– Кат, – выдавил тот. Из уголка его рта потекла кровь. – Я… Эмилия… – Эмилия? – сглотнув, повторила она, переплетая с ним пальцы. – Где она? Она жива? – Я… пытался, – судорожно выдохнул он. – Но… предатель… – Она жива? Губы Ромула дрогнули, но с них сорвался только хрип. Смаргивая слёзы, Катарина коснулась его щеки, и он обмяк под её ладонью. Ромул умер. Несколько секунд она просто сидела, борясь с подступившим горем, но потом всё же смогла мягко выпустить его руку и встать, медленно поворачиваясь к Вадиму. Тот отчаянно пытался перезарядить арбалет, но его руки тряслись от шока, вызванного собственными действиями, и болт выскользнул из его пальцев. – Ты, – прорычала она и, ощерившись, бросилась в его сторону. Но в этот раз, когда она вытянула руки, готовясь повалить его на пол, её кожу покрыл белый мех. И к тому моменту, как она приземлилась на Вадима и впилась в его шею зубами, тело её приняло знакомую форму полярной лисицы. Вскрикнув, Вадим тоже превратился, выронив арбалет, и на его месте появился самец рыси. Он был больше, но лисица драла его беспощадно, зубами впиваясь в мех с яростью зверя, жаждущего крови. Саймон поражённо смотрел на неё, а внутри всё сжималось от страха. И дело было не только в них. По тронному залу прокатилась волна преображений, и неожиданно он оказался среди Зверей, Рептилий и Птиц, сражающихся не на жизнь, а на смерть. А раз все смогли принять животный облик, значит… Камень Судьбы. Он представил, как превращается муху, сам не зная, получится ли. В конце концов, он держал в руках Камень Судьбы, прекрасно представляя, к каким последствиям это может привести. Но, к счастью, он сразу же начал уменьшаться, и секунду спустя уже летел к месту, где выронил чёрный кристалл, и оглядывал пол в его поисках. Но его нигде не было. Камень Судьбы пропал. – Отступаем! – крикнул Вадим, и Саймон заметил рысь, несущуюся прочь из зала, и мчащуюся следом полярную лису. – Отступаем! Он добрался до главной арки буквально за секунду до Катарины, и путь ей отсекли паникующие стражники, вихрем клыков и когтей пытающиеся вырваться из зала. Саймон, испуганный до тошноты, бросился в коридор, где его ждали Нолан и Уинтер. – Всё в порядке? – спросила та, широко распахнув зелёные глаза. – Что… – Камень Судьбы, – задыхаясь, сказал он, озираясь, словно камень мог оказаться где-то в темноте коридора. – Кто-то его забрал. – Плевать на него, – помрачнев, сказал Нолан. – Бежим отсюда, пока стражники не передумали. Они побежали прочь от тронного зала, и по пути Саймон попытался вспомнить, кто ещё сражался неподалёку от выхода. Но в тот момент вокруг царил хаос, а он до сих пор не пришёл в себя, и вспомнить никак не получалось. – Это был кто-то из Одичалых, – сказал он, когда они добрались до склада и побежали между ящиков. – Кроме нас Наследников не было, а солдаты не стали бы рисковать своими силами. – Может, его забрали Хранители, – сказал Нолан, останавливаясь перед дверью в пещеры. – Ты бы слышал, как они о нём говорили. Как одержимые. Они ради него живут. – Отнюдь, – раздался позади спокойный голос, и Саймон обернулся так быстро, что чуть не врезался в окружающие их ящики. В проходе стоял Цян. Его белые одежды покрывали тёмные брызги, а чёрные волосы блестели в свете факелов. Одной рукой он сжимал плечо Уинтер, а другой… Другой рукой держал у её горла нож. – Просто мы понимаем, что бывают вещи важнее жизни одного-единственного анимокса, – легко сказал он. – Думаю, вы со мной согласитесь. – Отпусти её, – рявкнул Саймон, готовясь обратиться. – А не то мы… – Что вы сделаете? – спросил Цян. – Нападёте? Вы уверены, что готовы пожертвовать жизнью своей подруги? Потому что, уверяю, во что бы вы ни превратились, я буду быстрее. – А потом всё равно умрёшь, – прорычал Нолан, стиснув зубы. – Без сомнения, – согласился Цян. – Но я бы предпочёл, чтобы все остались живы. Я готов заключить с тобой сделку, Нолан Торн. – Сделку? – повторил Саймон, бросив взгляд на брата. – Сделка отменяется. Шарлотта у нас, а если не отпустишь Уинтер… – Чего конкретно ты хочешь? – неожиданно перебил Нолан, и Саймон поражённо уставился на него. – Как ты и