Я еще никогда так не гнал, как сегодня. Под проливной дождь по трассе я доехал домой за десять минут. Все это время девочка не шевелится, но ее сильно подкидывает, как будто судорога, или еще какая хрень, тогда как я не понимаю, что с ней. Катя не говорит и совсем не смотрит на меня. Смотрит куда-то в одну точку застывшим расфокусированным взглядом. Черт, это было впервые. Мы никогда баб не вывозили в лес, а тут она, девочка эта зеленая. Она испугалась, мать ее. Просто пугалась! Заезжаю во двор, выхожу и достаю куклу из машины. Легкая, маленькая, мокрая до нитки. Заношу ее в дом, почему-то сразу в свою спальню. Времени думать нет, и хоть у меня большой дом, тащу ее к себе. Чтоб рядом была, под боком и никуда не свалила, хотя в таком состоянии как сейчас, она и шагу ступить не сможет. Слышу, как хлопнула входная дверь. Игорь приехал, наконец-то. Он входит без стука, знает, что ему можно, но только ему. – Шах, ты здесь? Черт, давай, клади ее сюда! Игорь заходит с дежурным чемоданчиком и включается молниеносно. Расстилает покрывало, а я укладываю девчонку в кровать. Она так и не шевелиться, приложила только руки к груди, ее аж подкидывает всю, и это не проходит. – Сколько времени приступ? Где-то на фоне голос Игоря, но я не слышу. Смотрю только на нее. Взгляд оторвать не могу. Почему ты молчала, девочка, сколько времени, почему…Что ты там скрываешь в своей белой голове? – Рустам, мать твою, очнись! Игорь тормошит меня, возвращая в реальность. – Десять, может, пятнадцать минут. – После чего? Что случилось? Вы ее ее избили или что? – Нет, никто ее не трогал. Так, в лес вывезли. Яма, лопаты. Она притихла, а потом как заклинило ее. Начала дрожать. – Понял… – Что с ней? Что с глазами? Она ни черта не реагирует! – Не знаю, посмотрю сейчас. Игорь быстро достает фонарик, светит кукле в глаза. Проверяет пульс, меряет давление и я вижу, что он сдерживается, чтобы не выматерить меня вслух. – Катерин, ты меня видишь? Это Игорь, доктор. Ну-ка, посмотри на меня, я здесь. Щелкает перед ней пальцами. Светит фонарем. – Ну, говори, что с ней, мать твою! – Я думал инсульт, но нет. Шок у нее. Давление скакнуло, похоже на нервный срыв. Зрение от шока упало, начались судороги. – Твою мать! Сделай что-нибудь, Игорь! Сделай! Почему-то меня самого уже колотит. Это я, я блядь, ее довел до такого состояния, когда уже даже реветь не способна. В этот момент кукла как-то хреново дергается, на бок поворачивается. Это какой-то дикий приступ, который совсем не проходит сам. – Так, Рустам, поверни ее осторожно, только не резко. Проколоть надо. Можно в бедро. Придержи, помоги мне. Пока Игорь копошится в чемодане, осторожно переворачиваю девочку на спину. Она едва дышит, ее накрыло просто с головой. Черт возьми, если бы я знал, что она так сильно испугается…поздно уже. – Подержи, чтоб не дергалась, бедро освободи! Стягиваю с нее мокрые штаны, прикладываю руку к плечам и бедрам придерживая, чтоб ее так сильно не колотило. Игорь быстро ставит два укола, при которых кукла тихо мяукает. Ей больно. Это все, что она сейчас может ощущать. – Все, Катюш! Сейчас попустит. Зрение вернется скоро. Тебе просто надо успокоиться. И ее отпускает. Уже через пару минут Катя перестает так сильно дергаться, обмякает в моих руках. Она прикрывает глаза, и всего на миг мне кажется, что она умерла. – Катя! Черт, Игорь, она живая? – Живая. Спит. Снотворное подействовало, противосудорожное тоже. Слушает ее сердце, пульс. – Уже лучше. Судороги сбили, сердце начало снова нормально работать, но Рустам, еще одна такая вылазка в лес, колоть уже будет некого, понял? Сжимаю зубы. Я все прекрасно понял. – Да. Очнется? – Да, но знай, что девочка истощена, ее нервная система уже дала сбой. Второй раз ее сердце может не выдержать. Я тебе уже говорил. Полегче! Она слабая. Вот список. Витамины купи, пусть ест нормально и никакого стресса, иначе она тупо сляжет в дурку и притом скоро. – Спасибо. Выручил. Когда Игорь уезжает, я