— Скажешь тоже, дядь Лёш, — послышался тихий смех, и откуда-то из-за ближайших зеленых насаждений вышел незнакомый мужчина в черном классическом костюме в едва заметную, тонкую полоску. А рядом с ним… да-да, те самые собаки! На вид ему было где-то около тридцати, и одежда на нем была явно не такая дорогая, как на владельце особняка. В остальном же, он выглядел куда более уместно, чем, скажем, я: аккуратно подстриженные черные волосы, уложенные на левый бок, светлые глаза с прищуром, довольно привлекательные черты лица, тонкий нос и насмешливая улыбка. И мне он сразу не понравился. Было в нем что-то такое… неприятное, опасное. Я даже не знаю, как это объяснить! Просто при всей его внешней притягательности и спортивной фигуре, мне отчаянно и остро захотелось держаться от него подальше. — Это Дима, главный охранник. Или как по новомодному, начальник службы безопасности. — Дмитрий Денисович, — едва взглянув на меня, с усмешкой поправил «начальник». Доберманы у его ног послушно сели, безо всякой команды, едва он только едва заметно коснулся ладонью бедра. «Елизавета Михайловна!» — хотелось машинально огрызнуться мне. Причин на подобное, конечно, не нашлось, как и любых разумных объяснений, но очень уж хотелось! — Приятно познакомиться, — улыбаясь как можно непринужденнее, предельно вежливо кивнула я. Дедушка всегда учил меня, что вежливость лучшее оружие. Но и не забывал тайком от бабушки добавлять, что послать один раз матом тоже бывает полезно… Знал бы он, как я его совет, раньше кажущийся нелепостью, теперь был понят и воспринимался на ура! Правда, не до такой степени, чтобы послужить руководством к действию. — Денисович, — скорчившись, передразнил его дядя Лёша. — Начальника, однако! Важная шишка, однако. Не слушай ты его. Пойдем, лучше, ко мне, чаю выпьем, пока пацан твой не проснулся. Потом, небось, ни минуты свободной не будет, я это шило знаю! — Вы знаете, не откажусь, — на этот раз я улыбалась уже совсем натурально, без притворства. И легко последовала за мужчиной по аккуратным дорожкам, оглянувшись всего раз. Дмитрий Денисович остался стоять на том же месте, медленно поглаживая одну из собак, задумчиво глядя мне в след. Нет, не задумчиво. Как-то оценивающе, что ли? Как будто бездушным, бесчувственным сканером просветил! Естественно, я понимаю, такова его работа — быть внимательным ко всем новым людям в доме, вернее сказать, на вверенном ему объекте. И все-таки, нельзя ли при этом быть не таким… жутким? Кирилл, например, совсем не такой, даже в силу его профессии. А вообще, по-моему, я стала вспоминать о нем слишком часто, а теперь и вообще, каждого встречного с ним сравниваю. Это не к добру! Как оказалось чуть позже, дядя Лёша не шел ни в какое сравнение со всеми, кого я знала раньше. Этот потрясающий открытый человек ухитрялся волшебным образом сочетать в себе просторечия, довольно обычный, даже старый язык и современный сленг так, что я иногда валилась с ног от хохота. Конечно, сначала нужно было к этому привыкнуть, но много времени это не заняло, и очень скоро, сидя на небольшой уютной кухне с чашкой ароматного чая, я откровенно наслаждалась нашей беседой. Хотя, говорил по большей части мужчина, а я только слушала, развесив ушки. Как оказалось, дядя Лёша жил тут, рядышком. Метрах в двухстах за особняком стоял небольшой двухэтажный дом, стилизованный под общий вид. Я думала это домик для гостей, а оказалось, домик для прислуги, в котором они жили, ели, и проводили свободное от работы время. И еще один немаловажный узнанный мною факт, который весьма меня порадовал: здесь наемных работников никто и никогда не называл именно прислугой, даже тайком и между собой! Только помощники по хозяйству, и никак иначе, это если в общих чертах. По отдельности же должности звучали как горничная, садовник, охрана, повар… и дядя Лёша! Да, он единственный, чья работа не имела определенного обозначения. Некоторые