Зато утро встретило отборным многоголосым матом и, выползшая на крыльцо покурить Веста, могла понаблюдать за пятью подтянутыми мужскими фигурами. Неплохое начало дня. Солнце ярко светило в чистом небе и рабочие пораздевались до футболок, открыв взору крепкие руки и какой-никакой силуэт спины и груди. Оказывается, когда забор красит не один человек, а сразу пять — это очень быстро. К обеду они уже управились, как раз и курьер подоспел. Совсем молоденький парнишка явно не понимал, куда попал и туда ли вообще. Вручил Весте коробки и быстро сел в машину. Парочка крепких словечек донеслись до её слуха, но она лишь тихо хмыкнула, провожая газель взглядом. "Как там в приложении звали курьера? Виталий? Надо в следующий раз опять его вызвать" – злорадно подумала Чернова, практически сразу об этом забыв. Пальцами, обтянутыми новыми перчатками, Веста провела по оконной раме и легкие хлопья старой краски посыпались вниз, жаль не вся слезла. Твердой щеткой, что можно было, она сняла и вымела с узкого подоконничка, остальное пришлось добивать наждачкой. Освобождение темного дерева от старого цветного покрытия было сродни обновлению или оздоровлению... Чернова так увлеклась, что не заметила, как рядом с его машиной припарковалась ещё одна, прижавшись к забору, чтобы всякие «бэхи», разъезжающие по этим лужам, не задели. – Снимай штаны, – прямо от калитки заорал Павел, стремительно пробираясь через коробки к дому, – Алла Борисовна велела тебя отшлёпать, прямо вот этими ведомостями. – Не знала, что наш главбух шарит за БДСМ, – спокойно отозвалась Веста, не отвлекаясь от своего занятия. Собранные в пучок волосы торчали во все стороны, черную ткань спортивных штанов и футболку усеивало голубое крошево, даже на щеке и то была краска. Особенно забавно смотрелись строгие очки в тонкой оправе на вздернутом носу, но Паша удержался от смешка. Опустив стопку документов на стул, выпертый на улицу хозяйкой дома, Павел закатал рукава рубашки и, стащив у подруги кусок наждачки, молча принялся тереть ставни. – Ты уделаешься, – предупредила Чернова, покосившись на друга. – Да похрен, – отмахнулся тот, увлечённо продолжив дело. Какое-то время они работали в тишине, думая о чем-то своём, пока уставший молчать Павел не открыл рот, тихо и подавленно спросив: – Как думаешь, я правильно поступаю? Остановившись, девушка моргнула и нахмурившись, повернула голову: – С этими столичными? – уточнила она и, когда Павел кивнул, тихо вздохнула, – Мы бы справились без них, но потери могут быть слишком велики. Главное, что они этого не знают, а что еще более важно, так это то, что мы им очень нужны. – Не соскочат, – понимающе улыбнулся Павел. – Не соскочат, – тихо согласилась Веста, – Мы в любом случае останемся на плаву. С ними или без них. – Мне бы твою уверенность, – вздохнул мужчина, – Меня просто раздражает, что кто-то может решать, сколько жить осталось компании. – Пока мы у людей на слуху, пока нас советуют другим и охотно обращаются – нас никто не прикроет, – успокоила его Чернова, – "Алеко", "Сапфир" или этот старый... как его? – "Царьград"? – Точно, – кивнула девушка, – Вот их жалко. Они перспективные, но видишь... мешают этим новым. – Мы тоже мешаем. – Но сделать они с этим уже ничего не смогут, – успокоила Павла подруга. – Я знал, что ты найдешь слова, – усмехнулся мужчина, – В какой цвет-то красить будем? – Ну, раз забор мне покрасили в зелёный, – задумчиво протянула Веста, – Я в детстве не понимала, почему окна голубым, а крыльцо красным. – Выбрала один цвет? – тут же понял к чему ведёт та. – Светлый орех, – кивнула