предлагал, – сказал Цян. – Помоги нам найти Наследников, а я отпущу вашу подружку, и никто вас больше не тронет – если, конечно, твой брат оставит нас в покое. – Нет, не… не надо, – взмолился Саймон, запинаясь. – Нолан… – Не слушай его, – яростно сказала Уинтер, сжимая опущенные руки в кулаки. – Он тебя обманывает. Нолан пропустил их слова мимо ушей. – А если я откажусь? – спросил он Цяна. – Тогда мне придётся убить вашу подругу, а вам придётся убить меня, – ответил тот всё так же спокойно. – Только предупреждаю: убийство Хранителя – самое страшное преступление в мире анимоксов, так что вас выследят и загонят, как зверей. Ваши дома обыщут, ваших родных схватят и будут пытать. Вы подвергнете опасности всех, кого знаете, и вас-то только двое, а вот силы Верховного Совета безграничны. Они не остановятся, пока не убьют вас. На складе воцарилась звенящая тишина. – Нолан… – начал Саймон, его сердце выделывало кульбиты. – Мы с ним справимся, – сказала Уинтер. В её глазах мерцали отблески пламени. – Нас трое, а он один. Саймон видел, как она едва заметно напряглась, словно хотела превратиться, – но змею он так и не увидел. Непонимающе нахмурившись, Уинтер попыталась ещё раз – а потом ещё и ещё. Но ничего не происходило, и с бессильным ужасом Саймон осознал, что у неё не получилось превратиться. – Ну так что? – поинтересовался Цян, не сводя взгляда с Нолана. – Что ты выберешь: жизнь незнакомых тебе людей или жизнь близких? Тот сглотнул, но не успел ответить, потому что Саймон схватил его за рукав. – Он врёт, – выпалил он. – Они охотятся на детей, на таких, как мы. И они не просто их похищают. Они их убивают. – Знаю, – ответил Нолан. Он смотрел исключительно на Цяна, и голос у него дрожал. – Но у меня нет выбора, Саймон. Прости. Иначе они убьют и тебя, и Уинтер, и маму, и дядю Малкольма… и всю нашу семью. – Мы сбежим, – сказал Саймон в отчаянии. – Они ни за что нас не найдут. – Даже если у нас получится, Уинтер всё равно умрёт, – ответил Нолан. Слова брата вмиг остудили весь его пыл, словно ведро ледяной воды. Саймон раскрыл рот, но так ничего и не сказал, а Нолан, судорожно вздохнув, поднял на него взгляд. – Теперь моя очередь нас защищать, – тихо сказал он. – Не мешай. Прошу тебя. В горле встал ком, и Саймон опустил голову, не зная, как заставить его одуматься. Он так и не смог подобрать слов – а Нолан отвёл взгляд и шагнул вперёд, к Цяну. – Отпусти Саймона с Уинтер, и я пойду с тобой, – сказал он. – Обещаю. Цян пристально посмотрел на него, но потом убрал нож. – Очень рад, – сказал он, отпустив Уинтер. Та покачнулась, завалилась вперёд, и Саймон едва успел её поймать. – Идите, – сказал Нолан, не глядя на них. – Выбирайтесь отсюда. – Но… – Идите, я сказал. Саймон, чувствуя себя так, словно из него вынули душу, скрепя сердце обнял Уинтер, и они вместе переступили порог пещерного лабиринта, который вёл на свободу. – Мне рассказать маме и дяде Малкольму? – дрожащим голосом выдавил он. – Как хочешь, – холодно сказал Нолан. – Плевать. Просто иди домой и не возвращайся. Ты уже ничего не исправишь, Саймон. Слишком поздно. И его брат, отвернувшись, закрыл за собой дверь, оставив онемевшего от отчаяния Саймона наедине с Уинтер – и со всепоглощающей тьмой. 24. Опережая стаю Вечером, когда солнце скрылось за горами, завершая один из самых долгих дней в его жизни, Саймон сидел с друзьями в столовой посреди Диколесья и смотрел на остывающую еду. Вокруг ходили люди, тихо переговариваясь и обрабатывая раны, полученные в битве, но Саймон едва ли замечал их. Его усталость давно уже перешла в измождение. Руки и ноги отказывались шевелиться, а сердце колотилось, словно после марафона, адреналин до сих пор бежал по венам, не давая передышки. Он честно пытался прислушиваться к друзьям, обсуждающим битву, но в ушах до сих пор звенели крики и лязг оружия, а перед глазами стояло лицо брата, закрывающего дверь склада. – Он точно что-то задумал, – пробормотал он, бездумно потирая перевязь на руке. – Нолан бы на это не пошёл. Он не станет убивать невинных детей, просто чтобы защитить нас. – А ты бы на его месте не согласился? – спросила Ариана, тыкая вилкой в фасоль.