Стоило спуститься на первый этаж, как со всех сторон хлынул гвалт разноголосых вопросов, приветствий и напутствий. Чернова нарочно не фокусировала ни на ком внимание, она пробиралась к распахнутым двустворчатым дверям и знала, что Павел ждет только её, чтобы начать это представление. Обычно просторный и светлый зал сегодня был просто забит людьми в официозных костюмах и строгих платьях. Пробираясь к импровизированной сцене, Веста слышала приглушенный гул фильтрации воздуха, видимо, выкрученной на максимум. Правильно, никому не нужны душные обмороки. Игорь шёл точно позади и это отчего–то придавало сил – прикрытая спина делала Весту уверенней. У стены Чернова заметила Карпова в гражданском и двух неизвестных, с первым она обменялась незаметными приветственными кивками. Сев за стол рядом с Павлом, Веста ответила на его вопросительный взгляд своим уверенным и кивнула. Игорь занял место чуть поодаль, как того требовали правила, все же он был немного на другой стороне, пока что. Веста мимолётно подумала, сидел бы он рядом, успей они уже подписать договор или вместо него вовсе было бы доверенное лицо, ведь ведущему юристу компании просто не за чем было бы оставаться в их городе. Подумала и расстроилась, но экстренно взяла себя в руки и отбросила в сторону бесполезные сейчас вопросы. Павел, как хозяин вечера, первым взял слово и от Весты не укрылась реакция их оппонентов – Страдаровы всё же явились, как и третья преуспевающая фирма, но всем своим видом выказывали недовольство тем, что их оторвали от чертовски важных дел. – Приветствую всех на сегодняшней пресс–конференции, связанной с последними не самыми приятными событиями, – уверенно вещал директор и владелец компании, и голос его громогласно разносили по всему залу стереоусилители, – У многих из вас возникли вполне логичные опасения относительно нашего дальнейшего сотрудничества. Некоторые уже получили ответы на свои вопросы, но мы не могли подорвать ваше доверие и данное мероприятие целиком посвящено вам, нашим партнёрам и спонсорам. Журналисты, точно, как псы, ожидающие команды «фас», нетерпеливо ожидали разрешения задать свои вопросы и когда Павел наконец дал добро, в воздух взметнулось сразу не менее пятнадцати рук. К счастью, в приоритете были вопросы партнёров, а с ними и отпадали некоторые вопросы у сотрудников СМИ. – Не могли бы вы, – прерывисто растягивая гласные, изрёк деловитый мужчина, восседая, вроде бы и на одном стуле, но ореол его лишнего веса не позволил никому сесть рядом в радиусе одного стула, – Обозначить потери в связи с упомянутыми неприятными событиями. Многие из зала схватились после этого вопроса схватились за ручки и блокноты, вопрос и правда был животрепещущий. – К счастью для нас всех, – с улыбкой изрёк Павел, старательно сдерживаясь от того, чтобы не глянуть на братьев Страдаровых многозначительным взглядом, – Ни одна единица товара не пострадала, жертвой пожара стало лишь упаковочное сырьё и соответствующее его хранению помещение. – Скажите, – подняв руку, вмешалась девушка, сжимая в свободной руке диктофон, – Возникали ли подозрения на слишком очевидную связь между возникшем на главном складе пожаром и ведущимся сейчас негласным соперничеством между лидирующими компаниями? Кажется, никто из них не ожидал, что данный вопрос всплывёт так скоро, тем не менее ответ на него дать пришлось и Чернова не без удовольствия заметила нервозность Страдаровых и пусть это было слишком слабым доказательством их причастности, всё равно грела душу мысль, что они на правильном пути. Павел ловко привлек к ответу следователя, представив общественности сотрудника правоохранительных органов, ведущих расследование и черт возьми, каким же сюрпризом для всех стало наличие положительной экспертизы. Что нельзя замять или опровергнуть, так это документы, выставленные на всеобщее обозрение. Это понимали они и их соперники тоже, как и органы, а наличие экспертизы с иным результатом могло бы стать камнем преткновения, но обсудив заранее этот вопрос, было принято не давать огласке первичный результат. Бодаться с госовиками было не на руку. Вопросы сыпались как на их компанию, так и на Страдаровых, даже на бронзу их маленькой компашки, но это было чисто формальным. После объявления о сотрудничестве со столицей зал оживился. Все понимали, какие перспективы это сулит и всех волновало, изменит ли «АльмаМасс» свое решение, если, скажем, у нынешнего лидера этого города не