Вместо слов, Игорь выдернул её из обволакивающего тепла тугих струй воды и как есть мокрую, со стекающей по телу водой усадил на край стиральной машины, раздвигая её тощие длинные ноги и опускаясь между ними на колени. Горячий рот прижался к половым губам и горячий мокрый язык их раздвинул. Веста не сдержала протяжного стона и коснулась мокрыми пальцами его волос. Мужчину совсем не волновало, что брызги воды летят на него и, стекая по спине и груди, впитываются в пояс джинсов. Под чудные стоны Весты Игорь старательно, со знанием дела, скользил языком в скользкую щелку влагалища, скользнув руками по бедрам к ягодицам. Шумно и резко втянув воздух в легкие, Чернова стянула в пальцах волосы на голове Заболоцкого и тихо кончила. Облизнув губы от ароматной теплой смазки девушки, мужчина поднялся на ноги, огладив ту вверх по спине и притянул, чтобы в следующую секунду впиться в её губы горячим жадным поцелуем с солоноватым привкусом смазки. Выключив воду, Игорь набросил на Черному полотенце и, закинув на плечо, под смех вынес в коридор. — Как же я не хочу уезжать, — признался Заболоцкий, повалив свою ношу на диван и, наклонившись, оставил поцелуй на два пальца выше пупка, на влажной коже. — Когда тебе надо ехать? — уточнила девушка, пытаясь скрыть досаду и принялась вытираться полотенцем. — Прямо сейчас, сладкая, — с нескрываемой озабоченностью ответил Игорь, — Я должен был быть в офисе еще в восемь утра, но не смог от тебя оторваться. Перенес встречу с партнерами на три, понадеявшись на отсутствие пробок. — Езжай, — улыбнулась Веста, привстав на локтях и коснувшись его губ своими. — Я вернусь вечером или ночью, — предупредил мужчина. Прощание выходит скомканным, но горячим, и, завтракая чудесными оладьями с варением из запасов в погребе, Веста думает о том, что отпуск удался. Глава 5 Закатные лучи солнца интенсивно припекали спину, обтянутую плотной черной тканью фирменной майки, тогда как босые ноги в тапках слегка подмерзали — коротко о погоде в середине весны. Краска ложилась плотно, и Весте определенно нравился оттенок. Он напоминал ей растопленный шоколад с молоком или какао, только немного темнее. Приятный и спокойный цвет, а главное, вписывающийся как на окна, так и на крыльцо. Зашуршали камни в грязи под колесами машины, и Веста не сдержала улыбки, подумав, что Игорь вернулся даже раньше, чем обещался, но у калитки остановился грязно-красный шевроле друга. Чернова не расстроилась. — Зачастили вы, батенька, — протянула весело девушка, макая кисть в банку и продолжила красить, не оборачиваясь. — Я из офиса в двенадцатом часу свалил, — заявил друг, запыхавшись, и рухнул на вынесенный хозяйкой дома стул. — А сейчас сколько? — уточнила Веста, уже давно не бравшая в руки телефон. — Половина четвертого, — отозвался Павел, откинувшись на спинку, — Я должен был встретиться с представителем этих столичных в восемь утра и передать черновой вариант договора, который ты мне оставила. — И чего? — полюбопытствовала девушка, не отвлекаясь от работы. — В пятнадцать минут мне звонит его менеджер и просит перенести встречу, — раздраженно выдал друг, — Ну, в общем, я оставил за главного Костика и смотался. — Ай-ай-ай, Павел Валентинович, как не стыдно, — пожурила Чернова друга, впрочем, совсем не в серьёз. — Поверни ко мне свою моську, — потребовал мужчина, поднявшись со стула и подобравшись ближе, — О, ну все ясно… — Что? — не поняла Чернова, улыбнувшись и повернув к собеседнику голову. — У кого-то была жаркая ночь? — хмыкнул Павел понимающе и сложил руки на груди, — Я знаю это влюбленное выражение лица. — Ничего не влюблённое, — отмахнулась девушка, возвращаясь к своему увлекательному занятию. — Еще есть кисточка? — Ты собрался брендовые джинсы краской мазюкать? — осведомилась Чернова и кивнула на коробку. — Тебе можно, а мне нельзя? — осведомился друг и потребовал часть краски себе. Павел начал сразу с крыльца, кинув верхнюю кофту на стул и там же оставив телефон, ключи и сигареты. Под непринужденные разговоры в приятной компании дело шло быстрее, и когда солнце окончательно скрылось за горизонтом, Веста смогла расслабленно выдохнуть, довольная преобразившимся видом дома. Ноги немного гудели, но это была хорошая, приятная усталость. Сидя бок о бок под орехом, на чертовски низкой лавке, к тому же практически сгнившей, они любовались в вечерних сумерках своей работой. Фильтр сигареты вымазался в краске с пальцев, и Веста старалась глубоко не брать ее в рот, еще не хватало травануться. — Ты нравишься мне такой, — тихо проговорил Павел, склонившись к её плечу и расслабленно улыбаясь. — Какой? — уточнила в тон ему девушка, повернув голову. — Довольной, — пожал плечами мужчина, — Счастливой, что ли… — Ради этого надо было развестись с мужем, отыскать свою первую любовь и переспать, — хмыкнула Чернова, смахнув в траву пепел. — А где кстати...? — нахмурился мужчина. — По работе уехал, к утру будет. — Ты рассказала ему? — полюбопытствовал друг, толкнув слегка