– Я хотела бы разместить его с Хильдой в детской. Она свободна? – Да. В ней уже давно никто не живёт, но я держу её в порядке. – Жаль, что Астрид умерла, – вздохнула Маргарет. – Она была бы рада вновь повозиться с малышом. Добрая женщина была. Хильда тоже хорошая няня, Готфрид её любит. А как здоровье бабушки? – Ничего. Но она очень слаба и редко выходит из своих покоев. – Завтра обязательно навещу её. – Она ждёт тебя, скучает. Она будет рада тебя видеть. – Ханна тоже не решилась сюда вернуться? – Бедняжка чувствует себя здесь несчастной. А в Стайнберге она прекрасно присматривает за хозяйством. Признаться, мне её не хватает. У тебя много багажа, Маргарет? – Нет, два сундука, да у Хильды один. – Пойдём, я тебя провожу. А после распоряжусь об ужине. Женщины встали и направились к лестнице. Хильда с малышом последовала за ними, слуги засуетились, занялись багажом хозяйки. Проводив жену и дочь, Генрих оставил их, не став вмешиваться в их женские обыденные разговоры. – А Густав разве не хочет со мной поздороваться? – поинтересовалась Маргарет. – Густав, должно быть, ещё не вернулся с вечерней прогулки, иначе обязательно бы встретил тебя, – предположила Патриция. – Прогулки? – В глазах Маргарет блеснуло любопытство. – И с кем же он гуляет, с Греттой? – Насколько я знаю, да. – А ведь уже закат. Хорошая девушка? Патриция неопределённо пожала плечами. – Простушка, хоть и симпатичная. Из неё выйдет хорошая хозяйка и примерная жена. – Густаву она понравилась? – Понравилась. И не только ему. – Кому же ещё? Патриция скорчила недовольную мину: – Догадайся. – Берхарду? – Маргарет зло фыркнула. – Волчонок и здесь хочет ограбить Густава. Кстати, где он? – Не знаю. Где-нибудь шепчется с дружком своим Кларком Кроненбергом. – Этот прихлебатель тоже здесь? – А как же! Без него «его высочеству» скучно. – Пора с ним расквитаться за все унижения! – В глазах Маргарет сверкнула ненависть. – Вот что, мама. Завтра утром приходите с Густавом ко мне, у меня есть для вас один маленький подарочек. Ошибалась Патриция, не с Греттой гулял сын её, а с другом своим Акселом. Они проводили вечер в любимом кабаке, что находился при постоялом дворе на окраине города. Хозяин принимал молодых людей, как почётных гостей, был щедр на льстивые комплименты, вино подавал отменное и брал за него недорого, а девушки там были веселы и ласковы. После таких прогулок Густав обычно возвращался поздно и далеко не трезв. Ландграф не поощрял подобное развлечение младшего сына, но Патриция считала, что мальчики иногда могут позволить себе расслабиться. Вернувшись домой, Густав, конечно же, узнал о прибытии Маргарет, обрадовался. Но осознавая, что время уже позднее, да и хмельная голова клонилась к подушке, отложил встречу с сестрой на завтра. Утром Маргарет встретилась с бароном Хафф и его дочерью Греттой. Вот как жизнь повернулась. Никак не думала Маргарет, что та девочка в бедном платье, на которую она в своё время и внимания-то не обращала, вдруг станет женой её родного брата, войдёт в семью Регентропф. За завтраком Маргарет внимательно наблюдала за будущей невесткой, за каждым её словом, за каждым движением, но при этом оставалась в общении любезна и мила. Заметив, что является объектом наблюдения, Гретта чувствовала себя крайне неуютно, однако внешне старалась сохранять спокойствие и непосредственность. Неприятно ей было такое внимание. Неужели и все остальные родственники и гости будут так же откровенно оценивать её? Уж скорее бы всё закончилось: знакомства, суета, празднества. Впрочем, Маргарет наблюдала не только за Греттой, но и за поведением старшего брата. Берхард прекрасно знал повадки сестры своей, потому пытался выглядеть холодным и невозмутимым. Да только, видно, артист из него плохой, и ему всё равно не удалось обмануть женскую наблюдательность. К концу трапезы, Маргарет не сомневалась, что не только Берхард проявляет повышенный интерес к Гретте, но и Гретта довольно тепло относится к Берхарду. И если им сейчас не помешать, то между ними вполне может вспыхнуть сильное горячее чувство. После трапезы Маргарет попросила мать и брата зайти в её покои. – У меня есть для вас кое-что интересное, – сказала она и подозвала приглашённых присесть за стол у окна. Патриция и Густав сели на стулья и, словно зрители на спектакле, приготовились слушать монолог артиста. – Не знаю, как вы распорядитесь моим подарком, однако думаю, он вам рано или поздно пригодится. – Маргарет также придвинула к столу стул и села. – В наш замок часто заглядывает один купец, который привозит товары с востока. В основном это специи, шелка и драгоценные камни. Но я сделала ему один специальный заказ, который он незамедлительно выполнил. Не за просто так, естественно. Маргарет выставила на стол маленький прозрачный стеклянный флакончик, плотно