- Нет, все в порядке. Сегодня Олю видел, - зачем-то добавляю. - И как? - он цепко смотрит на меня, а я чувствую себя как на экзамене. - Все нормально. Олег вздыхает. - Держи себя в руках, боец. Женщина после родов крайне уязвима, твои замашки и ультиматумы ей ни к чему. - Да я и не… - А то я не знаю, - ворчит он. - У тебя на лице все написано. Поцапались? - Есть немного. Но я все равно не отступлюсь. - Да уж я даже не сомневаюсь. Но будь осторожен и на рожон не лезь - Ильдар, сам знаешь, тоже не станет стоять в стороне. Я, конечно, это осознаю. И, наверное, отчасти даже понимаю его. Но и отступать в сторону тоже не собираюсь. Олю и детей я никому не отдам. Да, накосячил, но пока все живы, исправить можно все. - А куда Маша уехала опять? Олег хмурится и опускает взгляд на бумаги. - Да так, по делам. А что такое? - Сегодня тоже по делам? Что за процедуры у нее? - Разные, - уклончиво отвечает Олег. - А поподробнее? Или мне ее пытать, когда она вернется? Что не так? Почему она который день где-то мотается, хотя раньше всегда занималась детьми сама? - Что ты заладил? - неожиданно взрывается Олег. - Тебе какое дело, где твоя сестра? Она взрослая женщина, и у нее могут быть дела. Впервые я вижу его вот таким. Уязвимым. Нервным. Словно он теряет контроль над ситуацией. - Вот именно. Она моя сестра, и я имею право знать. - Да что ты? - устало выдыхает Олег. - И это ты будешь говорить? Ты, который скрыл от нас свой диагноз? - Я виноват, и признал это. Олег, пожалуйста, что с ней? Он молчит так долго, что я в полной мере осознаю, что все это не шутки. - Есть вероятность, что у нее онкология, Дим, - безжизненным голосом отвечает Олег. - И довольно серьезная… - 42 Оля - День за днем я понемногу поправляюсь, и даже с молоком у меня почти налаживается. Конечно, пока ни о каком полноценном кормлении и речи не идет, но я регулярно сцеживаю молоко и отношу своим девочкам. Витя по возможности навещает меня, но у него на работе возникают накладки, и теперь он уже не может проводить со мной столько времени, как раньше. Зато меня навещают мама с Тимуром, который каждый раз с таким восторгом смотрит на племяшек, что я не могу сдержать улыбку. А еще я почти каждый день вижу Диму. Он ведет себя довольно сдержанно и вежливо. И со мной, и с мамой. С Тимуром они даже болтают про спорт. Больше вопрос о том, что он претендует на девчонок, не заходит. Словно мы оба заключаем негласное перемирие. После нашей первой встречи, когда они с Витей едва не подрались, я очень долго думала, и в итоге пришла к решению, что ругаться и ссориться - плохой выбор. Наши близкие неизбежно пострадают из-за наших разногласий, так как каждому придется сделать выбор, на чью сторону встать. Я все ждала, что Волков заведет разговор про отцовство и права, но нет. Он почему-то с каждым днем становится все более хмурым и мрачным. Нет, со мной разговаривает по-прежнему тепло, но я вижу, что его что-то гнетет. Но что именно, спросить боюсь. Хотя до сих пор удивительным образом чувствую его состояние, как свое. Будто наша связь никуда не делась. Сегодня мама не смогла приехать, и к дочкам я иду одна. Волков уже там. Я ведь уже жду этих наших встреч, хотя и не признаюсь даже самой себе. Но стоит увидеть его фигуру, как замираю на мгновение, прячу неуместную улыбку и подхожу к кувезам. - Привет, - тихо говорю. - Привет, - отзывается Дима. Сегодня он выглядит совершенно потерянным, и на мои вопросы реагирует довольно слабо. Мне приходится даже его за рукав подергать, чтобы достучаться. - Что? - Дим, у тебя все в порядке? - Да, извини, я немного выпал. Что ты спрашивала? - он вздыхает и растирает лицо руками, словно не спал. - Ты сам не свой. Что-то случилось? Встречаемся взглядами, и я буквально чувствую, как сильно от него фонит болью. Неужели это все из-за нас с девочками? - Не бери в голову, - натянуто улыбается. - Так о чем ты? - О том, как назвать девочек, - растерянно отвечаю. - Я все не знаю, перебирала разные варианты. Мне нравится Олеся, Ира, Даша или Маша… Волков вздрагивает, тут же отводит взгляд. - Ты против? Честно говоря, не собиралась я спрашивать его мнения. По крайней мере, до сегодняшнего дня так точно. Приняла, что он будет общаться с детьми, что мы будем видеться. Что мне придется держать оборону и не позволять своим чувствам вновь одержать верх. Я даже всерьез думала о том, чтобы наш с Витей брак перестал быть фиктивным. Он, конечно, ничего такого не просил, но я заметила, что стал более нервно реагировать на появление Волкова рядом с детьми. - Нет, я… - Дима вдыхает и отходит на пару шагов. Я же чувствую, что все повторяется. Он снова что-то скрывает от меня. И это что-то влияет на него очень сильно. - Ты можешь поделиться со мной. Если хочешь, - тихо говорю, подходя ближе. Не могу объяснить себе, для чего это. Зачем мне нужна его искренность? Проще всего забить и идти своей дорогой. Но видя его в таком состоянии, я просто не могу остаться равнодушной и промолчать. Волков реагирует не сразу. А когда заговаривает, мне кажется, что земля уходит из-под ног: - У сестры сегодня операция. Должны удалить опухоль, - глухим голосом произносит он. У меня нет слов. Да и что тут можно сказать? Что мне жаль? Что я ему сочувствую? Я делаю то единственное, что мне кажется уместным - подхожу вплотную и обнимаю. Не могу представить, как страшно ему сейчас, и что творится в душе. Дима разворачивается и обнимает меня в ответ. Утыкается носом мне в макушку, сжимает так крепко, что даже немного больно. Но я молчу. Даже не думаю оттолкнуть его. - Все серьезно? - тихо спрашиваю чуть позже. - Не знаю. Врачи говорят, станет ясно, когда удалят. Его голос срывается, а хватка становится сильнее, крепче. - Дим… - Прости, - тут же отстраняется он. Жмурится, запрокидывает голову. - Как дядя Олег? - Держится. Хотя и поседел. Нахожу его ладонь, беру в свои. В этот момент между нами не существует никаких обид или разногласий. Мы будто становимся заодно. И наша цель - поддерживать друг друга. Как и должно быть в семье. - Все будет хорошо, слышишь? Ты должен верить, Дим! Она справится! - Конечно, справится, - отзывается он. - Конечно. - Даже не смей думать о плохом! - повторяю, вынуждая посмотреть мне в глаза. Они у него красные, явно от недосыпа. И только сейчас в полной мере до меня доходит, что все эти дни он, видимо, переживал за сестру, иногда уезжал пораньше, возможно, как раз к ней. - Она же вырастила меня, понимаешь? Мать заменила… - шепчет он. - Как я без Машки? - Все будет хорошо! - чуть громче повторяю. - Она справится! Дим! - Спасибо…