называли его просто — отец семейства, впрочем, тому было разумное объяснение. Я как-то слышала, что на работу в загородных коттеджах нанимают именно семейные пары, оно и логично. Чем меньше работник отпрашивается на выходные, чтобы повидаться с семьей, тем больше он делает для нанимателя, уделяя максимум времени своим обязанностям. Но разве бывает так, что нанимаются «в услужение» целые полноценные семьи? В случае дяди Лёши так оно и было. Он сам хлопотал по хозяйству, занимаясь тяжелыми работами, его дочь и жена наводили порядок, а еще одна дочь, отпросившаяся вчера вместе с мужем в город, так же работала горничной. Ее супруг же был именитым и очень хорошим поваром, имеющим достаточно широкую специализацию, и имевший опыт в приготовлении блюд кухонь разных стран мира. Раньше имелся еще и управляющий, но отбыл по семейным обстоятельствам без малейшей надежды на возвращение, оставив только своего сына, занятого на должности водителя. Второй его сын же работал вторым водителем у самого хозяина дома. Как тайком мне пожаловался дядя Лёша, не то, чтобы они без управляющего не могли справиться… Просто им было непривычно. Раньше вся его семья, по крайней мере, женская ее часть, просто выполняли ранее озвученный план действий, ими умело и своевременно рулили. А теперь же им приходилось не только чистить и блестить, но еще и самим совать нос во все углы, иногда банально забывая, что еще им стоило бы сделать. Прибирать бесконечно по кругу огромный дом невозможно, никаких сил не хватит. Куда как проще, если им заранее сказали, куда пойти, где протереть, что постирать, куда подать обед. Тем более, когда их трое, и одна и та же работа иногда и вовсе оказывалась выполнена на три раза! Словом, их дружное семейство осталось без управляющей головы, и теперь творило иногда, кто во что горазд. Потихоньку привыкали и оттачивали навыки самоуправления, конечно. Но для идеала было еще ох, как далеко! Цитируя дядю Лёшу, се описанное им и вовсе звучало как «кура без головы, бомбит, носится почем зря и только пачкает все кровищей. Ни поржать толком с нее, ни супу сварганить!». После такого заявления мне оставалось только тихо хрюкать в кружку, да взывать ко всему имеющемуся у меня самообладанию. А после и вовсе перевести тему. От своего нового информатора я и узнала подробнее о всех работниках, но об остальных проживающих в особняке, к сожалению, нет. — Пожалуй, мне пора, — взглянув на красивые настенные часы, сделанные своими руками из тонких реек, кофейных зерен и сухих цветов, я с сожалением принялась прощаться. — Сейчас Стасик проснется. — Мотаешь на ус, девка, — расплылся в довольной ухмылке дядя Лёша. Именно он-то мне и рассказал в самом начале разговора о том, что Стас просыпается около половины девятого утра и редко когда раньше. — Смотри, не загнись там, с энерджайзером этим. Если что, приходи, найду, чем мальца занять. А то прошлые няньки сунут ему планшет, он и залипает весь день в экран, как полоумный. Ладно, если мульт какой нормальный, а если свинка Пеппа, прости меня, господи? Ты вроде с головой, Лизка, присмотри за ним, а? Жалко мальчишку все-таки. Я их столько перевидал, что иногда вспоминать не хочется, фрик на фрике и фриком погоняет. И ладно бы геймер, так нет! ЛГБТ или еще хрень какая… — Я поняла, дядь Лёш, — сдавленно кашлянув, я поспешила распрощаться, в ускоренном темпе нашаривая свои балетки у порога. — Сделаю всё, что могу, до свидания! И стремглав побежала на улицу, кусая губы, чтобы не расхохотаться в голос. По-моему, этот занимательный со всех сторон дяденька знал о современном мире куда больше, чем я! Как бы то ни было, полученная информация приятно меня радовала, теперь я хотя бы примерно знала, кто меня окружает. И, все равно, пробегая по саду, машинально замедляла шаг, с опаской оглядываясь по сторонам. Встретиться еще раз с доберманами или их полноценным владельцем не было никакого желания. К