Рустам что-то говорит Соболю. Он не отвечает, а выкрикивает, и я в ужас прихожу, когда замечаю, что Соболь держит мою Кристину на руках! Держит, как куколку, и она совсем не шевелиться. – Кристи! Кристина! Что есть сил дергаю рукой, но наручник металлический и совсем не поддается. Нежная кожа царапается на еще свежем шраме, причиняя невыносимую боль. Через минуту все мужчины почему-то кладут оружие на землю, отходят на несколько шагов от Соболя. Ближе всех остается столько Рустам, который тоже убирает пистолет. Что он делает…что? Зачем? Этот Соболь опасен, он может навредить Кристине! Господи. Еще через минуту Рустам подходит к Соболю и тот сам отдает ему Кристину. У меня отлегает от сердца, однако после я слышу непонятно откуда доносящиеся выстрелы. Соболь вскрикивает и направляет оружие на Рустама, но он не убегает. Рустам останавливается и прижимает Кристину к себе, разворачивается к Соболю спиной, словно пряча…закрывая мою маленькую Кристину собой, и я точно знаю, что на нем нет никакого бронежилета. Глава 46 Враги, должники, завистники, конкуренты. Кто угодно, блядь, но не близкий друг. Соболь. Ванька Соболь, которого я еще щенком забрал к себе. Ободранный, голодный, гордый. Он из кожи вон лез, чтобы заслужить мое доверие и заслужил. Настолько, что я принял его за брата, тогда как он оказался волком в овечьей шкуре. Ярдан не верит, отшучивается, тогда как я уже знаю правду. Богомол слил его с потрохами, потому что никому не нравится ощущать лезвие прямо у себя в артерии под сердцем. Он слил все, и я просто охреневал, когда слышал все это. Теперь же я смотрю на Соболя, которого буквально загнали в лес люди Бакира. У него, сука, везде люди, и они сработали быстрее моих. Ярдан еще едет где-то. Он даже не поверил мне сразу, не захотел верить в это также, как и я. Иван стоит у сосны, прижимая Кристину к себе. Она не шевелиться. Как застыла вся. Маленький котенок. Сестра ее орет не своим голосом где-то на фоне, но второй раз отпускать Катю я не буду. Итак уже, блядь, набегался за ней за эти два дня, едва копыта не откинул искать ее везде. – За что, брат? Каринку мою сдал. Скажи, за что? Подхожу к нему. Соболь окружен, нас семеро, но в его руках невинный ребенок, и я не хочу, чтобы девочка пострадала. – Я не…Это все ошибка. Что происходит! Я не понимаю! Нахера вы загнали меня сюда, в чем вы меня обвиняете, что за дела, что происходит, Рустам? – Я с Богомолом говорил, который порезал Карину. Он сдал вас всех с потрохами. Кузнеца, как продавца Карины, Алевтину посредника, и тебя. Как наводчика. Основного. Соболь опускает глаза, и я удостоверяюсь, что это правда. Гребанная правда, которую я добивался последний месяц от невинной девочки, а она даже не знала всего этого. – Я не хотел! Рустам, я не хотел, видит Бог, не хотел! Я никогда не видел его таким. Зашуганным, загнанным зверем. Иван лихорадочно оглядывается по сторонам понимая, что попался, и мы все тут вооружены до зубов. Мы его не отпустим. Я загрызу его тут живьем, но уйти не дам, и он это знает прекрасно. Единственная помеха – эта малышка, которой он сейчас прикрывает свою тушку. – Отпусти ребенка. Не дури, Вань, просто отпусти ребенка. – Нет… Нет, не буду! Отвали! Трясет ее на руках, перехватывает крепче, прижимая к себе. – Она то тут при чем? Я вообще-то тебе ее в больницу попросил доставить. Как друга. Как своего друга, Вань, которому ребенка больного доверил. Маленького ребенка. Делаю шаг вперед, но Соболь взрывается криком, снова грубо перехватывая девочку. – Не подходи! Рустам, не то я выстрелю! Мне похуй! Клянусь, я выстрелю в нее сейчас! Он приставляет явно заряженный ствол к голове Кристины и я слышу, как она слабо вскрикивает. Пищит, плачет, дрожит. – Кристин, не бойся! Все нормально. Я тут. Я рядом с тобой, и не уйду без тебя. Ты в себе, брат? Ванька, че ты делаешь?! Ты охренел? С ребенком семилетним воевать собрался?! Убери ствол от нее, живо! – Я не хочу так сдохнуть! Рустам, я не хочууу! Я не жил еще, не жил даже! У него по роже слезы текут, и я вижу, как сильно Соболь Кристину трясет, что та аж пищит. Ей больно. – Ребенка отпусти, мать твою, поговорим, как мужики! Че ты ею прикрываешься? Ты меня боишься или что? Ванька! – Вы меня загнали, Шах! Как волчары сюда загнали! Что мне делать, чтоо?! Ты же меня прикончишь за Карину! Я ловлю в его голосе нет, не страх. Там дикий просто ужас, и серые глаза Соболя ошалело бегают по сторонам. Ствол в его руке ходуном просто ходит и я понимаю, что он не в адеквате, раз пошел даже на такое. Обмануть меня, взять