выйдет взять тендер. Отвечал на этот вопрос, конечно же, сам представитель «АльмаМасс» в лице Заболоцкого, который забежав немного вперед, заверил общественность в том, что все вопросы уже улажены и подписание договора неизбежно, так как ни одна из сторон не намеренна отказываться от грядущих перспектив. Говорить пришлось очень много, на Чернову возлагались партнеры. Юрист объяснила новую модель сотрудничества, сокращающую риски, формально лила сладкую воду в уши ничего не понимающих богатых людей. Все это было лишь формальностью, одни люди хотели подтверждения того, что их деньги работают и приносят проценты, вот и все. До тонкостей дело было лишь тем, кто многие годы в этом бизнесе и привык полагаться на свои собственные прогнозы, а не на данные чужих аналитиков. Тем не менее Веста со своей задачей справилась и была очень даже убедительна, настолько, что к концу мероприятия горло побаливало с засушливости. Страдаровы, как ни странно, удалились в числе первых покинувших зал и Веста готова была поклясться, что уходили они не в лучшем расположении духа. На первом этаже довольно быстро опустело, как и на парковке, куда поплелась в одиночестве Веста, решив, что ей жизненно необходима сигарета из пачки, что она оставила утром в машине. И, конечно, она совсем не ожидала, что, выпрямившись и захлопнув дверь, она увидит в отражении в стекле лицо Страдарова младшего и хоть убейте, она не помнит его имени. – Должен признать, – протянул мужчина, – Вы прекрасно держите лицо. – Вряд ли вы пришли сюда сказать мне только это, – отстраненно заметила Чернова, обернувшись и взглянув на неожиданного собеседника напрямую. – Я вообще не собирался сюда приходить, – признался тот, – Но чем раньше вы и ваш друг поймёте всю глубину вашего нынешнего положения, тем больше потерь вам удастся избежать. – Вот так просто, при свете дня посреди улицы признаётесь в причастности к преступлению? – с заторможенным удивлением спросила Веста, открыв коробочку в руках и вытянула сигарету. – Ваших слов будет слишком мало, – усмехнулся Страдаров, – В ваших же интересах отступить, вам не по зубам эта игра. – Право слово, ваша забота очень трогает, но… не пойти ли вам к черту? – с улыбкой, подчеркнутой вежливостью уточнила Чернова, прежде чем круто развернувшись, направиться обратно к зданию. Видимо они сильно переоценили Страдаровых, когда решили, что они не идиоты так глупо подставляться… Как Веста и сказала, прямо на улице при свете дня, Страдаров младший не только осмелился признать свое отношение к уголовному преступлению, но и совершить новое. Затылок обожгло сильной болью прежде, чем картинка перед глазами померкла. Помнится Игорь говорил не ходить в одиночку. Игорь, Игоряша, как же чертовски прав ты был. Затылок болел. Волосы в том месте тянула слипшаяся влага и болезненная пульсация. Всего на секунду Веста предпочла вовсе не просыпаться, как обнаружилась новая напасть – стянутые за спиной руки. Не веревка и не проволока, но что–то тонкое и крепкое, сильно впившееся в кожу до боли и онемения. Картинка перед глазами никак не желала становиться четкой, предметы и мебель двоились. Чернова не сразу поняла, что бодает лбом жестковатую кожаную обивку дивана. Ноги затекли в неудобной позе, но сдвинуть их, хоть немного поменять положение крайне непросто. На них отсутствовала обувь, узкие брюки задрали насколько это возможно. Голую белую кожу плотно обвивал трубчатый резиновый шнур – Веста, глядя на него, даже не могла понять для чего он предназначен или откуда его сняли. Находчиво в любом случае. Материал не скатывался по коже и крепко сидел именно там, где его затянули, дополнительно скрепив пластиковыми хомутами, а те без ножа или ножниц вовсе не разорвать. Веста попыталась несколько раз, но добилась только того, что стало еще больнее, путы ни на миллиметр не поддались. Разочарованно сопя в проклятую обивку, Чернова только сейчас поняла, что волосы раздражающе тянет не столько засохшая на затылке кровь, сколько серый скотч, щедро намотанный кругами через рот. Её похитителю, конечно, было абсолютно все равно, что он прошелся кругом по распущенным волосам. Это вам не дурацкие фильмы, где преступники лепят аккуратный прямоугольник на рот, и жертва ничего не пытается с ним сделать. Кроме того, что голова казалась нереально тяжелой, Чернова отметила крайне неприятную тошноту, а это могло значить, что Страдаров, возможно, наградил её сотрясением мозга, а в