Стасику я успела вовремя. Эта соня в забавной пижаме как раз медленно хлопала длиннющими пушистыми ресницами и забавно потягиваясь без малейшей осмысленности в глазах. — Встаем, — хихикнув, я потерла ему оголившийся живот, на что мальчишка насупился, и немедленно перевернулся на другой бок, пробормотав: — Ну, Лиз, ну еще пять минуточек… Пять минут и я встаю! Этот малыш всегда был сто процентной совой, просыпался о-о-очень долго и тяжело. После сончаса его всегда было очень сложно поднять, но, к счастью, я знала, как это можно сделать без малейших последствий для него и окружающих… Всего лишь откинув одеяло и начать медленно стаскивать за ноги с кровати! — Нет, ну нет! — хихикая уже в голос, начал отбрыкиваться более или менее проснувшийся Стасик. — Я хочу еще полежать! Еще немножко! — Ничего не знаю! — непримиримо фыркнув, я продолжила экзекуцию и все-таки стащила ребенка на пол. — Вот так, встали. А теперь, шагом марш на горшок, чистить зубы и умываться! — Эй, я уже взрослый для горшка! — так по-настоящему возмутился ребетенок, что я расхохоталась. И, взлохматив темноволосую макушку, сцапала его, прижимая навесу к собственному боку: — Я знаю! В груди тут же предательски заныло, напоминая о том, что подобные физические нагрузки мне пока еще категорически не рекомендованы, а вместе с этим в кармане джинсов завибрировал выданный Полонским мобильный телефон. Я уже отвыкла от подобных сигналов, а мелодия так и вовсе была отключена, соблюдая правила, установленные в этом доме. У персонала гаджеты всегда должны находиться на беззвучном режиме. К тому же, даже если бы звук был, я бы вряд ли его услышала сквозь заливистый хохот Стасика, весело болтающего ногами в воздухе. К сожалению, пришлось ставить мальчишку на пол и суровым взглядом и притопыванием ногой направлять его в ванную, попутно доставая телефон из кармана. Звонивший номер был незнаком, и если я этому и удивилась, то совсем немного. Максим Леонидович выдал мне приличные списки, и я вполне могла пропустить чье-либо имя при внесении всех в телефонную книжку. Поэтому зеленую кнопку я сдвигала на экране без малейшего страха и сомнения: — Алло? — Лиза, здравствуй, — послышался в трубке до боли знакомый голос, вызвавший у меня некоторый ступор и дикое биение сердца. — Ты уже проснулась? — Кирилл, вы? — топнув еще раз и цыкнув на хихикающего, упрямого Стасика, переспросила я, не в силах поверить в услышанное. — Стас! Бегом, пока не покусала! Ты завтракать пойдешь, или пугать людей своим плохим дыханием? Вот то-то и оно! Ой, извини. Я тут… — Я так и понял, что ты работаешь, — мягко, так, как умеет только он, рассмеялся Кирилл. — Не сомневался, что со вы Стасом быстро скооперируетесь. Надеюсь, он тебе сильных хлопот не доставляет? — Вовсе нет! — запротестовала я, пытаясь отвечать как можно жизнерадостнее, попутно пихая ногой в бок тихо хихикающего мальчишку, решившего нагло вздремнуть прямо на коврике у ванной. — У нас всё… хорошо. Лучше всех! Настолько хорошо, что даже не надо никого заставлять вставать, чистить зубы и идти завтракать, и даже не надо грозить лишением сладкого. Да-да! Тосты с арахисовым маслом, вы же знаете, что их всегда дают только послушным детям! — Он как всегда, — понимающе рассмеялся Кирилл, приятно грея мою душу. Помимо этого, ребенок правильно уловил намек и, хоть и с неохотой, но все же гусеничкой пополз по теплому кафелю в сторону раковины, не переставая хихикать. — Только проснулся, и уже мотает клубок нервов? — Да нет, — отрицательно покачала я головой, легко улыбаясь, наблюдая за тем, как Стас выдавил зубную пасту на электрическую щетку и нехотя принялся за утренние процедуры. — Кирилл Станиславович, а ничего, если я поменяю ему щетку? Говорят, точнее, я читала отзывы некоторых стоматологов, что детям электрические вредны, у них слишком эмаль слабая, тонкая. — Лиза, я тебя умоляю… Вредно количество сладкого, которое он ест каждый