– Он вышел в парк и затерялся среди гуляющих. Вечером там кого только нет! Он же практически был в униформе: джинсы, толстовка с капюшоном. Мы над этим работаем, конечно, – спохватился он. – Но ресурсы не безграничны… «И то, что удобно списать на ограбление, будет списано на ограбление», – мысленно закончил Макар. – Что было найдено при Юренцове? – по наитию спросил он и второй раз за вечер поймал на себе внимательный взгляд следователя. Тот помолчал, отпил пиво, очевидно, взвешивая, стоит ли делиться информацией. – Обоюдоострый нож, – наконец сказал он. – Нестандартного размера, в магазине такой не купишь. Ручная работа, и по закону носить с собой такие вещи – ну, чревато… Лежал у него в ножнах, воспользоваться им Юренцов не успел: его сразу оглушили ударом. – Ударов, надо думать, было много, – рассеянно поправил Макар. – Убийца был в ярости. Это не ограбление, Алексей Борисович, это попытка заткнуть рот человеку, который понял, с кем он общается, и, кроме того, осмелился испоганить книгу косвенным указанием на убийцу. – «Эти истории придумал не я»? – воспроизвел следователь и усмехнулся. – Косвенное – слабое слово. – Однако убийце этого было достаточно, – сказал Илюшин. – Алексей Борисович, вы проверите прошлое Юренцова? Оно подтвердит мое предположение. На лице Истрика явственно отразилось, что нужно отличать предположения от навязчивого бреда, однако он нехотя согласился. Они провели в баре еще пятнадцать минут. Макар пытался добыть хоть какие-то зацепки. Следователь отвечал, но сам любопытства не проявлял. Правда, он записал имя погибшего юриста и согласился взять распечатку с описанием «спасений» из «Песен ангелов», однако Илюшин видел, что это сделано по привычке не терять никаких сведений, даже самых, на первый взгляд, бесполезных. Они расстались, взаимно недовольные друг другом. На следующее утро телефонный звонок оторвал Илюшина от завтрака. – Макар Андреевич, сожалею, если разбудил. – В невыразительном голосе следователя не звучало ни следа сожалений. – Не затруднит ли вас подъехать? Глава 9 «Песни ангелов Московской области» В кабинете Истрика стояло два рабочих стола, но Алексей Борисович был один. Он поднялся навстречу Илюшину, пожал ему руку. – Присаживайтесь. Что-то в его неуловимо изменившихся повадках подсказало Макару, что следователь поменял мнение об услышанной накануне истории. – Светлана Николаевна Капишникова, – без предисловий зачитал Истрик, надев очки и уставившись на монитор. Тонкая оправа придавала ему профессорский вид. – Убита четвертого мая две тысячи тринадцатого года. Производство по делу было приостановлено, дело передано в архив. Олег Юренцов проходил по нему свидетелем. Илюшин длинно выдохнул и закинул руки за голову, сцепив пальцы под затылком. – Девушку нашли на парковке? – спросил он. – Как я сказал, дело в архиве, но я попросил… – Истрик бросил взгляд на наручные часы, вздохнул и набрал номер. – Станислав Семенович, – проворковал он в трубку, – я вот не понял сейчас: какого лешего?.. Из трубки посыпались жалобные оправдания, которые следователь пресек, сказав, что он дает от щедрот душевных четыре с половиной минуты и ни секундой больше. Сказано было так, что Илюшин неизвестного Станислава даже пожалел. – Баран, – беззлобно ругнулся Истрик. – Чаю с печеньем хотите, Макар Андреевич? Раз все равно приходится ждать… Чайник не успел вскипеть, как в дверь постучали, Истрик вышел в коридор и устроил кому-то быстрый и жестокий разнос. Илюшин, любопытный как кошка, постарался уловить как можно больше, но мешал шум бурлящей воды. Истрик вернулся с совершенно спокойным лицом, словно выходил покурить. Положил на стол дело и осведомился, пьет ли Макар Андреевич чай с сахаром или без. – Черт с ним, с чаем, – нетерпеливо сказал Илюшин. – Давайте посмотрим, что с Капишниковой. – Давайте, – согласился следователь, ухмыльнувшись его горячности. Двадцать минут спустя Макар оторвался от документов и проговорил вслух то, что вертелось у него в голове последние сутки: – Бедный парень! Света Капишникова, двадцати девяти лет, работала дизайнером в компании, специализирующейся на наружной рекламе. Для души она писала рассказы. К одному из литературных конкурсов они с Юренцовым решили сочинить текст вдвоем. Конкурс предполагался с денежным призом, а опыт удачного соавторства у Капишниковой и Юренцова имелся: они вместе победили на «Кровавой руке», сетевом состязании коротких хоррор-рассказов. В своих показаниях Юренцов говорил, что познакомились они на одной из тусовок. Это были времена, когда он еще изредка в них участвовал. С возрастом проблемы с речью и самообладанием у Юренцова усугубились, и теперь Макар подозревал, что это было вызвано гибелью Светы Капишниковой. С фотографии в деле Илюшину улыбалась курносая девушка с прической по моде пятидесятых годов: челка уложена валиком надо лбом, волосы завиты в крупные локоны. Ее нельзя было назвать красивой, но на лице читались живость характера и доброта. «Да, – подумал он, – Капишникова была доброй и сердобольной». Она пожалела стеснительного парня-заику. Она развлекала его болтовней, чтобы он не чувствовал себя не в своей тарелке среди непризнанных писателей, распускавших друг