Чернова. – И кто это тебе забор покрасил? – удивился друг, зацепившись за фразу. – Заболоцкий, – хмыкнула Веста так, будто это был сам мэр города. – Сам? – удивлённо переспросил Павел. – Да прям, – фыркнула девушка. Толкаясь плечами, они зачистили раму и ставни, даже обработали химией, но краску так и не открыли – уже темнело. – Как объяснишь невесте, почему ты весь в какой-то гадости? – тихо засмеялась Веста, глядя на отряхающегося друга. – Вест, – мягко произнес Павел, – У неё ведь имя есть. – Я знаю, – кивнула девушка, немного погрустнев. – Ты так её и не приняла? – тихо уточнил друг. – Скорее она меня, – пожала плечами та, – Все в порядке, правда. Ты имеешь право на личное счастье и нам не обязательно ладить. Я люблю тебя, она любит тебя, и мы с ней не обязаны любить друг друга. – Но я был бы куда счастливее, если бы вы ладили, – негромко заметил мужчина, оставив попытки очистить одежду. – Ты манипулятор, друг, – устало усмехнулась Веста, – Пошли поедим что-нибудь? – Давай без меня, – с сожалением вздохнул Павел, – Пока до города доберусь, пока пробки... Оставь автограф на документах, и я погнал. – Хреновая идея, Паш, в темень по этим дорогам, – настаивала на здравомыслии Чернова. – Я знаю, – неубедительно заявил друг, – Если бы не встреча с инвесторами утром, я бы остался. Убедить Павла остаться не вышло и остатки вечера Веста провела в переживаниях, и только получив сообщение с коротким "я дома", наконец выдохнула. Даже к ночи небо осталось чистым, и красавица луна тусклым светом озарила двор. Запирая входную дверь на замок, девушка выглянула в окошко – окна в соседском доме горели уютным жёлтым, но видно никого не было. Мысли ненавязчиво свернули к соседу, который не почтил её сегодня своим навязчивым присутствием. Не то чтобы она нуждалась в его обществе, но… быстро привыкаешь к стороннему вниманию. И когда оно пропадает, появляются вопросы. Веста не собиралась снова скатываться в уныние – день прошел хорошо в неспешном медитативном темпе, голова была занята и тяжелые думы её не посещали. Наспех вымытый пол холодил босые после душа ступни, в воздухе чувствовалась свежесть, и сквознячок с приоткрытой форточки раздувал лёгкий тюль на пол комнатушки. Где-то далеко тоскливо плакал сыч, и она как никогда понимала ночную птицу. Опустив голову на перьевую подушку, Веста натянула на бедра угол одеяла, да так и замерла, слепо глядя в тёмный потолок, пока налившиеся свинцом веки не опустились, отрезая её от реальности. Вдоль деревни тянулась глубоководная река, полная рыбы. Поговаривали, что видели даже раковые норы, но сколько бы местные мужики не ставили раколовки, их то течением унесет, то детвора выловит. Так никто подтвердить-то и не смог. Веста с Павлом в детстве рвали камыш и поджигали. Все руки изрежут, а оторвут. Потом дед зажигалку спалил, и прикрылась лавочка. Но чистое светлое воспоминание грело душу. На следующий день, поддавшись трепету воспоминаний, ближе к закату, когда глаза уже слезились от пыли, разбираемых в доме бумаг и фотографий, Чернова закрыла входную дверь на ключ и вышла за калитку, с сожалением оглядев машину, покрытую засохшими брызгами грязи. Мыть её, наверное, было бесполезно, разве что на въезде в город. Каменистая дорога вела между покосившимися домиками, в основном заброшенными. На углу за заборчиком копошились утки, но хозяев видно не было – создавалось впечатление, что люди здесь все куда-то запропастились. Но Веста втянула чистый воздух через нос и на секунду прикрыла глаза, мгновенно угадывая количество людей в доме, послышался даже храп хозяина