закрытый чёрной крышкой. – Что это? Какое-то благовоние? – подивилась Патриция и потянула руку к флакончику. – Не вздумайте нюхать, мама! – предупредила Маргарет, да столь жёстко, что Патриция немедленно отдёрнула руку. – Это не духи. Это яд. В глазах Густава тут же вспыхнул интерес: – Яд? Ты серьёзно? – Юноша аккуратно взял флакон и повертел в руках; тёмно-коричневая жидкость задрожала внутри стекла. – Конечно, серьёзно. Яд очень сильный и действует почти мгновенно. Купец сказал, что достаточно двух капель, чтобы человек скончался. – Всего двух капель? Да здесь такая доза, что хватит на десятерых! – Много, не мало. Вдруг первая попытка не удастся. Патриция слушала внимательно, мысли её были тяжелы, взгляд серьёзен. – Для кого ты заказала у купца яд? – наконец спросила она дочь. – А как вы полагаете, матушка? – Маргарет тоже была серьёзна. – Я хочу истребить одну большую проблему в жизни моего любимого брата. Хочу восстановить справедливость в семье Регентропф. – Намерена угостить волчонка? – Конечно, его! – поддержал Густав. – Он заслуживает такого угощения. Спасибо, сестрёнка! Угодила, ох как угодила! Наконец я стану свободен, и весь Регенплатц будет моим! – Но это ещё не всё, – предупредила Маргарет и сняла с большого пальца левой руки перстень с чёрным аметистом. – Я больше ничего подобного не заказывала у купца, однако в следующий свой приезд к нам он предложил мне вот этот перстень. Вещичка с секретом. Молодая женщина вытянула руку с кольцом в центр стола, и все сидящие склонились над ним. Держа перстень камнем вверх, Маргарет нажала на некую скрытую пружинку, и оправа с камнем вдруг откинулась. Внутри перстня оказалась маленькая ёмкость, заполненная тёмной жидкостью. – Это тоже яд, – проговорила Маргарет. – Я бы не стала покупать это ядовитое кольцо, но меня прельстило свойство его отравы. Если добавить данный яд в вино, то человек, который его выпьет, сначала ничего не почувствует, зато потом, примерно через сутки он тяжело заболеет, и болезнь будет властвовать над ним день либо два. Лекари бессильны против неё, мучений своей жертве она приносит много, и смерть неотвратима. – Вот так замечательно! – восхитился Густав. – И главное, на отравителе подозрений никаких. Заболел человек да умер. Причём тут убийство? Спасибо, Маргарет! – И ты убьёшь Берхарда? – настороженно спросила Патриция. – Непременно, матушка. – Глаза Густава алчно горели. – Какой лёгкий способ избавиться от врага! И рать собирать не придётся, и войны избежим. И отцу обвинить меня не в чем будет. Патриция согласна была с сыном, но её тревожило заклятие Хельги, которое она до сих пор помнила наизусть: «Если Берхард хоть немного пострадает от ваших действий или даже замыслов, то нанесённая ему боль, вдвойне отзовётся в Густаве. Берхард только ушибётся, а у Густава уже пойдёт кровь. Чем больше рана у Берхарда, тем больше боли у Густава… А если вы всё-таки погубите Берхарда, то Густаву не прожить и трёх дней после его похорон!» Страшно. Однако что случится, если Берхарда погубит сам Густав? На его замыслы проклятие, вроде, не распространено. Для того и взращивалась в его сердце месть. – Поступай, как знаешь, – тихо проговорила Патриция. Сердце её беспокойно билось – женщина знала, как именно поступит её сын. Патриция встала и направилась к двери. В подобных планах её участия быть не должно. И всё же как-то страшно. – Только прежде, чем свершить подобное, взвесь всё ещё раз, Густав, – добавила Патриция перед уходом. – И подумай, достойно ли благородному рыцарю вот так трусливо уничтожать врага? Густав и Маргарет проводили мать удивлёнными взглядами. – Что это с ней вдруг? – подивился Густав, когда дверь за матерью закрылась. – Она встала на сторону волчонка? – Да, слова её странны, – согласилась Маргарет. – Может, испугалась? Густав вновь обратил своё внимание к перстню. Осторожно вернув камень на место, юноша надел кольцо на средний палец и полюбовался блеском редкого черного топаза. – Мне всё равно, что мать обо мне станет думать, – проговорил Густав. – Я не хочу больше ждать, терпеть, надеяться на призрачную поддержку вассалов. – Ты прав, – поддержала Маргарет. – Ни отец, ни кто-либо другой не сможет обвинить тебя в братоубийстве. Ты останешься чист в глазах людей. Берхард просто умрёт от болезни. Такое может случиться с любым, даже с королём. – Да-да! Я даже сделаю так, что меня и в Регентропфе-то не будет. После празднеств перед самым отъездом я подам братцу яд, и когда он сляжет, я уже буду на пути в Стайнберг. Меня даже в отравлении нельзя будет заподозрить. – Это ты придумал хорошо. Но вот ещё о чём я хотела бы с тобой поговорить. Мне кажется, Берхард заглядывается на твою невесту. Густав отвёл глаза. Данная тема неприятно защемила душу. – Я и сам это давно заметил, – проговорил он.