На этот раз отшатывается он. От вида его искаженного от боли и раздражения лица у меня колет сердце. Я причиняю людям вокруг одно страдание. Поэтому они и уходят. – Что, черт возьми, с тобой сделали? А? Что она с тобой сделала? Я напрягаюсь, чувствуя слабость в ногах. Нет, нет, нет, стоп. Он сказал лишнее. Сару нельзя трогать. У него нет такого права, он не может так со мной поступить. – Сейчас же прекрати, – говорю я. – Почему? Это же все из-за нее, разве нет? Так что скажи, что такого она с тобой сделала, что ты отказываешься снова влюбляться? Чего ты так боишься? Плача, я отступаю назад, умоляя его остановиться, но он продолжает. Нещадно. – Дай угадаю: она изменила тебе и разбила сердце? Неожиданно бросила? Знаешь что? Мне это знакомо! Мы все там были! – Джейсон, хватит… На его лбу пульсирует венка. Он словно не слышит меня. – Ну, так давай, скажи мне! Что она с тобой сделала, Зои?! – Она умерла! Тишина, наступающая после моего признания, просто оглушительна. Джейсон молча смотрит на меня, побледнев как полотно. Я слышу рыдания, срывающиеся с моих губ, и бешено бьющееся в груди сердце. Сара умерла. Она умерла, и я не знаю, смогу ли когда-нибудь с этим смириться. Три года назад ЗОИ – «Oh I’m a mess right now», – сказал в одной из своих песен Эд Ширан. – Согласна, брат, – бормочу я, делая еще один глоток пива. – А? Я оборачиваюсь к обеспокоенно смотрящему на меня Тьяго. Он жалеет, что пришел, это очевидно. Ему никогда не нравились вечеринки моего брата. Слишком много нариков, слишком много гомофобов – слишком много всего. Мне они тоже не нравятся. Я даже не знаю, почему сейчас сижу с ними на диване, хотя вообще-то ненавижу Брайана: это ведь из-за него Сара меня бросила. Из-за него она уже три недели делает вид, словно меня не существует. – Ничего-ничего. – Зои, нам лучше пойти спать. Кевин, один из друзей моего брата, передает мне очередную банку пива, и я подмигиваю Тьяго: – Да расслабься ты. – Ты пьяна. И под кайфом. – Неправда, дури я не курила. Пока что. Мне стыдно, что он видит меня в таком состоянии, но боль в сердце оказывается сильнее стыда. Я буду пить и курить, пока она не исчезнет. – Ты сейчас прямо как твой брат. Моя улыбка испаряется. Я обиженно смотрю на него. Он, судя по всему, жалеет о том, что только что сказал, но своих слов не забирает. Вдруг кто-то звонит в дверь. Тьяго вскакивает на ноги и подбегает к ней. Я ничего не понимаю. По крайней мере, до тех пор, пока не замечаю ее, стоящую на пороге. Еще издалека я замираю, паникуя. Что она подумает, когда увидит меня в таком виде? Что, если мой брат зашел в гостиную и увидел ее там? Ее глаза пересекают комнату и наконец встречаются с моими. Щелк. Под джинсовой курткой Сары – пижама, которую я подарила ей на прошлое Рождество. Голубая пижама с розовыми фламинго. Тогда мне это показалось забавным. – Что ты наделал? – шиплю я на Тьяго, подойдя к ним. – Вызвал подкрепление. Ты меня пугаешь, Зо. – Твою мать, Брайан не должен ее увидеть! Я беру Сару за ладошку, маленькую и теплую, и быстро затаскиваю их в свою комнату. Никто не обратил на нас внимания. – Мне нужно идти, – неуверенно признается Тьяго. – Мне уже названивает отец… – Давай, – подбадривает его Сара. – Дальше я сама. – Я не ребенок, мать вашу! Но они не обращают на меня никакого внимания. Тьяго целует меня в лоб и исчезает, закрывая за собой дверь. Мы с Сарой смотрим друг на друга, не зная, что сказать. Прошло много времени с тех пор, как она последний раз была здесь, в моей комнате. Я скучаю по ее телу. Я скучаю по всей ней. – Зачем ты пришла? Позлорадствовать? Ее словно ранят мои слова: – По какому поводу мне злорадствовать? Я просто волновалась. – Не понимаю почему. Ты ясно дала понять, что больше меня не любишь. На этих словах она опускает взгляд на свои ногти. Я молюсь о том, чтобы Брайан не решил сюда зайти из-за того, что я вдруг исчезла. – Ты прекрасно знаешь, что это не так… Мое сердце выскакивает из груди. Я правильно услышала? – Что? – Ты действительно считаешь, что это так работает? – бормочет она. – Что я могу разлюбить по щелчку пальцев? В моих венах закипает надежда. Я не решаюсь ничего говорить, боясь, что она снова решит уйти. Сколько раз я мечтала о том, что она вернется ко мне, говоря, что была неправа, и умоляя принять ее обратно? – Именно в этом ты и хотела меня убедить. – И я соврала. Черт. Я пытаюсь совладать со своим дыханием, молясь о том, чтобы алкоголь быстро выветрился из моего организма. Не хочу упасть замертво, если Сара вдруг захочет снова сойтись. – Я не понимаю. Она вздыхает, избегая моего взгляда. Я никогда не видела ее настолько нерешительной, обычно она за словом в карман не лезет. – Я рассталась с тобой только потому, что надеялась, что это тебя отрезвит. Я… я ждала какой-нибудь реакции. Чего-нибудь. Конечно, я все еще тебя люблю, – добавляет она, наконец-то посмотрев на меня. – Я люблю тебя до звезд, помнишь? Я зажмуриваюсь от наполняющего меня неописуемого облегчения. Это как снова дышать после того, как месяц пробыл под водой. – Господи, какие же мы приторные. Она улыбается, и поскольку слов никогда не будет достаточно для того, чтобы объяснить, что именно я чувствую в эту самую секунду, я целую ее в губы. Ее слезы смешиваются с моими, и она отвечает на поцелуй, запуская руки в мои волосы. – Я скучала. Она оставляет мягкие поцелуи на моих губах, а затем прячется в ложбинке моей шеи, руками обвивая меня за талию. Я обнимаю ее так, словно ни за что в жизни больше не отпущу. – Зои. – М-м-м? – Умоляю, беги отсюда. Она поднимает голову. На этот раз я не отступаю под ее вызывающим взглядом. Она не впервые предлагает мне сбежать. И до сих пор я всегда не решалась это сделать. Во-первых, потому что у меня нет денег, а во-вторых, потому что я на это неспособна.