- О, ты врач? - Есть такое. - Так вот откуда желание всех спасать? Виктор хмурится и отводит взгляд. А мне становится не по себе. Словно я случайно задела его своими словами. - Это не так, - очень тихо говорит он. Долго молчит, и лишь после этого продолжает: - Моя сестра покончила с собой, потому что ее бросил парень. А я не успел. Не догадался. Мне становится стыдно за свой подкол, за желание уязвить. - Вить, я… - Не надо. Я понимаю, что ты не такой ответ ждала. Но что уж есть, - невесело хмыкает он. - Я когда тебя заметил на мосту… Знаешь, как триггер сработал. Не смог проехать мимо и отпустить. Мы встречаемся взглядами, и те боль и тоска, что я вижу в его глазах, еще сильнее заставляют меня испытывать чувство вины. - Прости. Соболезную. Он коротко кивает. - Так что у тебя случилось на этот раз? - Если коротко, то жизнь обнулилась. - Это плохо? - проницательно спрашивает он. - Не знаю. Пока непонятно. Но это… больно. - Мы приходим в эту жизнь через боль, - философски выдает Виктор, а я фыркаю на это. - Серьезно? Это должно мне помочь пережить разочарование? - А ты разочарована? - подается вперед Витя. - Уверена? - Почему ты спрашиваешь? - Зачастую людям кажется, что их кто-то разочаровал. На деле же выясняется, что они просто закрывали глаза на то, что было очевидно изначально. Придумывали себе какую-то реальность и надеялись, что она воплотится в жизнь. - Говоришь как заправский психолог. - К счастью, нет. - Какой, говоришь, ты врач? - Я не говорил, - улыбается Витя. - Но вообще кардиолог. Когда-то хотел пойти на психолога, но вовремя понял, что это гиблое дело. - Почему? - Потому что сапожник всегда без сапог, - многозначительно отвечает он. Наш разговор прерывает официант. А дальше мы оба полностью сосредотачиваемся на еде. С удивлением отмечаю, что выбор блюд мне нравится, хотя я не особенно прихотлива в еде. Мы больше, в общем-то, и не разговариваем. Но и молчание это кажется мне уютным и спокойным. Мне нет необходимости притворяться, что все хорошо, что я сильная и справлюсь. А главное - я не чувствую осуждения со стороны Виктора. После мой спаситель подвозит меня до дома, и в этот раз у меня даже не мелькает мысли скрывать адрес. Черт знает, почему. - Давай свой номер телефона, - говорит он, когда я уже собираюсь выйти из машины. - Зачем? - с подозрением спрашиваю у него. - Чтобы ты позвонила мне, очевидно же, - усмехается Виктор. - Я? Тебе? Вольский снисходительно фыркает. - Тебе же надо будет выговориться. Не сегодня. Но может, завтра или послезавтра. Удивительно, но я и правда оставляю ему номер. Пропущенный с неизвестного вижу, как только захожу за ворота. И почему-то мне кажется это правильным. Ведь мне и правда надо бы поговорить с кем-то. Но не сейчас. Следующие два дня я провожу, не выходя из дома. Волков зачем-то звонил еще в тот же день, когда я увидела его с очередной девушкой. Порыв ответить ему и поговорить я задушила на корню. Мазохистка во мне кричала и хотела сделать еще одну попытку, но я закинула его в черный список, а затем и вовсе выключила телефон. - Ты когда к Диме поедешь? - спрашивает вечером отец, когда я спускаюсь на первый этаж. - Завтра могу подвезти. - Никогда, - пожимаю плечами. Он тормозит и недоуменно смотрит на меня. - Ты был прав, пап. Во всем. Отец мгновенно напрягается. - Поругались? Он что-то сделал тебе? - Нет. Просто я, наконец, увидела правду, - грустно улыбаюсь в ответ. - Все нормально. Я переживу. Я сильная. Он без слов обнимает меня. Крепко, совсем как в детстве. - Ты только маме ничего не говори, ладно? Не хочу, чтобы она переживала. - Думаешь, она не знает? - Зачем? - расстроенно всхлипываю. Удивительно, но впервые я плачу именно рядом с папой. Хотя за эти дни я много думала про себя и Волкова, но ни разу не было ни одной слезы. - Зачем ты ей рассказал? - Мне и не пришлось. Она же твоя мама, и многое видит и чувствует. - Но она ничего не говорила и не спрашивала… - Потому что любит тебя, Оль. Как и я. Мы все тебя любим. На этом вопрос Димы Волкова в нашем доме оказывается закрытым. Даже Тимур, и тот больше не говорит о нем. Зато с Витей я и правда начинаю общаться. По-странному. Просто однажды включаю телефон и звоню ему. Мы болтаем ни о чем до полуночи, пока я уже не начинаю откровенно зевать. - Беги спать, - смеется Виктор, - а то завтра не сможешь поехать в магазины. Что мне больше всего нравится - он не навязывается, не пытается со мной флиртовать или утешать. Как только мне становится тошно или тоскливо, Витя выдает одну из своих многозначительных фразочек, чем вызывает у меня смех, и это снова возвращает меня к жизни. Это удивительно и странно. Но именно общение с ним дает мне возможность каждый день верить в то, что скоро станет легче. Что пустота во мне все же затянется, и я смогу стать собой. Сегодня мы договорились поехать в кино. Когда спускаюсь вниз, мама многозначительно улыбается. - На свидание? - Какое еще свидание? - фыркаю, втихаря забирая кусочек яблока из салата, который она режет. - Просто едем в кино. С Витей. - И когда ты нас с ним познакомишь? - Уверена, папа уже пробил его и давно знает про него больше, чем я. Мама виновато отводит взгляд, а я в очередной раз убеждаюсь, что папа не меняется. Но я не злюсь, понимаю, что он просто заботится, как умеет. Выхожу на улицу и слышу звук входящего сообщения. От Вольского, что он уже подъехал. Едва открываю калитку, как вижу Витю и цветы у него в руках. Удивленно хлопаю глазами, а затем улавливаю до боли знакомый голос. - Оля! Оборачиваюсь и не могу даже вдохнуть. Потому что натыкаюсь взглядом Волкова. - 32 Дима -