– Нет, никому. – Я же просил тебя не трепаться… – Говорю же, никому я ничего не рассказывала, – нехотя соврала я. Потом успокоила себя тем, что Макс вообще не знает Синичкина, соответственно, выдать меня не мог. – Даже с Милкой еще не говорила. Да что случилось? – Потом… Он нажал «отбой», и в трубке стало тихо. Я в недоумении уставилась на телефон, но долго размышлять о Синичкине не смогла. Ситуация с братом тревожила сильнее. Видимо, череда мыслей отобразилась на моем лице, потому что Макс, вернувшись с кофе и сигаретами, насторожился: – Ты какая-то задумчивая. Точно ничего от меня не скрываешь? Прости, но если мы решили докопаться до правды, то неплохо бы начать с себя. Если есть какие-то мысли, давай обсуждать. Неожиданно я разозлилась, хотя, скорее всего, действовала по принципу «лучшая защита – нападение»: – Если честно, я так до конца и не поняла, на кой тебе таскаться со мной, выясняя подробности смерти моей подруги. Может, тебе тоже пора стать более открытым? – Кажется, я и так уже все рассказал, – с удивлением уставился на меня Макс. Видимо, недоумевал, какая муха меня укусила. – Ладно, давай сначала. Тем более обстоятельства слегка изменились. Да, я таскаюсь с тобой, как ты выразилась, потому что Старовойтов – человек, которому я должен помочь решить некоторые проблемы в городе. – В нем заинтересованы важные люди? Макс кивнул и закончил мою мысль: – Я как раз вчера кое-с кем встречался по этому вопросу. И этим людям хочется быть уверенными, что Анатолий не замешан ни в каких мутных делах. Когда я сообщил, что его любовница недавно была обнаружена мертвой в своей ванне, там заинтересовались. И попросили меня разобраться. – Не понимаю, какое им дело до его любовницы? – Не скажи. Кому захочется связываться с психом, готовым утопить девицу, наставившую ему рога? Люди планируют вкладывать в этот регион средства, и им нужен здесь свой человек. Не хватало, чтобы потом всплыл какой-то криминал, связанный с Толяном. Так понятнее? – Допустим. – Я снова подивилась, как же Жанка могла проглядеть такого перспективного жениха. И решила, что он мог не откровенничать с ней, подозревая в легкомысленности. Конечно, Толик мало смахивает на амбициозного карьериста. Скорее, бизнесмен-середнячок. Хотя мне это до звезды. – Ты же сам говорил, что он «правильный» мужик и все такое. Так и передал бы своим «друзьям», – буркнула я из вредности. – Ну, мои умозаключения к делу не пришьешь. Мало ли что мне кажется. Да и «правильные» мужики порой могут выдать. Я не знал твою подругу, но уже по тому, что всплыло за эти дни, можно сказать – она та еще стерва. – Придержи язык. – Между прочим, я обожаю стерв. Так что это был комплимент. Ну да ладно. Главное, чтобы ты уяснила: я тоже заинтересован в этом деле. Желательно найти виновного, если он есть, и доложить обо всем по факту. Я привык серьезно подходить к работе. Потерпи, думаю, очень скоро все тайны падут. Так всегда бывает: кажется, темный лес, а приглядишься – так, перелесок. – Твои бы слова… – И я покину ваш дивный городок, отправившись в теплые края. – Ты много путешествуешь? – заинтересовалась я. – Мы – там, и мы – то, что уже видели в своем воображение. Значит, я побывал почти везде. – Как же меня достали твои цитаты. Вечно ты ускользаешь от ответа. – Ладно, закончим с взаимными экивоками и перейдем к делу. Раз уж мы тут, давай пройдемся по соседям. Как тебе идея? – Так себе. Жанкина сестра их видела, думаю, и те из полиции интересовались. Вряд ли узнаем что-то новое. Мысль о необходимости поговорить с Деном пульсировала в мозгу, но отделаться от Макса так просто не выйдет: после вчерашней стычки в парке он так и заявил: отпускать меня одну до окончания «дела» не намерен. – Ты рассказывала, что на Жанну жаловались, – закурив, подумал Макс вслух. – Ну, точно могу сказать только про бабку снизу. На этаже Жанны соседняя квартира пустует, а во второй слева живет молодая пара. Та соседка как раз вышла, когда все случилось…Хотя, я припоминаю, что они постоянно собирают компании. И стенки общей с Жанной у них нет. Так что еще вопрос, что они могли слышать. – И все-таки зайдем. – Макс затушил сигарету и решительно направился в сторону подъезда. Мы на всякий случай позвонили в пустующую квартиру, но она ответила ожидаемой тишиной. А вот из квартиры, где проживали молодые тусовщики, высунулся лохматый парень в спортивках и с голым торсом. Из квартиры запахло жареной картошкой. – Я уже все рассказывал, – набычился он, – еще когда вы ее нашли. Это же жена моя скорую вызывала, помните? Потом участковый заходил, все-таки смерть, а бабка жаловалась постоянно. Участковый в соседнем подъезде живет, вот и… – Вы в ту ночь были дома? – поинтересовалась я. – В тот день у нас годовщина свадьбы была, гости пришли. Имеем право. Ну, пошумели немного, но часов в одиннадцать почти все разошлись. Жанка-то после часа ночи вроде явилась, это менты сказали. Мы к тому времени уже в караоке уехали. Это любой подтвердит. И домой вернулись в пять утра. Я спросила про время появления надпись на двери, но и тут ничего ценного