перед другом хвосты; она легко согласилась составить ему компанию на прогулке по бульварам; по дороге они неожиданно придумали сюжет, и, вернувшись, Света записала его и отправила Юренцову. С того вечера завязалась их дружба. Они по-приятельски редактировали друг другу тексты. Обменивались идеями. Обсуждали фильмы и книги. Их переписка продолжалась почти три года, а затем они решили, что пора снова поучаствовать в конкурсе. Четвертого мая Капишникова приехала в одиннадцать утра к Олегу Юренцову. Тот жил в коммуналке, где она бывала прежде. До двух часов дня они вместе писали рассказ. Другие жильцы подтвердили, что слышали болтовню и смех из комнаты Олега. Они расстались в два пятнадцать, договорившись, что Светлана позвонит ему через двадцать минут: это было что-то вроде ритуала, залога успеха: в тот раз, когда они выиграли, она позвонила с дороги, и после они решили, что это их счастливый знак. Через двадцать минут она не перезвонила. Все это время писатель находился на глазах соседей. Он пил чай в кухне и поглядывал на телефон. Полчаса спустя Юренцов набрал ее сам. Девушка не отвечала, и он забеспокоился. С утра передали штормовое предупреждение, резко похолодало, поднялся ветер, больше напоминавший бурю. Испугавшись, что на машину упало дерево, Юренцов прибежал на парковку и нашел свою подругу убитой. – Писателей в Москве как собак нерезаных, – проговорил Илюшин, – а издатели по чистой случайности подсунули убийце того, кто обнаружил одну из его жертв. Что ощутил несчастный Юренцов, когда начал читать сырой материал, присланный анонимным заказчиком, и вдруг понял, что именно тот желает перевести в художественный текст? Все эти детали были высечены в его памяти. Ветер, ломавший деревья. Мячик, выкатившийся на середину парковки. Кубик Рубика на зеркале заднего вида. Желтый плащ и юбка до щиколоток. Юренцов был единственным, кто твердо знал: не было никакого спасения – было убийство. «Плащ грязен справа». Убийца иносказательно упомянул обо всем. Колотое ранение было нанесено в правый бок. Перед Макаром встали сухие строчки экспертизы: «Колото-резаное повреждение печени… в паренхиме левой доли глубокий раневой канал…» «Грязен, значит, – про себя сказал он. – Грязен справа. Ах ты, тварь». Юренцов держал ее на руках до приезда скорой. – Может быть, эти главы написаны не преступником? – предположил Истрик, кивнув на листы. – А кем же? – Кем-то из следственно-оперативной группы… – Бросьте, Алексей Борисович, – пренебрежительно сказал Макар. – Это не просто детальные воспоминания, а описание убийств – это раз. У вас на руках труп Юренцова, забитого до смерти, – это два. И единственный человек, который мог сообщить, кто стоит за псевдонимом «Варфоломеев», неожиданно обуглился в собственном офисе, успев накануне скупить все экземпляры книги, – это три. Нет, я вам сочувствую, конечно. Вчера был разбой с убийством, а сегодня нарисовался серийный преступник… Поводов для ликования немного. Опять же, начальство не обрадуется. При упоминании начальства Истрик помрачнел. – Что вы от меня хотите? Ударение на «вы» Макар расценил правильно. – Мне нужно идентифицировать еще два убийства, описанные в книге. Привязать их к реальности. Истрик задумчиво смотрел на него, не снимая очки. – Каким образом? – наконец спросил он. Макар положил перед собой смартфон и вывел на экран текст. – Мы не знаем дат и адресов, – сказал он. – Но есть детали, которые существенно облегчают поиск. Первая смерть – старуха с пятого этажа сталинки. – Почему с пятого? – Потому что пепельниц было четыре, – не совсем понятно ответил частный сыщик. Следователь придвинул распечатку, пробежал глазами. «М-да, и в самом деле, четыре…» – Чуть дальше проскочит выражение «снежная королева, поселившаяся в сталинке». Но нас должно интересовать в первую очередь не это, а… – Макар сверился со своими записями. – Да, вот оно: башня высотой восемьсот двадцать восемь метров, о которой говорит ведущая утренней передачи. – Здесь не сказано об утренней, – заметил въедливый Истрик. – Зато сказано: «…сверкающее на утреннем солнце». Так вот, башня такой высоты – это Бурдж-Халифа, бывшая Бурдж-Дубай, переименованная в две тысячи десятом, когда она была признана самым высоким зданием в мире. «Сверхвысотный небоскреб», – процитировал Макар, одновременно выведя на экран текст новостей. – Торжественное открытие прошло четвертого января, однако в новостях башня упоминалась вплоть до десятого, пока ее не вытеснило бурное обсуждение легализации однополых браков в Португалии. Следовательно, поиск сужается до одной недели, даже шести дней, с четвертого по десятое января две тысячи десятого. Жертва – женщина, предположительно старше шестидесяти, погибшая насильственной смертью. Судя по упоминанию взорвавшегося яйца, ей так же, как Юренцову, размозжили голову. Кроме того, в квартире должен был быть погром. Либо старуха оказала отчаянное сопротивление, либо убийца в припадке ярости расколотил все, до чего дотянулся… – А если это происходило не в Москве? – поинтересовался следователь. Илюшин на несколько секунд замолчал. Истрик буквально увидел, как под растрепанной русой шевелюрой щелкают варианты, будто костяшки бухгалтерских счетов.