день, в том числе когда никто этого не видит. А в остальном, делай всё, что посчитаешь нужным. — Хорошо, — кивнула, исподтишка демонстрируя кулак Стасику, прыскающему с помощью той самой щетки мелкую белую пену на зеркало. И все-таки решила спросить. — Кирилл Станиславович… что-то случилось? Почему вы вдруг звоните? Мужчина ответил ни сразу. — Лиза, я хотел извиниться. Извини, что не успел предупредить об отъезде, меня выдернули на работу прямо посреди ночи. Я хотел позвонить сегодня ближе к вечеру, но… Почему-то сейчас вдруг вспомнил о твоих сломанных не так давно ребрах. Ты же их не перенапрягаешь, я надеюсь? Я чуть не свалилась с бортика ванной, на который присела, пока разговаривала. Как… он как об этом догадался?? А потом до меня дошло. — За мной установлено круглосуточное наблюдение? — жестом пригрозив Стасику, по-прежнему балующемуся с щеткой, я вышла в комнату, прикрыв за собой дверь. — Всего лишь богатый опыт общения с одним мелким вредителем и прекрасная память, — рассмеялся мужчина. — Ты потакаешь всем его капризам. — Ну, не всем. Я не дала ему поспать больше положенного! — О, это, несомненно, большое достижение, — вынужден был признать Кирилл. И, немного помолчав, без перехода произнес, моментально выбивая почву у меня из-под ног и сворачивая разговор туда, куда не решилась бы я сама. — Прости, еще раз, что не предупредил о работе и об отъезде. Не хотел будить. — Что вы, — оставив в покое детскую кровать, которую пыталась застелить одной рукой, негромко произнесла я, присаживаясь на край. — Вы и не обязаны были. — Мы снова на «вы»? — голос мужчины звучал удивленно, заставляя меня кусать губы от волнения. Говорить это было непросто, но мне нужно было это сделать. Просто необходимо. — Нет, то есть да, — я все-таки справилась с собой, и не могу сказать, что это было так просто. — Кирилл Станиславович… Спасибо вам большое. За возможность снова поработать и за все остальное. Но, если теперь я няня в этом доме, мне нужно соблюдать установленные здесь правила, и четко следовать всем пунктам трудового договора. Обслуживающий персонал не может «тыкать» своим нанимателям, это невозможно. И, если мы продолжим общаться так, как раньше, это вызовет множество слухов. Извините. — Я понимаю, Лиза, — голос мужчины звучал спокойно, как будто он действительно все понял и был согласен со всеми озвученными доводами. Только вопреки законам логики, у меня от этого осознания болезненно заныло сердце. — Ты права. Не стану тебя дискредитировать. Мне стоило подумать об этом самому. Я промолчала. Да, так действительно было правильно, нам нужно было вернуть отношения на уровень «начальник-подчиненная», вернуть разрушенную ранее дистанцию. Но только почему от этого было так… почти физически больно? — Я буду звонить иногда, чтобы узнавать, как ваши дела, ладно? — и снова обычная, спокойная просьба, а у меня внутри все выворачивается настолько, что хочется громко крикнуть «нет», признаться в собственной глупости и сказать, как я на самом деле хочу обратное. — Если что-то понадобиться тебе или Стасу, звони в любое время. Если не сможешь дозвониться, скажи Диме, он знает, как меня найти. Ему ты можешь доверять во всем. Угу. Только вопреки всем заявлением, во мне доверия к нему было не больше, чем к его собакам! — Хорошо, — покладисто согласилась вслух, чувствуя, как прежняя радость от внезапного звонка окончательно сошла на нет. — Береги себя. — И вы, — тихо прошептала, опуская руку, когда в трубке послышались короткие гудки. Наверное, это слишком глупо, намеренно отталкивать человека, который тебе очень нравиться. Глупо, но правильно. — Лиз, ты чего? — А? — подняла я голову, словно очнувшись ото сна. И возмущенно вскликнула, желая как можно скорее переключиться, чтобы больше не думать о своем нелегком, но все-таки сделанном выборе. — Эй, поросенок, ты там душ в одежде принимал? Почему вся пижама мокрая? — Ну, так получилось…