узнать не удалось. – Когда уходили, все навеселе были. Если честно, не уверен, что заметил бы какую-то надпись. А когда вернулись, тем более. Да и у нас тут темно было. Лампочку кто-то выкрутил, мать их за ногу. Я чуть не навернулся. Короче, было тихо вроде, как обычно все. Ничего нового я вам не скажу. К бабке идите, она все про Жанку знает: когда, кто. У нас слышимость такая: кто снизу, слышит того, кто сверху. А вбок звук не идет. Это тоже участковый подтвердит. В квартире, где проживала вездесущая бабка, нам открыла женщина слегка за 50. Откуда-то из кухни вылетела мелкая собачка, похожая на болонку, и стала отчаянно взвизгивать, порываясь на улицу. – Тихо, Тяпа! Иди в дом! Сейчас снова от радости лужу сделаешь… Узнав причину нашего визита, женщина только усмехнулась: – Да кто же вас надоумил маму спрашивать? Этот патлатый сверху? И участковый был, знает же, что она уже заговаривается. У матери группа давно, провалы в памяти, она и меня через раз узнает. То дочкой назовет, то мамой. – И все-таки мы бы задали ей пару вопросов, – вкрадчиво произнес Максим, суя женщине в руку крупную купюру. Откуда он только ее извлек? Фокусник, не иначе. Деньги возымели действие, и женщина, пожав плечами, провела нас в кухню. Там на всю громкость работал телевизор, а сухонькая старушка, по виду любовница Брежнева, пила чай из блюдца. – И расскажу, чего уж там, – с умным видом покивала она, когда Макс бархатным голосом изложил ей нашу просьбу, а я подивилась его способности втираться людям в доверие. – У меня в календаре все записано, чтобы, значит, участковому доложить в лучшем виде. Я на эту шелупонь управу найду. Уж поверьте. Я секретарем парткома была, Анна Никитишна Лукина меня звать-величать. – А в прошлую субботу ночью вы, достопочтенная Анна Никитишна, что-нибудь слышали? – чуть склонил голову набок Макс. – Ты погоди, вот послушай. Тут записано… Ага, вот нашла… – Бабка водила пальцем по перекидному календарю, насунув на нос очки. – В этом месяце – 14 и 20 числа, точно так. К ней приходил полюбовник, за которого она замуж шибко хочет. А 1 числа заезжал тот, на джипе широком, так внук говорит. Марка такая, понимать надо. Так вот за него она замуж не хотела, нет. – Джип «Чероки» у Старовойтова, – шепнул мне Макс, а я нетерпеливо перебила бабку: – А с чего же вы, бабушка, взяли, что она замуж за кого-то хотела? Вы что, ясновидящая? Секретарям парткома не пристало надумывать… – Тю, милая, ты меня не учи. Тут безо всякой астрологии разобраться можно. С одним она так стонала, такие визги тут стояли. У моей Тяпы уши в трубочку сворачивались. Как она подвывала! Одно слово – старалась, чтобы замуж взяли. – Тяпа? – ляпнула я в досаде, а бабка презрительно скривилась: – Вертиховстка эта, сверху которая. Никакого житья от нее. – А что с широким джипом не так? – серьезно спросил Макс, а мне почему-то стало смешно. – Это у врача надо спросить, что с ним не так. Болеет, может? С этим на джипе вертиховстка не старалась совсем. Так, лениво… Скрип-скрип, даже звука не издаст порой. И Тяпа молчала. Уж мне все про вертиховстку слышно, а если к вентиляции подойти да стул подставить… – Мама, что ты такое говоришь! – Бабкина дочка покраснела. Все это время она заваривала чай и протирала посуду, невольно слушая наш разговор. – Говорю же вам, она не в себе. Тут бабка запела «Боже, царя храни!»,Тяпа завыла, а женщина хмыкнула, как бы намекая: «Я же предупреждала». Закончив петь, бабка откашлялась и, как ни в чем не бывало, продолжила. – Чайку? Берите варенье. Тетеха, чего стоишь? Дай чашки гостям? Так вот, в субботу долго тишина была, а потом женские голоса. Я едва заснула, таблетку выпила, а они скандальничать. Потом тихо, шуршание какое-то. А потом и мужской голос был. А потом и не только голос, а снова кровать скрипела. С тем, за кого замуж хотела. Точно, а я не записала! Бабка кинулась к календарю, на ходу продолжая докладывать: – А потом она мыться пошла, и с балкона у ней кто-то упал. – Мама, что ты опять несешь! Не слушайте ее! – Говорю, как есть. И ты меня, соплячка, не перебивай! – Мама, я уже на пенсии… – И что? Молчи! На чем это я… Упал с балкона. – Как же вы это увидели? – не поверила я. – Как-как, не спалось мне, значит. Я к окну подошла, проветрить хотела. А там тень какая-то – прыг. И упал. Так думаю: у ней один полюбовник был, а тут второй нарисовался, вот она этого с балкона и шуганула. Этаж второй, тут низко совсем. Потолки у нас дрянь. Вот раньше потолки какие высокие были! Тут бабка опомнилась и снова грянула бодрую песнь о Щорсе, а мы поспешили на выход. – Негусто, – усмехнулась я, усаживаясь в машину. Макс достал с заднего сидения документы и принялся их просматривать. Его сосредоточенный вид раздражал, и я принялась думать вслух: – Что толку от слов соседки, их никто всерьез не воспримет, раз уж она полубезумная. Да и вопрос, слышала ли она что? Работающий телевизор вполне можно принять за реальную жизнь. А с ее фантазией… – А вот пассаж про прыгающего человека я бы взял на вооружение. – И что в этом тебе показалось стоящим внимания?