– О Вере, к примеру. – А что о ней говорить? Моя и точка. – Я люблю ее, - он наконец осмелился произнести это вслух спустя несколько лет. – Я тоже. Дальше что? – Вы расстались, я правильно понял? Запрыгнув на перила, прикурил. Выдохнул, внимательно следя за тем, как дым прибивает к земле влагой. После перевел взгляд на брата. – Расстались - сойдёмся. Не впервые. – Может, предоставишь ей право выбора? – Думаешь, тебя выберет? - Я даже не пытался скрыть насмешки, что Андрюху моментально вывело из себя. Хотя он и старался это скрыть, я знал его как облупленного. – А чем я хуже? – Дай подумать. Живёшь с матерью. Перебиваешься с копейки на копейку. Начало уже плачевное. Продолжать? – По крайней мере, я уверен в завтрашнем дне. А у тебя этого дня нет. У тебя вообще ничего нет, кроме лживых понтов и кровавых бабок. Кем бы ты был сейчас, если бы не Рустем? Скрыв внутреннюю ярость за слабой улыбкой, легко соскочил с перил. Андрей напрягся, приготовившись к драке. Подойдя поближе, от души хлопнул его по плечу. – Не прослезило, Андрюша. Может в другой раз? Спрятав в карманах кулаки, спокойно вошёл в фойе. Даже не обратил внимания на притихших в стороне подружек, просто прошел мимо. ... 2007 год. Вечер. Я собираюсь на свидание к Вере, намереваясь свалить из дома до того, как там объявится мать или Андрей. Щелчок. Входная дверь со скрипом открылась и через секунду захлопнулась. Всхлип. Ещё один. Скулеж, срывающийся на вой. Мать сидит на полу в темноте прихожей и, обняв свою сумку, беззвучно трясется. Припомнить бы хоть один момент, когда она была такой... Что такого должно было произойти, чтобы наша железная леди рвала на себе волосы в истерическом припадке? – Что случилось? Присев возле нее на корточки, уловил прерывистые тяжёлые вдохи. – Андрей... Он... – Что с ним? Судя по ее рыданиям, он уже на полпути к царствию Аида. – ... в коме ... Подрался ... в реанимацию привезли ... а там черепно-мозговая ... Внятно разобрать ее завывания у меня не вышло. Хватило и того, что услышал. Лёгкие как-то сиротливо сжались и первый вдох дался с трудом, словно через двадцать слоев марли. Поднявшись на ноги, попытался отыскать свои кроссовки. Едва только их нашарил, мать вцепилась в меня мертвой хваткой. – Ты куда? Не уходи! Слышишь? Я тебя не пущу! Холодные пальцы слегка подрагивали на моем запястье. Липкий, сосущий, тянущий страх медленно прошёлся вдоль спины, заставив каждый волосок на моем теле подняться дыбом. Что-то действительно жуткое было в ее голосе и этом ледяном захвате. – Успокойся. Приду скоро. - Легко скинув с себя ее пальцы, обулся, всем естеством чувствуя какую-то непонятную усталость. – Куда ты? – Сказал, приду. – Андрей! – Дима я, - бросил сквозь зубы, проталкиваясь на лестничную клетку. На подходе к Максу, зарулил в круглосуточный киоск у его двора. Без разбора протянул какую-то купюру в окошко. – Пачку сигарет. – Восемнадцать-то есть? - Ехидно уточнила размалеванная покровительница ночных забулдыг. – Деньги лишние что ли? От моей резкости ее самодовольность знатно подкосило. – Какие сигареты?