось. – Насколько быстро? Я рукой придержала уже собиравшуюся подать знак выводить претендентку Лалику. Вместо ответа женщина достала из сумки блокнот и карандаш. Я прищурилась. – Как тебе мысль, если мы наймем ее для стенографии происходящего в гостиной? В том представлении, что я запланировала на эту неделю, нам бы пригодилась запись. – Стено-кого?.. – растерянно переспросила Лалика. – Стенография. Это специальная система значков, которой писать можно быстрее, чем буквами. – А зачем она нужна? Воздушники могут писать сразу тремя или даже пятью карандашами, чисто и аккуратно. Я заметила, как женщина поникла плечами, но упорно продолжила черкать в блокноте. Наверное, не раз слышала подобные доводы и все равно тренировалась, развивала свою систему. Ох уж эта местная расслабляющая изобретателей магия! – А у нас есть разве воздушники на левом берегу? – Я подняла руку. – Стоп! Женщина послушно замерла, встала и передала мне подрагивающий в пальцах блокнот. – Что это? – изумилась вместо меня Лалика, глядя в неразборчивые закорючки и палочки. Женщина взяла блокнот обратно и зачитала с выражением: – Как тебе мысль, если мы наймем ее для стеногапии… Я не могла поверить ни глазам, ни ушам. Передо мной стояла изобретательница той самой стенографии в этом мире. – Только не говорите мне, что сами изобрели эту знаковую систему, – пробормотала я. Женщина вздернула подбородок. – Именно так и было, – подтвердила она. – Я взяла за основу древнее криптографическое письмо, чуть усовершенствовала, подогнала под количество букв… Женщину звали Джейн Уиллис. На постоянную работу мы ее, естественно, взять не могли, да и она бы не пошла. У нее муж, который, несмотря на всю патриархальность местного мира, поощрял вроде бы бесполезное хобби жены, и двое детей. Раньше ее отец, а теперь муж держал небольшую книжную лавку, но в основном зарабатывал поставкой канцтоваров в бордели и прочие заведения левого берега. Как ни странно, им тоже нужно вести бухгалтерию. То, что лавка перешла по наследству мужу, а не ей, подразумевалось как-то само собой. Милый родной шовинизм в действии. Хорошо хоть, мужик попался адекватный. Два-три вечера в неделю по несколько часов мы ее займем точно. Пусть сидит в подсобной комнатке у входа в зал – за занавесками и в полумраке дверь никак не разглядеть. Поставим ей стул, небольшой стол, обеспечим светом. Думаю, Лалика решила, что я собираюсь шантажировать клиентов, и, похоже, идею всецело одобряла. Но моя задумка была куда масштабнее простого вымогательства. Осведомители мадам сработали на ура – по правому берегу гуляли самые разные слухи про новый стиль работы борделя. Я предложила назвать его «Оранжереей». Аристократам будет проще обсуждать свои похождения, если это будет звучать как «в Оранжерее появились новые цветочки» или «эта Лилия из Оранжереи – просто прелесть». А загадочность и таинственность – всегда привлекают. И добавят нам новых клиентов. Оценив фронт работ и объем необходимого пошива, репетиций и прочего, я решила не гнать лошадей. Танцы подождут. Пусть девочки отдохнут, придут в себя, потихоньку начнем разучивать движения со следующей недели. Для торжественного открытия «Оранжереи» у меня родилась гениальная задумка. И для нее нужны были только базовые, простейшие в пошиве платья. За два оставшихся дня вполне успеем. * * * За сутки до дня икс я решила побаловать девочек, да и себя заодно. В двух кварталах от борделя располагались общественные сауны, и как раз сегодня там был женский день. Десять шиллингов – и все приземистое здание в нашем распоряжении на целые сутки. Внутри остались только банщицы и подавальщицы – даже в этом отсталом мире догадались, что после парилки очень хочется есть, а в особенности пить. От банщиц, кстати, я ожидала куда большего. Хорошо, уточнила заранее у Лалики процесс помывки, а то пришла бы и сильно удивилась. Банщицы приносили чистую воду, горячую и холодную, следили за чистотой бани и бадеек и меняли простыни и полотенца. Уборщицы, одним словом. Все. Ни тебе веничком похлестать, ни массаж сделать. Да и воздух в сауне был сухой, но не особо горячий. Так себе, в общем. Но расслабиться нам это не помешало. Заодно я осмотрела всех на предмет болячек. В сауне оно сподручнее. Так-то они раздеваться передо мной и друг перед другом стеснялись, а моются ведь люди в обнаженном виде. Хотя многие норовили и на полок лечь в сорочке. Нет, у меня просто разрыв шаблона с этими скромницами. Повезло бабочкам (и мне вместе с ними), что мы блондинки. На ногах шерсть практически незаметна, если на солнце не приглядываться, а под мышками я безжалостно удалила все горячим воском. Девки выли, но терпели. Видели у меня результат. И в чистоте держать тело проще. Я заранее попросила банщиц оборудовать мне рабочее место для маникюра и педикюра. Без непонятной им терминологии, ясное дело. Просто описала, что требуется. Они и постарались. Одно кресло водрузили на небольшое возвышение – несколько толстых досок положили одну на другую. Рядом две табуретки для ног и инструмента, у подножия импровизированного трона еще один низкий стул – для меня. Инструментов-то особых и не нашлось. Обычные небольшие ножницы, которые я обозначила для себя как маникюрные, несколько камней разной степени жесткости. Какие-то вроде пемзы, другие вполне годились подпиливать ногти. И крепкий алкоголь для дезинфекции. На этом все. Девочки утверждали, что такими же камнями и ножницами пользуется и правый берег – вроде как у них все лучшее, мадам лично следит. Неужели даже до щипчиков и пинцета не додумались? Надо будет к мастерам наведаться, подкинуть идею. Таких заготовок у меня постепенно скапливался целый список. Писала я на русском, чтобы не прочитали и не воспользовались, но реализовывать задумки пока не спешила. Я и так высовываюсь по самое некуда с борделем, не хватало мне еще внимание к себе привлекать.