Я взял ее обмякшую на руки и унес в свою комнату. Я клянусь, я не дам ей сегодня спать одной и видеть кошмары! Я не дам ей возненавидеть меня! Пока еще есть то маленькое чувство под названием любовь у нее ко мне, я не дам этому чувству покинуть ее. Было уже очень поздно, когда вернулась бабка Тамара, а Лена так и не пришла в себя. Я сидел возле нее, держал ее за руку и не спускал глаз с ее лица. — По-моему сынок, я зря вас оставила,- удручено изрекла она. — Нет, не зря, — так же глядя на Лену, произнес я,- Сегодня я многое что выяснил, а она многое, что вспомнила…ей плохо, и это я виноват. Она уже час без сознания. Я растерянно оглянулся на бабку Тамару. Она подошла к Лене пощупала пульс, проверила дыхание, и через пару минут тщательного осмотра изрекла: — Очнется, никуда не денется,- потом посмотрела на меня и сказала, — В общем, я вижу, вы не договорили, я ночевать пойду к Степановне. — Спасибо вам,- пробормотал я,- Вы действительно необыкновенная, все понимаете. Она кивнула и удалилась. В три часа ночи у Ленки начался жар, она металась по кровати, то и дело, пытаясь стряхнуть с себя одеяло. Я взял полотенце, намочил его, и заботливо протер ей лицо. Она облегченно вздохнула. Не мешкая больше ни секунды, я раздел ее, и на минуту застыл. Она была так красива, так желанна. Даже сейчас, когда ей так плохо, а меня выворачивало от злости и отвращения от самого себя, я все равно хотел ее. Упрямо сжав губы, я начал протирать ее с ног до головы. Ее дыхание было жарким, но уже не таким тяжелым. Через десять минут, после того как я накрыл ее одеялом, я понял, что рано обрадовался симптомам облегчения. Она дрожала как осиновый лист, даже под пуховым одеялом. Я лег рядом с ней и обнял, но ей это мало помогло. — Проклятье! — процедил я сквозь зубы и, раздевшись донага, скользнул к ней под одеяло. Через несколько минут она перестала дрожать, я же лежал почти без движений, борясь с собственными инстинктами. Ленка, как назло закинула на меня ногу и обвила рукой мою грудь. Я не был согласен на такую пытку, и уже было собрался покинуть ее, выпить крепкого чаю и принять ледяной душ, но она внезапно прошептала: — Нет, не уходи… Я уставился на нее, в полной темноте мне было сложно рассмотреть, пришла ли она в себя, или сказала это в бреду. Но она снова молчала, и было слышно только ее тяжелое дыхание. И я не удержался, начал поглаживать ее животик, моя рука поднялась выше и наконец-то поймала ее грудь. Это было ошибкой. Сильный разряд желания пронзил меня. Я даже немного оторопел, с ней у нас такого не было даже с начала. А теперь почему? Но я знал ответ – теперь я пропал навсегда, бесповоротно. Тогда встретив ее в баре, где обитали одни шлюхи, я сначала принял ее за одну из них. Она была вполне в моем вкусе — не худая, среднего роста, но больше всего меня поразили ее красивые зеленые глаза. Через неделю нашего с ней знакомства я понял, что не хочу ее отпускать. И как гром среди ясного неба прозвучала ее фамилия – Казанцева. Действуя не столько из влюбленности в нее, сколько из личных соображений я женился на ней. Женился, используя гнусный шантаж. Но видит Бог, как я был зол тогда на нее. За ее ложь, за то, что она так крепко запала мне в душу. Наш медовый месяц я превратил в рай, и она потихоньку начала ко мне привыкать. Те дни в Тулузе, я не забуду никогда. Мы подружились, по-настоящему, мы много разговаривали, и потом я увез ее в Испанию. В Испании мы пробыли только день. С утра на мою почту пришло письмо от сестры Стрелка, где недвусмысленно было сказано, что из себя представляет моя жена. Я не хотел верить. Человек во мне не хотел верить и уговаривал спустить все на тормозах. Но зверь, долгие годы бывший моей второй ипостасью, требовал наказания. Он