– Нет, я сама. Разворачивается и выходит, прикрывая дверь. Я же обхватываю согнутые колени руками. Ну что со мной не так…я запуталась. Думала, перетерплю как всегда с ним, но Рустам поступил иначе. В этот раз он что-то делал с моим телом и я никак не могла ему противостоять. Возбуждение, как пружина пробрало все тело и я, Господи…я хотела его! Как дикая голодная кошка. Губы, соски, промежность…бедра. Все еще горит от его поцелуев-укусов. Жадных, царапающих губ, острых клыков, сильных рук. И только здесь в ванной, когда меня никто не видит, я могу признаться себе, что мне понравилось то, что Рустам делал со мной сегодня. До дикости понравилось, и стонала я вовсе не от боли, а от удовольствия и понимания, что я оказалась слишком слабой против этого сильного жестокого мужчины. Глава 35 Через десять минут Шах заходит в ванную, я едва успеваю прикрыться полотенцем. Он полностью раздевается и становится под душ. Я же быстренько выскальзываю отсюда. Не хочу снова видеть его обнаженным, мне тогда становится трудно дышать. Промакиваю волосы полотенцем и замечаю, что моя повязка на запястье намокла и сползла. И как не пытаюсь ее стащить сама, ничего не получается. Зудит еще сильно, просто до невозможности. – Иди сюда. Шах выходит из ванной в одном только полотенце на бедрах. Вода стекает по его черным волосам на груди, подтянутому торсу и я опускаю голову, стараюсь не смотреть на него. Специально. Когда я не реагирую, Рустам подходит сам и за руку меня берет, тащит за собой. – Больно! – Сядь. Кивает на кровать. – Пуcти, не надо! – Сядь, я сказал. Его хватка сильная, злить его я не хочу. Сажусь на край кровати. Змей скрывается в ванной и возвращается из нее с небольшой коробкой в руках. – Что ты будешь делать? – Резать буду. Берет мою руку своей лапой, а мне плохо становится. – Не надо…Не надо! Усмехается, и впервые его улыбка мне кажется красивой и вовсе не похожей на звериный оскал. – Тихо сиди, не то без руки останешься. Зажмуриваюсь, готовлюсь к боли, но ее нет. Приоткрываю один глаз и вижу, что этот хитрый Змей просто меня пугает! Он уже поддел ножницами бинт и разрезает повязку, ничуть не раня моей кожи. В комнате горит свет, и мы оба видим жуткий шрам на запястье, проткнутый нитками. Швы еще не снимали, прошло чуть больше двух недель. – Зудит? – Да. Очень. Не вру, последнее время уже невозможно просто зудит. – Пусти, пожалуйста, я сама справлюсь. Начинаю нервничать, дергаться, пытаясь высвободить ладонь. Ножницы в руках Шаха не придают мне уверенности. – Я сказал, сиди! Швы надо снять, не то снова воспалиться, Катя! – Ты меня порежешь! – Если будешь и дальше брыкаться, то да. Прикусываю губу, заставляю себя хоть как-то успокоиться. Вижу только, как Змей уже бинты все снял, осматривает мою рану, проводит кусочком бинта, смоченным перекисью по шву, а меня тошнить начинает. Я не выношу вида крови, всех этих швов, ниток, рубцов. Господи. – Хватит…пожалуйста. – Отвернись. Не смотри. Басит, сжимая мою руку и я слушаюсь его впервые понимая, что просто не могу на это смотреть. Утыкаюсь ему в плечо, стараясь не дергать рукой. – Прошу, не делай мне больно. Рустам молчит, слышу только его дыхание, улавливаю запах, а после что-то щелкает и я чувствую, как к руке притрагивается что-то холодное и металлическое. Машинально дергаюсь, но Рустам держит меня крепко, уйти нет ни шанса. – Не дергайся. Игорь, сука, здорово тебя наштопал. Все еще не смотрю туда но чувствую, как Рустам быстро разрезает узелки, а после вытаскивает нитки швов. Мельком оборачиваюсь и вижу кусок бинта на его колене, на который Шах складывает нитки. И мне почти не больно, чуть жжет, но нет адской боли, которую я предвидела. – Расскажи о своей семье. Как давно отчим у вас появился? – Пять лет назад. Мне было четырнадцать. Папа тогда уже умер, мама снова вышла замуж. Кристи была маленькая совсем. Два года. – Он сразу показал себя? – Нет. Сначала Николай был хорошим, дарил нам подарки, но потом мы поняли, что у него два лица. – Два лица? – Да. Для людей и для нас. Для всех он примерный семьянин, успешный прокурор и только за закрытыми дверьми мы знали, какой Николай на самом деле. – Шрамы на твоей спине. Что он с тобой делал? – Воспитывал. Прикрываю глаза, вспоминая методы воспитания отчима, и боль расползается по венам. Я думала уже, что забыла, но такое не забывается. – Как воспитывал? Посмотри на меня. Вздрагиваю, когда Рустам за лицо меня перехватывает и я замечаю, что моя рука уже без швов и вовсе не болит. Ниток нет, на запястье остался только большой красный шрам, который Шах смазал какой-то мазью. Руку к себе прижимаю. Змей смотрит на меня, Прямо, серьезно, опасно. – Расскажи мне все, Катя. Сглатываю. Я никому в жизни об этом не говорила, а ему почему-то хочу рассказать все. – Отчим хотел, чтобы я была послушной, он меня воспитывал, пока я не уехала в общежитие. Я часто спорила с ним, когда он ругался с мамой. Не могла смирится с его присутствием, но он был сильнее меня. Всегда. Мы жили в его загородном доме. Если мы не слушались, Николай запирал нас в сарае. Он…у него был там кнут в старом шкафу. Такой…кожаный и Николай воспитывал им нас. Меня. Кристинка была еще совсем маленькой. Он ее не трогал. Потом мама забеременела от Николая, они поругались, мама не хотела ребенка от него. Отчим за это ее избил, а потом забрал. Он сказал нам, что мама заболела и не выздоровела, но она не болела. Я прятала Кристину под кровать, а сама…Чаще всего я не успевала убегать от него. Я оказывалась в сарае с отчимом и его кнутом или ремнем. Говорю почти шепотом. Я никому не рассказывала об этом и мне жутко неловко. Говорить о таком неправильно, признаваться стыдно. Кажется, словно небо сейчас просто расколется и упадет на меня. Вздрагиваю, когда Рустам поддевает меня за лицо, заставляя взглянуть на себя. Смотрит так серьезно, страшно, прожигая черными глазами. – Катя, эта гнида никогда больше не сможет ударить тебя, поняла? – Да. Киваю коротко. У нет иного выбора, кроме как поверить Шаху. Он возьмет взамен помощи мое тело, но я согласна на это, лишь бы он помог мне вернуть сестру. Я вынесу все ради нее. Я обещала маме спасти ее. Взамен мама мне отдала свое единственное украшение – маленький золотой крестик на шею. Глава 36 Эта девочка-русалка чистая и невинная, как мать ее, роса с утра! Как я сразу не понял, что она вообще не при делах! Катя никак с этим не связана и никакой вербовкой девок на продажу она не занималась. Никогда.