дома, который совершенно точно не было слышно за толстыми стенами дома и направилась дальше, с любопытством сверяя свои детские воспоминания с нынешней картинкой. Колонка на месте, туда все дети сбегались попить водички в жаркие деньки. И колесо, подвешенное веревкой на дерево тоже на месте, только поистрепалось изрядно и будто бы меньше в разы стало. Дорога-то с рекой не пересекалась никогда, моста отродясь у деревни не было, зато нетронутый шинами пляж, тот не больше детской песочницы. Дальше вдоль реки тянулись валуны и маленьким Весте с Пашей туда лазить запрещалось. Удобная тропинка через пролесок отыскалась легко, Чернова ее хорошо помнила, и она ничуть не изменилась. От воды веяло прохладой, и несмотря на солнце, Веста похвалила себя за предусмотрительность и прихваченную с собой кофту, небрежно накинутую на плечи. Она думала посидеть на берегу, но обнаружила почти что новые мостки, окруженные камышом. Постройка казалась надежной и, подобравшись к ней вплотную, девушка на пробу наступила на крайнюю доску, дерево не прогнулось. Осмелев, Чернова неспешно побрела по мостку к краю. Метра четыре от берега, может немного больше. Опустившись задницей на дощечки, Веста прижала колени к животу и сцепив над кедами руки в замок, вдохнула влажный речной воздух. Ветерок наклонил камыш и тот зашелестел, тяжело покачиваясь из стороны в сторону. – Не самая лучшая погода для рыбалки, – раздался за спиной голос соседа, заставивший Весту вздрогнуть испуганно и обернуться, – Прости, не хотел пугать. – Ты меня преследуешь? – нахмурилась Чернова, возвращаясь к созерцанию водной глади. – Каюсь, грешен, – сознался мужчина, поравнявшись с ней, и присел на согнутых ногах, – Я еще в первый день тут все обошел почти. Вновь воцарившаяся тишина ничуть не трогала Весту, но, кажется, не давала покоя её неожиданному компаньону. – Скажи, – протянул мужчина, придвинувшись поближе, и подозрительно уточнил: – У тебя слова платные? Вопрос стал неожиданностью, и девушка нахмурилась, снова повернув голову к нарушителю её спокойствия. – Нет, ну ты так редко открываешь рот, вот я и подумал… Не смотри на меня так. Я просто ищу способ тебя разговорить. – Плохо на вас, Игорь, уединение сказывается. История отшельника точно не про вас, – усмехнулась Чернова. – Я думал, что мы уже перешли на «ты», – негромко заметил мужчина. – Эмоциональный порыв, – пожала плечами девушка. – Перестань мне выкать, – едва ли не по слогам велел Игорь. – Ладно, – легко согласилась та, не желая портить момент бесполезными препирательствами. Заболоцкий, кажется, даже лицом посветлел, и, наконец, затих, поддавшись чужому чарующему вдохновению, только вот помедитировать девушке сегодня, видимо, было не суждено. – Сидите, голубки? – хрипло захохотал мужской голос под шелест камыша, и Веста не успела буквально ничего, как в руках оказалось что-то живое и холодное. В другой ситуации она бы ни за что не испугалась какого-то рака, но эмоциональное состояние и натянутые нервы в последнее время оставляли желать лучшего. Она просто расслабилась и не ожидала такой подляны. – Игоряш, богом клянусь, дурного ничего не хотел! – оправдывался далекий из прошлого, смутно знакомый голос, как сквозь вату, – Откуда же я мог знать, что она так раков боится! – Дядь Вань, а вы всё шутите, – отозвалась из полуобморочного состояния Веста, почему-то лежащая головой на коленях Игоря, который взволнованно заглядывал в её лицо, растерянно поглаживая большими пальцами впалые щеки. – Вестушка? – догадался дедок, приподняв маскитную сетку на шляпу, – А ты чего косы состригла?