рвал и метал, и ярость поглотила мой разум окончательно. Вот тогда и вырвался наружу мой зверь. Я не помню, как мы приехали обратно в Россию, я не помню, как позвонил своим парням. И не помню, как отдал приказ пустить ее в расход. Зато я отлично помню лица тех ублюдков, которым предстоит умереть. От этой мысли все мое желание пропало разом. Я знал, что в принципе, они не виноваты, я отдал такой приказ сам. Но это ничего не меняло для меня сейчас. Ленка издала протяжный стон, и я в очередной раз убедился, как сильно я ее люблю. Да, мне не нравились те изменения, которые произошли во мне благодаря этой любви. Я стал мягче, испытал чувство сострадания. Но был и один плюс. Демон, что жил во мне все эти годы, начал утихать. Я почти не чувствовал его, когда она была рядом его практически не было. Но скоро я выпущу его наружу, очень скоро, когда найду этих троих… Почти светало, когда она открыла глаза. Еще мутный и ничего не понимающий взгляд блуждал по комнате. — Что со мной? — Упокойся, родная, у тебя всю ночь был жар. Как ты себя чувствуешь? — Отвратительно,- мрачно произнесла Ленка,- Горло саднит, как будто его ободрали, и пить хочется. — Я сейчас принесу, — я уже с готовностью поднялся, но Лена схватила меня за руку. — Нет, не надо, не уходи,- она не смотрела на меня,- Я все помню…теперь все. Как ни странно, сейчас это прозвучит, но я не хочу тебя винить. — Зато я себя виню. — Да, ты виноват. Ты чертовски виноват. И я должна тебя ненавидеть. — Послушай, это все не имеет смысла, я все равно тебя не отпущу! – я говорил быстро, боясь замолчать, боясь того, что она снова видит во мне монстра, и я был таким, но как я не хотел им быть! — Мы поговорим об этом потом, сейчас у меня нет сил. Она закрыла глаза, а я всматривался в ее лицо, такое родное, такое красивое. Моя рука сама непроизвольно коснулась ее лица, ее ресницы вздрогнули, но глаз она не открыла. Я остановил себя на последнем мгновении. Нет! Я не причиню ей больше боли! Пусть я не могу отпустить ее, но заставлять спать со мной я тоже не буду. Она должна сама ко мне прийти. А придет ли? Придет ли ко мне моя жена, хоть и бывшая? Как в сказке – чем дальше в лес… Только если в сказке чудовище становиться принцем, то у меня это вряд ли получиться. Лена тихонько всхлипнула и застонала, как от боли. Я пощупал ее лоб — температуры не было. — Тоша,- тихо прошептала она,- Ты же можешь избавить меня от этого чувства. … Пожалуйста. Мое сердце упало куда-то вниз. Как я мог ей помочь? — Тошка, мне нужно…Чтобы ты помог мне забыть, хоть на мгновенье, я просто этого не вынесу… — Девочка, милая моя… Как я могу … Что мне сделать? Она открыла глаза и посмотрела на меня. — Ты мне нужен,- снова заговорила она. — Прикоснись ко мне, дай мне забыть их руки, я хочу чувствовать твои руки, слышать твой голос, видеть тебя, Тошка, пожалуйста, дай мне забыться. Когда я понял, о чем она меня молит, то не сразу пришел в себя. — Ты уверена, милая? — спросил я неуверенно. — Да. — Ты останешься со мной? Она нахмурилась и покачала головой. — Нет, я хочу, чтобы ты понял. Это ничего не значит… Холодные слова, расчет в ее просьбе меня не покоробил. Он меня убил, одним махом. Даже сейчас, в помутненном сознании, она хотела от меня уйти. Но я ничего ей не сказал. Еще не время для разговоров, еще не сказано последнее слово. Я ласкал ее, и мне казалось, что эта мука никогда не кончиться. То, что я испытывал сейчас, не было похоже ни на что. Острое, почти болезненное ощущение, необходимость коснуться ее, обнять и больше никогда не выпускать из своих объятий. Теперь я пропал. Циник, которым я был, исчез, уступив место кому-то другому. Лена постанывала и изгибалась под моими ласками. И когда я был уверен, что просто