колено девушки своим, но Веста покачала головой, — Почему? — А зачем? — удивилась она, — Тебя вот в детстве девочка укусила за палец, до крови, но, встретив ее сейчас, ты же не припомнишь ей этого. Как ее звали, кстати? — Я не помню, как ее зовут, но я помню, что по гороскопу она лев и мамка все кудахтала, что лев с козерогом не ладят и это нормально, — припомнил Павел и тихо засмеялся. — О да, я помню этот бзик на знаках зодиака, — тихо засмеялась Чернова под урчание живота, — Пошли поедим чего-нибудь? — М-м-м, — неопределенно протянул мужчина, — А вот мы с тобой такие молодцы… Крыльцо покрасили. А в дом как теперь попасть? Задумчиво уставившись в две пары глаз на темное, в отсутствии света, и пахнущее свежей краской крыльцо, они напряженно думали, в какой момент упустили такую важную деталь… Искренний и веселый смех затопил ночной двор. — Сейчас будем искать доски, — пожала плечами Веста, отсмеявшись и прикончив свою никотиновую палочку. Доски, особенно целые, нашлись далеко не быстро, и еще столько же они очищали их от грязи, пауков и паутины, но в дом они все-таки попали. Пока Павел отмывался от краски в душе, Чернова закинула вариться спагетти и отыскала в холодильнике еще даже запечатанную баночку какой-то томатной приправы. Доваривал их уже Павел, выбравшийся из ванной комнаты в клубах пара и, переняв пост, отпустил в душ подругу. И уплетая за обе щеки, Весте казалось, что ничего вкуснее она ни разу в жизни не ела. Павел смог настроить антенну и включить старенький, но большой телевизор — Веста его деду с первой официальной зарплаты подарила. Дед ругался, но подарок внучки берег. И поздним утром Чернова удивилась, отыскав лучшего друга загорающим на солнышке, пусть и в неудобной позе на стуле, но вполне довольным и расслабленным. Веста невольно скользнула взглядом к чужой калитке, но знакомой машины там не оказалось. Тщательно скрыв досаду на лице, она остановилась около друга и заглянула в его расслабленное лицо с прикрытыми глазами, но тот махнул рукой, будто отгоняя назойливую муху: — Не загораживай солнце, — попросил Павел, — Я принимаю солнечные ванны. — Простите-простите, — выдала поспешно Веста, отходя на другую сторону и с удивлением наткнулся на телефон друга в траве. Тот вибрировал, тихо, но слышно, и Павел должен был его слышать — на дисплее высвечивалось одиннадцать пропущенных и почти в два раза больше сообщений. И все бы ничего, но на экране светилось имя его невесты. — Может, обсудим? — мягко поинтересовалась девушка, присев рядом на согнутых ногах, как тактичный парламентёр и просто беспокоящийся друг. — Что? — уточнил Павел, так и не повернув головы и вообще старательно изображая расслабленность и покой. — Паш, — тихо позвала Чернова, смотря на лучшего друга снизу-вверх, — Что случилось? Я же вижу, что тебя что-то грызёт. — Я сам не знаю, что случилось, — вздохнув, проговорил Павел, и наконец, сбросив напускное спокойствие, наклонился вперед, поставив локти на колени, — Я, кажется, ошибся, Вест. — Неправда, этого не может быть, Павел Валентинович, вы что такое говорите, — притворно изумилась Чернова, попытавшись немного приободрить беседу. — Твоя картина восприятия мира порвалась? — хмыкнул друг. — И вселенная схлопнулась, ага, — отозвалась Веста, — А если серьезно? — А если серьезно, то я не понимаю, что происходит у нас с Кариной, — признался, наконец, Павел, — Понимаешь, я вот влюбился два года назад в светлую, добрую, чуткую девушку… — А сейчас? — уточнила собеседница, когда пауза затянулась. — А сейчас это вроде бы и та самая девушка, которую я так полюбил, но она будто чужая. Я с работы лечу на крыльях, в квартире тихо, ее или нет, или она в телефоне, ей не хочется выйти в прихожую и встретить меня. В выходные я к ней, я с ней, я для нее… Куда угодно, Вест. А она не хочет. Зато стоит мне куда-то вне работы — и здравствуй скандал. У нас с тобой встреча с немцами была в ресторане, помнишь? Мы потом еще задержались поговорить, она твою сториз спалила, что мы с тобой в ресторане и без её ведома. Я домой приехал, а она стоит в прихожей. Обрадовался, думал, что она меня встречает, что соскучилась. Ага. Два часа истерила, выпытывала с кем мы там были и почему я ее не позвал. А что бы это изменило? Я столько раз звал и получал отказ, чтобы это изменило, Веста? — Вчера примчался тоже из-за неё? — догадалась Чернова. — Ага, — вздохнул Павел, наклонившись еще ниже и сорвав короткую, но сочную травинку, — Приехал домой, она спит. Пожал плечами, пошёл перекусить чего на кухню, не ел с утра. Пришла через пять минут: чего ты тут шумишь? Почему не на работе? Ты мешаешь мне спать… Я устал уже быть везде ни к месту, ненужным и вечно виноватым. Вот и мотаюсь к тебе, я же знаю, что здесь меня не спросят, чего я приперся. — Ты пробовал с ней об этом поговорить? — Ну разумеется, — отозвался мужчина с таким видом, будто ему нанесли личное оскорбление, — Взрослый же уже человек, словами через рот умею. — И чего? — уточнила робко девушка.