таком состоянии даже замышлять побег крайне затруднительно. Чернова чувствовала, что воздуха будто всё меньше и поймала себя на том, что судорожно втягивает носом воздух. Неуместно подумалось, как хорошо, что иногда обостряющийся хронический гайморит уже месяц её не беспокоил, было бы крайне нелепо задохнуться насмерть, даже не попытавшись спастись. Нервно и приглушенно хохотнув, Веста дернула головой, прислушиваясь к тишине дома. Ни единого признака чужого присутствия. Комната, в которой ей не посчастливилось очнуться или очнуться вовсе, походила на столовую–гостиную. Веста оглядела пустынные темные стены, высокие потолки, бликующий ламинат на полу. Окна были предусмотрительно задернуты шторами, Веста, если честно, даже не понимала какое время суток за окном, а это слегка сбивало с толку. Черный экран телевизора на стене отражал её растерянную персону, слегка искаженно, но чётко. Гостиную зону с телевизором будто четко отделяли двустворчатые двери ровно посередине стены. Стоящий в другой части длинный стол, как минимум на двенадцать человек внушал доверие, темное дерево пустовало – никаких клеёнок, салфеток или приборов. Пустота и отполированная до блеска столешница. Ни намёка на колющие–режущие предметы, что пришлись бы очень кстати. Она бы сейчас была рада даже ключам от машины, всё лучше, чем ничего. А у неё действительно ничего не было – карманы были пусты. Какой идиот оставит своей жертве телефон? Правда, Веста сразу же вспомнила, что оставила свой телефон в кабинете еще перед пресс–конференцией и так и не успела забрать, отправившись на парковку. Ну какого черта она туда пошла вообще одна? Осознание того, что уже сегодня может оборваться жизнь, так и не пришло и именно этот момент выбрал хозяин дома, чтобы явиться – послышались шаги и ругань. Веста, недолго думая, упала обратно на диван, неестественно повиснув на подлокотнике и пожалела практически сразу, руки отозвались вспышкой боли, но менять позу времени не было и Веста приняла решение мужественно терпеть. Судя по звуку и тому, как резко голоса стали громче и четче – двустворчатые двери, что Чернова рассматривала немного ранее, открылись. Стук обуви по ламинату всё ближе и ближе, пленница практически кожей ощутила на себе взгляд. Лицо неестественно ощутимо пекло, но Веста держалась. И она совсем не ожидала, что через минуту напряженного молчания раздастся глухой сильный удар и кто–то тяжёлым мешком упадёт на пол. Чернова едва не раскрыла себя от неожиданности. – Ты уже совсем с головой не дружишь, идиота кусок?! – раздалось гневное на всю гостиную, хотя Веста была уверена, что Страдарова–старшего было бы слышно из любого уголка этого дома, – Ты опять чем–то закинулся? Чернова не понимала, что у них там происходит, но шорох одежды указывал на какую–то возню. В какой–то момент ей даже показалось, что старший душит своего брата, но спустя пару секунд младший отозвался злым, но виноватым голосом: – Я не хотел! – Не хотел он, – передразнил его собеседник, – Ты понимаешь вообще, что теперь будет, придурок? – Ну, она же здесь, значит не сможет никому ничего рассказать. – От неё надо избавиться, – заключил Страдаров–старший и судя по щелчку зажигалки, закурил, – И мне уже осточертело разгребать за тобой дерьмо, братец, так что в этот раз выкручиваться ты будешь сам. – Что? – в голосе отчетливо сквозила растерянность, такого преступник явно не ожидал от родственника. – Утром её быть здесь уже не должно, ты меня понял? – с необычайной твердостью проговорил старший брат и на какое–то время повисла гнетущая тишина. Совсем не долго. Может с минуту. Прежде чем тот первый, всё еще сидящий на полу, тихо и обреченно выдохнул: – Да. Торопливые тяжелые шаги, проследовавшие куда–то к выходу, оповестили о том, что число людей в помещении как–то поубавилось. Чернова не спешила «просыпаться», хотя руки уже болели нестерпимо сильно, когда щеку обожгло недовольным взглядом и Страдаров–младший небрежно изрёк: – Кончай придуриваться, я знаю, что ты давно уже очнулась. Теперь строить из себя глубоко спящую действительно было не то, что незачем, а даже глупо. Веста как–то спалилась и ломать дальше комедию смысла не было. Открыв глаза, она с трудом подняла голову и затащила ее на спинку дивана. Если бы она могла, непременно поинтересовалась бы о том, что её выдало. Было что–то необычное в созерцании чужого отчаяния. Страдаров сидел на полу и, кажется, проклинал тот момент, когда черт