Внутри все сжимается. Черт, она все еще меня не узнала. Ревет так, что скоро сердце остановится, Игорь даже не поможет. Венка на ее шее быстро стучит, на убой просто. Наклоняюсь и целую ее в шею, дурею от ванильного сладкого вкуса и запаха. Резко поднимаюсь, выхожу за дверь. Глава 44 – Куда вы везете меня? Скажите, куда?! – Д…домой. – Куда домой? Вы с ума сошли, я не вещь! Откройте дверь, откройте! Бьюсь, как птичка о закрытую дверь машины, тогда как Богомол сидит рядом и даже глазом не ведет, а после он достает что-то металлическое острое…скальпель, который это чудовище прикладывает к моему горлу. – Дернешься еще раз куу-колка, прирежу на месте, а я не хочу этого! Сейчас. Мы будем играть с тобой, К…катенька! У меня много костюмов. – Ты больной урод! – Неет! Я н-не больной! Я здоровый, а ты за эти слова останешься без языка. Обещаю. Катенька, ты будешь моей маа-ленькой немой игрушкой! Я научу тебя языку жестов, я его хорошо знаю. Забавно, да? Смеется сам себе, тогда как у меня мурашки бегут по спине от его слов. У Богомола стеклянные глаза, как у мертвеца и большие цепкие руки. От ужаса я боюсь даже пошевелиться, потому как от этого человека веет каким-то психозом, и я сильно сомневаюсь в его адекватности, как таковой. Богомол говорит со мной приторно ласково, однако при этом держит скальпель в руке и то, что именно он мне обещает, уж точно не внушает спокойствия. Едем долго, я больше не стараюсь трепыхаться. Сжимаю только крестик в руке и молюсь. За Кристину. Чтобы просто она была жива. Чтобы ей кто-то помог, это все, чего я хочу. Остальное уже неважно. Через несколько минут мы выезжаем за город, и в зеркале заднего вида я замечаю черный джип. Он быстро нас догоняет, а после следует за нами по пятам. Я не успеваю разглядеть номера, сердце клокочет где-то в горле, потому что в следующий миг я вижу открывающееся водительское стекло и пистолет, выглядывающий оттуда. – Ааа! Два выстрела, взрывается шина, и нашу машину тут же заносит, однако вместо того, чтобы притормозить, Богомол с дуру нажимает на газ. Легковое авто резко преодолевает обочину, и на полной скорости летит вниз с обрыва в озеро, мгновенно погружаясь под пучину воды. От шока я не успеваю среагировать и выкрутить руль, хотя это уже мало чем поможет. Мы упали в озеро. Большое, огромное озеро, как тогда…в детстве и эта вода, она словно заглатывает машину своей пастью, и очень быстро начинает просачиваться в салон. – О Боже, боже! Неет! – Ах, черт! Кто он такой?! Богомол начинает психовать, тогда как я со всей силы бьюсь о дверь, но она не поддается. – Открой дверь! Открой, мы здесь умрем! Машина уходит под воду очень быстро, и мое тело сковывает обручем, когда я чувствую ногами первую воду. Такую холодную, просто ледяную! Она иголками впивается в кожу, тогда как машина опускается вниз все больше с каждым мигом. – Открой дверь! Выпусти меня! – Зз-ааткнись! Богомол кричит, но дверь все же открывает. Со своей стороны, и тогда вода враз наполняет салон, придавливая меня своим напором, и заставляя сразу же задыхаться. Богомол вылезает, всплывает наружу, а я не могу! Ремень на пассажирском сиденьи заклинило, и теперь он до боли врезается мне в грудь. От шока я не понимаю, что происходит. Вода везде! я так сильно боюсь ее. Как тогда, когда я чуть не утонула в озере, и сейчас тоже самое…Я не умею плавать! Кажется, я запуталась в этом ремне, пока пыталась выбраться, а теперь он змеей сжимает мою грудь, шею, руки…Когда воздуха совсем не остается, я задерживаю дыхание, со всей силы пытаясь сдернуть этот проклятый ремень, но воздух очень быстро заканчивается, и грудь сжимает тисками боли. Как тогда в бочке, в которую меня окунал Рустам. Странно даже, я и сейчас думаю о нем…постоянно. Я сказала ему, что ненавижу его. Выпалила, прокричала на весь клуб, а теперь…неважно уже. Рустам, наверное, и думать обо мне забыл. Его кукла сбежала, а мертвая лялька ему не нужна. Его руки делали мне так больно, а слова резали похлеще ножа, однако сейчас почему-то я вспоминаю не боль, которую он мне причинял, а его поцелуи, прикосновения, ласку. Меня никто так не целовал, как Рустам. В то же время мне никто не делал ТАК больно, как он. С ним я открыла новые грани своей боли и своей чувственности. В последние секунды мысленно вспоминаю маму. Мамочка, прости. Я не уберегла ни себя, ни Кристину. Я умру здесь. Я больше не могу, я так хочу дышать. Я жить хочу! Жить! Помоги…Помоги мне! Шах… Уже будучи практически без сознания я делаю глубокий вдох, но только вместо воздуха в легкие проникает вода, протыкая тело миллионом иголок боли. *** Я до одури хотел отрубить ему башку и вырвать сердце, вот только не мог и шагу сделать, пока Катя сидела в его машине. Этот уебок гнал