ребенка в заложники, угрожать ему заряженным стволом, это уже сука, просто предел. Он понимает, что его никто отсюда живым не отпустит, и ему придется отвечать за все. – Ванька! Посмотри на меня, на меня! Тебя здесь никто не тронет. Я тебе слово даю, понял? Не бойся. Ты меня услышал? Отпусти ребенка. Быстро! – Нет…Нет! Не могу! Дай мне уехать, Шах. Отвалите от меня! Уберите стволы! Визжит, понимая, что ему не уйти, но и рисковать Кристиной я не стану. Не так, не здесь и не сейчас. Сука. – Хорошо, опустили оружие! Живо! Убрали нахуй все стволы! Люди Бакира выкидывают пистолеты, и я делаю тоже самое. – Отошли от него! Дальше, еще дальше! Парни расступаются, и мы остаемся на поляне с Соболем. Я вижу, как он расслабляется, и уже не так сильно трясет Кристину. – Тебе дадут уйти. Просто скажи мне, брат. Почему? За что? Карина ведь молодая еще была. Ей было всего двадцать, Вань. Двадцать лет! – У меня не было выхода, Рустам! Ты сам виноват, ты мне не помог тогда, я думал, ты мой брат, а ты мне не помог! – В чем я тебе не помог, в чем?! – Мой брат сел по наркоте. Славик. Ты же знаешь Славку! Ему двадцатка грозила, двадцатка! – Славка твой конченый наркоман, Ваня! Он детей на наркоту садил, что ты мне городишь? Ему уже давно ничем не помочь! – Мне все равно! Это мой брат! Мне нужно было его отмыть. Ты сказал нет, и я сам…сам искал варианты. Прокурор. Тот, сука, Кузнец. Он поставил свое условие. Сказал, что ему нужна была девка. На ночь. Просто поиграть. Я….я не знал, что они с ней сделают, что они с Алевтиной той сукой спелись вместе. Я не хотел. Карина…она сама тварь! Она не захотела меня. Я просто вспылил, навел Кузнеца на нее, я не понял, я сразу все отменил, но было поздно! Прокурор забрал ее, продал. Шах, он отбит на всю башку! Я не знал, я не виноват! Кузнец велел молчать, он меня шантажировал братом, а потом все равно его посадил! Славка мой…его нашли с вилкой в шее! И та кассета…чертов Ярдан где-то ее выкупил на черном рынке…я когда увидел, что сделали с Кариной. Боже, я не хотел! – Тогда Кузнец меня прикончить захотел? Первым? Только не говори, что ты не знал. – Знал. Прокурор боялся, что ты его найдешь, захотел первым ударить. Я просто помог! Девка эта беловолосая его дочь приемная тоже начала говорить слишком много. Все сходилось, ты бы узнал. Узнал, что это я на Карину навел, что я ее сдал Кузнецу! Клянусь богом, брат, я не хотел, чтобы Каринку обидели! Я слушаю это все, и мне на голову не налазит, как. Как, блядь, я не понял этого раньше? Не заметил, не увидел этого бешенного страха в его глазах. С первого дня Иван видел, как я издевался над Катей, как пытал ее, добиваясь от нее правды, как чуть не убил ее в лесу, и ни слова не сказал. Собственная шкура ему оказалась дороже этой невинной девочки, а жизнь конченного брата-наркомана дороже жизни моей сестры. – Отдай мне ребенка и вали. Никто гнать тебя больше не будет. Спасешься сам, выживешь. – Ты врешь…Шах! Осторожно подхожу к нему, сдерживаясь, как только можно. Не здесь, не сейчас, когда он держит дуло заряженного пистолета у виска этой малышки. – Никто из присутствующих тебя не тронет. Я тебе слово даю. Ты забыл, что значит мое слово? Отдай мне девочку, Ваня. Давай же. Убери ствол. Соболь зверем поглядывает на меня и убедившись, что никто не дергается в его сторону, осторожно передает Кристину мне в руки. Люди Бакира стоят как солдаты, выдрессировал он их, блядь, послушные, мать их. Я подхватываю ребенка, как котенка, крепко прижимая к себе. Малая не говорит, только сильно дрожит. Холодная вся, как льдинка. – Чш…не бойся. Все нормально, Кристин. Отхожу от этого уебка на пару шагов, когда слышу, как падает с хрустом ветка. От выстрела. Блядь, кто-то все же пальнул! –Ты говорил, меня никто не тронет! Ты обещал мне! Взвывает Соболь, направляя ствол на меня, а я Кристину к себе сильнее прижимаю, разворачиваясь к нему спиной, закрывая девочку от этого ублюдка. У меня нет маневра, пистолет я откинул, я должен только защитить эту малышку. Это все, что я могу для нее сделать, для них с Катей. – Ааа! Кристина вскрикивает, когда в следующий миг Соболь падает с дырой в башке, и я вижу запыхавшегося Ярдана. Это он стрелял, он меня спас. – Успел, мать твою! Где ты был?! – Блядь…Хуух, я колесо пробил. Ну вы даете. Слышу, как Кристина всхлипывает. Оборачивается назад. – Рустам… – Не бойся. Не смотри туда, малыш! Все закончилось. Закончилось уже. Быстрым шагом несу девочку к машине. Ярдан помогает открыть дверь, пока я осторожно укладываю Кристину на заднее сиденье.