его дернул подойти к Черновой на парковке. Ну почему он не уехал вслед за братом сразу же? Зачем остановился? – У меня нет выбора, – будто бы оправдываясь перед своей жертвой, изрёк похититель, даже не допуская мысли, что можно сдаться и всё прекратить, – И времени у нас до утра. Это не так много, к слову, а мне еще тело куда–то девать. Выражение «сердце ушло в пятки» еще никогда не казалось Весте таким буквальным, и взбухшие на ресницах слёзы исказили изображение перед глазами. Вот теперь до неё начало доходить, что это, видимо, всё. Конец. – Не–не–не, – громко протянул мужчина, поддавшись к дивану на коленях и нервно прислонил дрожащий палец к своим губам, – Тшш, – значительно понизив голос, призвал он свою неудачливую жертву к тишине, как будто нескольких слоёв скотча на губах было мало, – Не надо плакать, не надо. Ранее Весте не доводилось рассматривать братьев, она просто не стремилась к этому, но сейчас Страдаров был как никогда близок, и пленница могла рассмотреть его лицо детально. Вплоть до только–только прорезавшейся щетины. Угловатые черты лица, полная нижняя губа, полные фальшивой печали глаза и покрасневшая от удара щека. На вид ему была не больше тридцати, возможно двадцать восемь. Не очень худощав, но стройный и жилистый. – Я никогда не убивал, – признался он неожиданно, – Этим всегда занимался брат. У меня всегда была кишка тонка, как любит говорить отец, – нервный смешок он проглотил, но эта пугающая дрожащая улыбка на его губах нагоняла жути. О чем–то задумавшись, Страдаров сверлил взглядом колени своей жертвы, пока, вдруг вскинувшись, он не подорвался на ноги и бросился к столу, распихивая задвинутые на идеальном одинаковом друг от друга расстоянии стулья. Просунув руку под столешницу, мужчина что–то отлепил шелестящее и поднялся, рассматривая находку. – Я не смогу сделать это сам, – пояснил зачем–то Страдаров, видимо тишина его сильно угнетала, – Хочешь попробовать? Нет? Зря, тебе было бы тоже легче. Отвернув голову и уткнувшись носом в обивку, Чернова пыталась избавить себя от тошнотворного вида, запихивающего в себя наркотики мужчины. Можно было бы оптимистично понадеяться на передозировку, но Весте так повезти просто не могло. Страдаров вернулся довольно быстро. Рукава рубашки были небрежно закатаны и Веста старалась не смотреть на покрасневшую кожу и темный прокол. Почему тот предпочел завалиться к ней на диван, уколовшись, тоже оставалось загадкой. Мужчина слишком размашисто плюхнулся на сидение и облокотившись на спинку, придавил босые, но скованные ноги Весты. Правда тут же приподнялся и перетащил их себе на колени, облокотившись обратно и опрокинув назад голову. – Надо немного подождать, – бросил он, тяжело выдохнув, – Я сделаю всё быстро и аккуратно, обещаю. Горячие руки сжимали её босые ступни, а Чернова отчаянно боролась с тошнотой, то ли от страха, то ли от омерзения. Наверное, всё и сразу. Руки потели, и распространяющаяся по телу отвратительная дрожь становилась всё сильнее. Этот ласковый тон её будущего убийцы не делал ничего лучше, напротив, страшно пугал. – Поверь мне, если бы можно было тебя не убивать, – вздохнул тот, – Мордашка симпатичная, муж есть? Даже ты не хочешь со мной разговаривать. Чернова подумала, что, наверное, началось, потому что игнорировать наличие у «собеседника» скотча вокруг рта, еще надо суметь. Впав в состояние похожее на оцепенение, Чернова не двигалась. И Страдаров какое–то время не двигался. Наверное, в нынешнем положении Весты было бы логичным тянуть время в надежде, что кто–нибудь… найдёт её. Только вот при неё нет даже телефона, который можно было бы отследить. Её шансы на спасение были столь малы, что в какой–то момент она просто сдалась. Слёзы катились по холодным щекам и неровному скотчу. Хотелось выть в голос, но она знала, что это лишь приблизит её кончину. Если бы Страдаров уснул, Веста была бы только рада, но тот, встрепенувшись, открыл глаза и поднял голову, тут же обращая всё свое внимание её скромной персоне. – Страшно? – спросил он, улыбнувшись, – Мне тоже. Вместе будем бояться. Оторвавшись от спинки дивана, мужчина соскользнул на пол и неожиданно потянул за собой за ноги свою жертву. Верхом заботы было то, что он даже голову её придержал, укладывая Чернову на пол. – Не хочу пачкать диван, – пояснил он, наклонившись к её лицу и смахнув непослушные лохматые пряди с глаз, – О, не бойся, ты не увидишь кровь. Кровь будет потом и очень много.