Тома кивнула, глядя на нее светло-серыми глазами, расширенными от страха. Лиля сама боялась. Потому что ни о каких грабителях она не слышала. Особенно в это время года. – Кто такие и куда едете? – мужской низкий голос пробивался через вой ветра. – Заблудились, ехали в город, сесть на поезд, – послышался голос Руслана и Лиля медленно выдохнула. Он знает, что говорить. Просто надо успокоиться. – Заблудились? На поезд значит? – Да, на поезд. У нас ничего нет. Ни денег, ничего. Лан пытался болтать, отвлечь внимание, расслабить, но ему это плохо удавалось. – Обыщите их. А внутри кто? Лиля судорожно сглотнула и закрыла глаза. – Дочки мои. Больны обе вирусной пневмонией. Везу в Румынию. Там врачи лучше лечат. Я демонстративно закашляла, знала, почему он так сказал – если не найдут ничего, мужчины могут захотеть иную добычу. Вирусная пневмония заразная болезнь. Они побоятся и не тронут женщин…если поверят. Если… – Дани, и гроша в карманах нет. Они пустые. Бородатый не врет. – Пневмонией больны, значит? Вытащите их из машины. – Но… – Вытаскивайте. Не заразитесь. Я обещаю. Дверца со стороны Лили распахнулась, и мужская рука вытащила девушку за шкирку, швырнув на снег. Ее тут же подняли на ноги и сдернули капюшон. Девушка, тяжело дыша, обводила людей в черном испуганным взглядом, сжимая нож в тоненьких пальцах. Некоторые расхохотались, когда она махнула им перед носом длинноволосого, вытащившего ее из повозки. Он зарычал ей в лицо, и она зажмурилась, отшатнувшись назад. Они не оборванцы, хотя и одеты как бродячие цыгане. У всех есть оружие. Стало страшно. Очень страшно. – Бу! – длинноволосый так же рыкнул в лицо Томы, и та закричала от ужаса. Ублюдки расхохотались снова, а Лиля замахнулась и всадила кинжал длинноволосому в плечо, тут же вынув и продолжая им размахивать. Он взревел, надвигаясь на девушку. – Стоять! Не трогать! Мужчина, который, видимо, был у них за главного, подошел к ней, а Лтля опять закашляла, но тот усмехнулся. – Дани, не стоит. А вдруг и правда заразная! Лиля отступила назад, бросая испуганный взгляд то на длинноволосого, зажавшего рану огромной лапой, то на мужчину, который приближался к ней грациозной походкой хищника перед прыжком. – Больна, говоришь? – Больна, – крикнула Лиля, – не подходите – заразитесь. Все заразитесь и сдохнете. – Неужели? *** Мужчина оказался высоким, выше Лили. Красивый какой-то притягательной ледяной красотой. Хищной и опасной. Жестокий взгляд из-под ровных бровей полоснул Лилю и заставил вздрогнуть. Во всем черном, с непокрытой головой и развевающимися на ветру длинными волосами, в кожаной одежде, он был довольно молод. Дани вдруг выбил из ее рук нож и, сильно сдавив ей запястье, дернул к себе, долго рассматривала ее руку, разворачивая в разные стороны. – Дочь твоя, говоришь, бородатый? А руки нежные нежные, тогда как ты мужлан мужланом. Кто ты там? Слесарь? – Берег моих девочек. Холил и лелеял. Предводитель вдруг схватил Лилю за голову и сдавила ей щеки. – Рот открой, больная! Лиля попыталась вырваться, но темно-синие глаза мужчины впились в пленницу, лишая возможности сопротивляться. – Открывай! Девушка приоткрыла рот, а тот еще сильнее надавила на щеки, уже причиняя боль. – Шире! Не то челюсти сломаю. Усмехнулся, ущипнув Лилю за кончик языка, и стукнула ладонью по подбородку, закрывая ей рот. – Ничем она не больна и другая тоже. Дыхание чистое. Мятой пахнет. Кто вы такие? Ты в частности! Отвечай, сука! Смотрит прямо Лиле в глаза, и та чувствует, как от страха начинает дрожать все тело. Во взгляде мужчины светится смерть. Она спрятана на дне зрачков, и стоит только Лиле что-то не так сделать, это чудовище ее сожрет. Нет, они не грабители. Им нужно что-то другое. Но