Чеканит строго, доставая пачку сигарет, но потом быстро прячет ее в карман обратно. – Ты рисковал жизнью ради нас. Ты чуть не умер там с Кристиной на руках. Ради чужого ребенка, Рустам. Шах молчит. Смотрит на меня своими черными глазами, а я понимаю, что очень хочу к нему коснуться. Взять за руку, обнять и поцеловать. Хочу и не могу. Боюсь, поэтому просто обхватываю себя руками, стоя напротив такого высокого Змея. – Это не чужой ребенок. Это твоя сестра. – Карина умерла. Она тоже была твоей сестрой… Я очень виновата. Ты не должен был меня спасать! Не должен был! Слезы застилают глаза и я опускаю голову, но Шах поддевает пальцем мой подбородок, заставляя запрокинуть голову и посмотреть на него. – Ты ни в чем не виновата, слышишь? Я знаю правду, Катя. Теперь я знаю все. Нет у тебя вины. Никакой предо мной вины нет! Ну, чего ты плачешь? Слезы все же стекают по лицу и Шах подносит руку, вытирая их большим пальцем, а я молчу. Я не могу признаться Рустаму, что испугалась за него. Безумно испугалась, что потеряю его. Мы так и стоим посреди коридора. Рустам весь в крови, я во влажной одежде. Дико уставшая, пережившая такой стресс, от которого до сих пор всю колотит и все еще дрожат колени. – Тебе надо успокоится. Давай, пей свой чай. Рустам усаживает меня на стул, и я просто расплываюсь на нем. Осторожно перехватываю чай, вдыхаю его запах. Такой ароматный и приятный. Делаю первый глоток, обжигая сухие губы. Теплая жидкость согревает изнутри, и я выпиваю все до дна, страдая от дикой жажды. Откидываю голову назад, опираясь о стену и прикрываю глаза. Я не сказала. Не сказала ему то, что чувствую потому, что я не знаю, что я чувствую к этому мужчине. Я запуталась. Я понимаю, что Рустам не просто так нам помог. Все условия сделки действительны, и ничего не поменялось. Я все еще его вещь, вот только теперь осознавать это еще больнее. Почему-то дико хочется спать, чашка буквально вываливается из моих рук. Я не замечаю, как засыпаю прямо на этом стуле. Чертов змей Шах! У этого чая был слишком странный вкус. Рустам что-то подмешал в него, чтобы меня расслабило, и я уснула прямо на стуле. Глава 48 Ее вырубает прямо на стуле в коридоре. Нежная, дико уставшая, бледная. Катя не отпускала руки Кристины до последнего. Они обе настрадались сполна, и я сам едва не сдох, пока нашел их и соединил вместе. Все будет красиво, Ярдан подчистит после меня, а я смогу, наконец, положить цветы Карине на могилу и сказать, что отплатил за нее, вот только внутри мне все равно хреново, потому как я заплатил за эту правду слишком высокую цену. Я похитил и ломал эту девушку так, как хотел сам, и теперь Катя даже в глаза лишний раз смотреть мне боится. Даже удивляюсь, когда подходит ко мне сама, робко благодарит за сестру и себя, а я с места сдвинутся не могу. Катя не смотрит на меня, лепечет свое тихое “спасибо” и молча ревет, тогда как мне ее слезы невыносимо уже видеть. Как ядом в кровь, лезвием под кожу, вспаривая ее без наркоза. Я наказывал эту девочку не разобравшись, и я бы эту чертовую правду не открыл, если бы Катя не своевольничала и не сбежала. Это она помогла все вскрыть и найти Богомола, истинного убийцу Карины. Она сделала так много, тогда как я ее пытал, ломал, трахал, как зверь и едва не убил в лесу. Такое не прощается. Это не склеивается и не забывается. Это есть, и мне жить с этим. И сдохну я с этим тоже. Я бы мог прямо сейчас развернуться и уйти, вот только не могу даже думать об этом. Я просто…не могу. Смотрю на эту девочку измученную мной, и не могу ее оставить. Объяснить себе этого тоже не могу. Она моя. Я это знаю, я блядь, это чувствую каждой клеткой. Ее дыхание – это мое дыхание. Ее глаза отражают мои, вот только если Катя чиста и невинна, то я самое худшее отражение чудовища, которое вообще может существовать. Змей. Она меня так называет. Слышал, знаю, вот только от этого нихера мне не легче. Игорь выходит через тридцать минут, подходит к нам видя, что Катю уже давно