остаюсь с ней. Стягиваю с русалки оставшуюся мокрую одежду, переодеваю в свою чистую футболку, стараясь не глазеть на ее нежную грудь, тонкую талию, точеные бедра, нежный живот. Укрываю ее одеялом, а сам сажусь рядом на пол, опревшись спиной о кровать. Эта ночь кажется бесконечной и просто отвратительной. Катя не знала, она ни черта не знала. Умерла бы, но так и не выдала ни одного номера, ни единого имени не назвала. Я смотрю вперед, ощущаю рядом ее тонкий ванильный запах. Там в лесу Катя не просила не убивать ее, не умоляла, но очень боялась. Но боялась она не только за себя. Она боялась за кого-то еще. *** Я просыпаюсь на полу от какого-то слабого мяуканья. На улице уже светает, прошло пару часов. Девчонка. Она ревет в этой полутьме. Тихо всхлипывает, хотя я был уверен, что Игорь так ее наколол, что кукла должна спать, как минимум, до утра. Встаю и подхожу к ней. Лялька проснулась, забилась в самое изголовье кровати, и даже в этой темноте я вижу, как блестят ее ошарашенные перепуганные глаза, как часто она дышит. – Спокойно. Только не истери снова. Черт, лучше бы я молчал, потому что как только кукла замечает, что здесь не одна, вскрикивает и сильнее забивается к стене, начинает путаться в одеяле и едва не падает с кровати. Я подхватываю ее в последний момент. – Помогите, прошу, помогите… Пищит, бьется, как птичка в моих руках, царапается. – Перестань! Это я, Рустам! Особо это ее не успокаивает, скорее даже наоборот. Кукла сжимается вся в комок, всхлипывает, прикрывая рот ладонью, подавляя слезы. Я же ругаюсь про себя. Как ее успокоить, сейчас снова этот чертов приступ будет, который нам уж точно не нужен. Хватаю ее за руки, стараясь не сжимать сильно плечи, укладываю на подушку, прижимаю собой. – Нет, нет, не надооо! – Тихо! Никто тебя не тронет, поняла, услышала меня?! Катя, спокойно! Ловлю ее лицо рукой, заставляю посмотреть в глаза. Кукла коротко кивает. Все же отошла хоть немного, взгляд уже осмысленный, не такой забитый, как когда притащил ее сюда. Не трясет ее уже так сильно. На меня реагирует, да ревет, но хотя бы больше не то зомби полуживое, которое я забрал из лесу ночью. Укрываю ее одеялом, но как только поднимаюсь с кровати, чувствую едва уловимое прикосновение к ладони ее вечно холодных пальцев. – Рустам…Не уходи. Мне страшно быть одной. Шепчет это едва слышно, выбирается из одеяла. Вижу, что ей херово, она тупо боится остаться одна в темноте. Нервный срыв. Игорь был прав. Катя истощена, напугана, растрощена, и я должен оставить ее в покое, но не могу. – Хорошо. Я здесь. Я рядом буду. Иди сюда. Остаюсь с ней. Забираюсь на кровать, ложусь рядом, прижимаю к себе. Девчонка не упирается, утыкается носом мне в грудь и быстро засыпает. По тому, как Катя меня обнимает я понимаю, что она все еще не в себе. Так бы в жизни не прижалась сама, оттолкнула, шипела бы, пищала, как обычно. Лежу с Катей до утра, отогреваю, вдыхаю ванильный запах ее волос и понимаю, что хватит. Эта девочка больше не сможет скрывать правду, какой бы та не была. Я сам узнаю все, хочет она того или нет. Глава 28 Открываю глаза в совершенно незнакомом месте. Огромная комната, я лежу в кровати, укрытая одеялом. Все еще живая, все еще могу дышать. Осторожно поднимаюсь, спускаюсь босыми ногами на пол. От слабости дико шатает, во рту настоящая пустыня. Если я умерла и это ад, то он очень неплохо обустроен. В голове какая-то каша. Что случилось, как я сюда попала, где вообще я нахожусь? Пытаюсь вспомнить хоть что-то, но последние кадры – это лес. Холодный, мокрый и я, стоящая на коленях перед Шахом. Он целил в меня, а после выстрелил. Я точно это помню. Машинально провожу руками по груди, животу, плечам. Не болит, запястье только заново перебинтовано, но как…Ничего не понимаю. Рустам выстрелил в меня, я хорошо помню этот звук, вот только что было после…не знаю. Мне было очень плохо, а теперь все сбилось в какую-то кучу, и я совсем не понимаю где я, и кто меня сюда привез.