на бешенной скорости от меня, но я был быстрее. Два выстрела в заднее колесо и машину заносит. Не сильно, но достаточно чтобы он остановился, однако этот идиот почему-то еще сильнее набирает скорость, не справляется с управлением и машину уносит с обрыва в озеро. Выйдя из машины я замечаю, как легковушка Богомола начинает тонуть, а еще я вижу маленькую тень, которая со всей дури бьется о стекло. Катя. Она не может выбраться. Черт! В этот момент внутри все переворачивается. Моя русалочка не умеет плавать. Она не выплывет сама. Озеро. Катя боится воды, черт возьми! Я понимаю, что должен сделать выбор. Поймать того, кто зверски убил мою родную сестру или вытащить ее. Эту невинную девочку, мою сломанную куклу, просто…мою. Я должен сам убить этого черта, сам, своими руками, вот только я прекрасно понимаю, что не успею вытащить их обоих. Кто-то один. Кто-то, кто мне нужен сильнее. Я прыгаю в это озеро и сразу ныряю под воду. Машина уже полностью под гладью, достигла илистого дна. Передняя дверь открыта, и из-за обильного количества мула я почти ничего не вижу. Одни лишь очертания кузова, машина полностью стала на дно, а ее нет, я не вижу девчонку, черт возьми, где ты, Катя! Я доплываю до салона, буквально наощупь забираюсь внутрь и понимаю, что Катя все еще здесь. Она запуталась в ремне безопасности, который стал не спасением, а ее ловушкой. Русалочка, моя девочка-русалка совсем не умеет плавать и тем более, дышать под водой. Я обхватываю ее голову руками, пытаясь растормошить, а после впиваюсь в ее губы и вдыхаю в нее воздух так надеясь, что она еще не наглоталась воды, но она не реагирует. Совсем. Дергаю ремень. Снова и снова. Черт! Он обволок ее, как змея, и я не могу ее вытащить. Никак, совершенно! Теряю секунды, после чего достаю нож и перерезаю нахрен ремень. Подхватываю девочку за талию и вытаскиваю ее из машины, всплываю с ней наверх. – Катя! Катя, посмотри на меня! Я укладываю ее на траву у берега. Самого уже всего колотит. Она не дышит. Моя красивая сломанная лялька, моя терпеливая добрая девочка совсем не дышит. Ее непослушные золотистые волосы волнами спадают на плечи. Губы побелели, ресницы прикрывают красивые глаза, голубые кристаллы, которые я так хочу видеть снова! Где-то вдали маячит тень, и я замечаю Богомола на другом берегу. Он вылез сам, а ее бросил там умирать. Я достаю ствол и прицеливаюсь. Один выстрел, и никто больше никуда не бежит, но мне плевать на него. Я хочу, чтобы Катя дышала. Чтобы распахнула свои красивые глаза. – Девочка, дыши! Дыши! Я складываю руки в замок и надавливаю ей на грудную клетку. Наклоняюсь и вдыхаю воздух в ее легкие, касаясь ледяных губ. Снова, снова и снова. Русалочка не реагирует. Совсем, и мне становится страшно. Я сделал ошибку, нельзя было стрелять в машину. Не так, нельзя было рисковать ею. Не виновата. Эта девочка ни в чем не виновата, тогда как я даже не попросил у нее прощения. Гребанный ублюдок, я даже не сказал “прости” той, которой причинил адскую боль, которую ломал и пользовал так, как мне было угодно. – Катя, мать твою, дыши! Вдыхаю в нее воздух снова и снова, пока она не дергается, сильно закашливаясь, и резко распахивая глаза. – Тише, просто дыши! Переворачиваю ее на бок, Катя с силой сжимает горло, жадно хватая ртом воздух, а после начинает кричать, плакать, пытаясь отползти от меня по траве. – Неет…Нет, нет! Не надо… Перехватываю ее, не давая дергаться. – Это я, Рустам! Посмотри на меня, на меня! Хватаю ее за лицо, вглядываюсь в глаза. Голубые, искрящиеся, такие невыносимо напуганные и красивые омуты, у нее зубы от ужаса стучат и всю просто трясет от шока. Дрожит, дышит часто, но она живая. – Рустам…Это ты! Боже… Ее глаза наполняются слезами, и я сам не замечаю, как впечатываю Катю себе в грудь. Она не упирается, застывает только, как слабый котенок, уткнувшись носом мне в плечо. Не обнимает в ответ, вижу только, как дрожит, не касается. Всхлипывает. Глажу ее по волосам, дурею, как я испугался за нее, сам думал сдохну. Увидеть ее такой и понимать, что это я во всем виноват. – Ну все. Хорош. Голову поднимает, смотрит так открыто глазами своими морскими. Мокрая вся, вода стекает с золотистых волос. Русалочка моя, которая уже пришла в себя и сразу отстранилась. – Ты…Как ты меня нашел? – Отчима твоего поймали. Раскололся. – Ты не бросил меня. Даже после того…как при всех накричала. Ненавижу сказала. Почему? – Потому, что я хочу, чтобы ты ненавидела меня, будучи живой! А наказать за побег я и так тебя смогу. Выпаливаю, чувствуя, как горю внутри понимая, что Катя будет меня ненавидеть до самой гробовой доски, и я блядь, ни черта не смогу этого изменить. Почему-то это выводит из себя, заставляя повысить голос, увидеть, как снова вся сжалась.