что именно Лиля и не могла понять. – Мы…мы его дочери. Он не лжет. Едем на вокзал. – Убейте парочку из них, чтоб заговорила. Лиля, всхлипнула, пытаясь вырваться из рук ублюдка, но тот вдруг схватил ее за горло, а сам обернулся к длинноволосому. Лиля цеплялась за руку Дани, а под пальцами сталь. Даже сжимать больно. Словно камень. – Вспорите брюхо вот этому тощему с хвостом. Ублюдки схватил Толика, одного из охранников. Повалили несчастного в снег, приставив нож к его горлу. – Давайте! Потрошите! – приказал цыган, глядя Лиле в глаза, и там, на дне зрачков черноволосого дьявола, вспыхнула ярко-голубая молния. – Это Лилия Романовская. – выкрикнул Руслан, а Лиля закрыла глаза, застонав, – На свадьбу едет. Лебединский жениться на ней собрался. Не убивайте его! Мужчина коротко кивнул, а Лиля выдохнула, когда Толика все равно прирезали. Он орал, пока ему вскрывали брюшную полость, а Дани продолжал смотреть на Лилю, пока ту трясло, как в лихорадке. – Ненавижу предателей. А теперь давай еще раз. Последний. Куда едете и зачем? Он правду сказал? – Пошел ты хер, – крикнула Лиля ему в лицо и тут же получила по щеке. Тяжелая рука. Безжалостная. Во рту появился привкус крови, и Лиля пошатнулась, но ей не дали упасть, все так же удерживая за горло. – Если твоей подружке выколют один глаз, ты станешь разговорчивей? Или оба сразу, чтоб наверняка? Раздался крик Томы, которую схватили за волосы и поставили на колени: – Лиля…Лиляяя…Скажи им. Лиля с презрением смотрела в синие глаза цыгана, командовавшего отрядом этих головорезов и понимала, что он ненормальный психопат, у которого ноздри трепещут от предвкушения расправы. – Я Лилия Романовская. И я невеста Олега Лебединского. Ему принадлежит Огнево и так же поместье Лунное оно севернее отсюда. Четыре часа пути. – Вот так намного лучше. Прирезать ее охрану. Женщин уводим с собой. Он схватил Лилю за волосы и потащил к машине под крики ее людей, которых прирезали, как скот на глазах у девушек. Тут же слетелось воронье, несмело, но нагло подбираясь к дергающимся в конвульсиях телам. От ужаса у Лили перехватило дыхание, стало темнеть перед глазами. Этот кошмар оказался страшнее всего, что она когда-либо видела в своей жизни. – Отпустите, – взмолилась девушка, понимая, что в эту самую минуту рушатся все надежды, надежды отца, – отпустите или сами в Лунное. Лебединский даст вам денег. Очень много. Он не поскупится. Все вокруг расхохотались, а Лиля не понимала, что она такого сказала. Почему эти ублюдки нагло ржут. От паники сильно тошнило и подгибались колени. – Деньги? Нам не нужны деньги Лебединского. Все, что нам нужно, мы берем сами, не спрашивая и не выпрашивая, поняла, маленькая сучка? Так что, давай, полезай в машину или я сам тебя туда закину. Или ты хочешь составить своим компанию? Твоя красивая головка будет прекрасно смотреться рядом с их головами. Лиля чувствовала, как от страха и от ненависти к этому мужчине дрожит каждый мускул в теле, хочется вцепиться ему в наглые глаза и заставить заткнуться, но вместо этого она согнулась пополам и вывернула содержимое желудка к блестящим сапогам Дани. – Твою ж…, – мужчина схватил её за затылок, удерживая на расстоянии вытянутой руки, – какие мы нежные. Дай попить, – протянул руку к длинноволосому, и тот сунул своему предводителю флягу. – На, выпей. И рот прополощи. Ненавижу запах блевотины. Самого блевать тянет. Снова хохот, а Лиля дрожащими руками поднесла флягу ко рту, жадно глотнула и тут же выплюнула. – Не вода, да? Пей, не кривись. Лучшее пойло в округе. Или паршивые богатые сучки не пьют виски? Лиля прополоскала рот, стараясь успокоиться, не смотреть на мертвых охранников. Едкая жидкость обожгла горло, а по телу разлилось тепло.