вырубило. Похоже, он подмешал ей в чай столько успокоительного, что сморило бы и быка. Так было нужно. Катю дико трясло, а я не хотел, чтобы ей снова стало херово. Внутри разливается холод. Я не знаю, что Соболь делал с Кристиной, навредил ли ей Кузнец, и почему-то не хочу, чтобы Катя слышала плохие новости о своей сестре. Это ее просто уничтожит, а делать ей больно снова я не хочу. – Ну что, уснула? – Да, говори, что там нашли. – У ребенка подтвердили компрессионный перелом позвоночника. Но он уже был в стадии восстановления, поэтому все эти поездки ваши не сильно ухудшили ситуацию. Чувствительность в ногах есть, паралича не случилось, это очень хорошо, Рустам. Можно сказать, крупно повезло, но… – Но? Что еще? Игорь, я вижу по твоим глазам, не тяни! Ее тронули, избили, что?! – Ника Викторовна осмотрела девочку. Никто ее не трогал, следов ударов тоже нет, но ребенок пережил дикий стресс. Обезвоживание на лицо, ну и испугалась она сильно. Вызвали психолога, пообщается с ней, но я думаю, пару бесед и все нормально будет. Кристина уже смеялась с моих идиотских шуток, а это хороший знак. Пока определили в детскую травму, дали ей воды, вкололи успокоительное, уснула ваша принцесса. Проколем витамины на всякий случай. Здесь на недели три точно, а там видно будет, на ноги ставить постепенно пробовать, ну и кормить надо нормально. Ты ж помнишь, да? – Помню. Игорь, мать его, еще и подъебывать любит. Все я помню прекрасно, когда Катя от голода у меня падала в обморок и кулаки сжимаются сами собой. – Спасибо, Игорь. Ты лучше всех нас. – Ой, смотри не перехвали! Смеется, но я знаю, что Игорь и правда, самый адекватный из всех нас, а быть врачом у таких как мы совсем нелегкая задача. *** Я открываю глаза от ярких лучей солнца и не сразу осознаю где я, а когда понимаю, паника сковывает горло. Я в доме Шаха, и даже не помню, как здесь оказалась. – Кристи! Кристина! Едва не падаю с кровати. От слабости дрожат коленки и опираясь о стену, я выхожу в коридор, где тут же врезаюсь в грудь Рустама. – Ааа…пусти! – Стой! Куда ты ломишься? Начинаю паниковать, но Шах сильнее. Он с легкостью обхватывает мои руки своими, а я все еще сонная не могу понять, что происходит. – Как…как я здесь оказалась?! Ловлю усмешку у него на лице, в глазах пляшут черти. – Ты! Ты подсыпал мне что-то в тот чай! Снова! – Ты едва на ногах стояла. Тебе нужен был отдых. – Не нужен! Мне нужно к Кристи, она же одна там, пожалуйста, отпусти! Я все сделаю, все, только дай ее увидеть! Ломлюсь на выход, но Рустам держит меня крепко, не позволяя уйти. – Нет. – Почему? Рустам, умоляю! Позволь ее увидеть, пожалуйста! – Успокойся, Катя! Еще только шесть утра. Кристина спит. Игорь с ней всю ночь дежурил. Все нормально, слышишь? Нормально. – Как она? Как снимки? – Лучше, чем могло быть. Ее никто не тронул. Она просто испугалась. Все нормально с ней. Правда. – Я хочу к ней. Пожалуйста, Рустам! Вырываю руку из его захвата, осторожно касаюсь его груди, а после резко убираю, ловя недовольный взгляд Змея. – Поедешь, когда выполнишь мое условие. – Какое условие? – Позавтракаешь и примешь душ. Чеканит каждое слово, отпускает меня и идет на кухню. Спорить нет смысла, да и я сама прекрасно понимаю, что чертовски голодна и от душа тоже бы не отказалась. В спальне нахожу вещи. Чистые, женские, новые. Когда Рустам успел их привезти, да еще и все по моему размеру, не знаю. Мне кажется, он совсем не спал сегодня, судя по тому, какими уставшими были его глаза. На завтрак выхожу уже переодетая с влажными волосами. Застываю на пороге, не зная, как вести себя. – Проходи. Не стой там. Сажусь за стол. Шах дает мне яичницу с колбасой и сыром, ставит чашку ароматного кофе. – Спасибо. Как только вдыхаю запах еды, рот наполняется слюной, но есть не спешу. В голове какой-то винегрет. Я так сильно запуталась. Одно только понимаю, что Рустам меня не отпустит, и я все еще…все еще его игрушка, хоть он уже и знает правду. – Почему ты не ешь?