умру от охватившего меня желания, она сама позвала меня: — Тошка! Пожалуйста, …я не могу больше… Теперь я умирал от чувственного восторга, который охватил меня. Я хотел быть еще глубже в ней, я хотел бешеного ритма, но двигался нарочито медленно…Впервые в жизни я ощутил и понял, что такое единое целое. Я лежал возле нее и улыбался, она спала, успокоенная и умиротворенная после моих ласк. На этот раз зверь не выбрался наружу. Я не сдерживал себя, как всегда. Зверь покинул меня. Покинул? Нет, всего лишь затаился…. Но я понял, что теперь ни за что на свете, он не выйдет наружу, когда я с ней. Потому что я на самом деле любил. По-настоящему, не путая секс с чувствами. Я посмотрел на нее и ощутил прилив нежности. С ней я могу быть самим собой. С ней мне не надо быть крутым, умным и безжалостным. С ней я могу быть тем мальчишкой, которым был, когда — то очень давно. Я больше не злился на нее за Яна, более того, я знал, что она спала с ним, я даже мог предположить, что она испытывает к нему что-то… Я не имел права ее осуждать. Я ее бросил, она свободна от обязательств ко мне. Боже мой, какой же я дурак! Если бы тогда я понял всю эту игру…, То убил бы Сизова гораздо раньше, прежде чем он выкинул меня из ее жизни. Но, как не дика вся эта ситуация, я понял одно: я изменился, она изменилась, и возможно, это поможет нам быть вместе. Возможно, это поможет быть ей вместе со мной. Мог ли я ее отпустить? Хотела она этого на самом деле? Тогда в саду она испытала настоящий шок, когда я только обмолвился о расставании. Господи, спасибо тебе за то, что она не умеет скрывать свои эмоции! Из нее очень сложно вытянуть правду, и это ее главный недостаток. Я надеялся, что когда-нибудь, она сможет мне доверять настолько, насколько это вообще возможно. Настолько, что сможет рассказать о своем Лешке, о своей боли. В ту ночь в больнице, когда она рожала, в бреду повторяла его имя, звала. И на секунду мне показалось, что он действительно присутствовал там, в больничной палате. Как же я тогда испугался! Ее призрак, ее любимое привидение мог забрать ее у меня. Но она вернулась, вернулась ко мне и сыну. Сын! Я так скучал по Киру! Мне так хотелось его увидеть. Я не мог спокойно смотреть на Ленку, видя, как она страдает без него. Когда-нибудь это кончится. Казанцев слов на ветер не бросает. Но и я тоже не лыком шит. Но сначала я найду этих тварей и выпущу своего зверя на охоту, в последний раз. Эта мысль меня отрезвила и привела в себя. За окном было уже светло. А я так и не спал. Сегодня ночью… — Влад, найди мне тех ублюдков, которые были в подвале тогда, когда мы вернулись из Испании… — Ты имеешь ввиду… — Да. Привези их в тот же подвал, возьми ребят и достань мне их из — под земли! — Тоха, не рискуй, тебе нельзя появляться в городе! — Я рискую двинуться умом, если я этого не сделаю! — Тоха, объясни толком, что происходит!? — Сегодня ночью, Влад. Я жду. Лена проспала до вечера, чем заставила меня понервничать. Когда она открыла глаза, я был рядом с ней. — Как ты, родная? Она слабо улыбнулась: — Лучше, благодаря тебе. Меня пронзила такая нежность к ней, и тут же пришло отвращение к самому себе. Благодаря мне…благодаря мне ее…Твою мать! Мне нельзя думать об этом, я перестаю себя контролировать. — Я что-то не то сказала? — все-таки моя маска была не совсем бесстрастной. — Все в порядке, милая. Мне нужно отлучиться по делам. Она недоверчиво на меня посмотрела. Да, она имела право мне не доверять. — Не бойся, я буду очень осторожен, — произнес я с нежностью, а потом с натянутым смехом добавил — Я же хочу вернуться к тебе и никогда тебя не отпускать. Вроде бы она успокоилась, зевнула и глаза ее снова начали слипаться. — Я почему-то сплю все время… — сонно прошептала она.