Мимика моего лица опять меня выдала, но я не хотела показывать, что я боюсь его. Я подняла руку, расстегнула три пуговицы на его рубашке и ласкающими движениями начала исследовать его мощную грудь. Антон затаил дыхание. Я просто сорвала оставшиеся пуговицы. Моя рука двинулась ниже, пока не добралась до самого чувствительного места чуть ниже талии, волнующий промежуток на пути к его мужскому достоинству. Звериный рык раздался снова. Но он отдернул мою руку от себя. — Ты меня мучаешь,- хрипло прошептал он, — Остановись, пока не стало поздно. Вопреки его словам, я поднялась и прильнула к нему, крепко прижимая свои бедра. — Это невозможно, ты не можешь со мной такое вытворять, остановись…- прозвучал его голос как в агонии. Он прижал меня крепче, и я ощутила, насколько сильно он меня хочет. Предательский жар вынырнул неожиданно и накрыл меня с головой, мое дыхание тоже сбилось. Именно этого я и боялась, что мое тело откликнется на него, как привыкло откликаться на протяжении многих лет, но что-то во всем этом было новое…Что-то чего я раньше не ощущала…опасность, исходила от Антона. — Я не могу больше ждать,- он смотрел мне в глаза… и этот взгляд был не такой, как всегда. Нежного любовника Антона больше не существовало. Был дикий и голодный зверь. Нужно остановиться, пока я сама себе все не испортила, я не должна на него так реагировать…Так желать его и так бояться. Я отчаянно силилась придумать, как мне его оттолкнуть, почему-то сейчас, глядя в его почти безумные глаза, мне было страшно. Я закрыла глаза, пытаясь, успокоится…и уже не Антона я чувствовала в этот момент. Опасность, что исходила от него волнами, вселяла в меня страх, поглотив меня с головой, изменяя мое сознание: подвал, их трое…Он такой же, как они, он может и, наверняка, захочет причинить мне боль. Не доверять, не спускать с него глаз, не расслабляться… — Лена! Боже, успокойся, я не причиню тебе вреда! – его голос я слышала, как во сне, я не видела его, он звучал где-то внутри меня, пока я боролась со своими демонами… — Я никогда не прощу тебе! — Закричала я на него, и в следующий момент снова увидела их, они смеялись…Он не нуждался в моем прощение, он равнодушно смотрел…Нет-нет, равнодушие только показное, на самом деле он такой же, как они – жестокий, злой… — Пожалуйста, любимая! Смех, животный смех, они приближались, а их глаза — лучше умереть…На полу лежит нож, я схватилась за него, как за последнее спасение. Почему я раньше его не заметила? Но их трое, я одна… И Антон стоит и не двигается, не останавливает этот кошмар. Ему нравится смотреть на мой страх. Я лучше умру, чем сдамся… — Нет! Боже! Я не подпущу их близко к себе, лучше умереть…Вот он, тот самый момент, они совсем близко…мне ничего не остается, мне страшно, я не хочу… — Лена, посмотри на меня, — прозвучал властный голос Антона. Пелена спала, и я отчетливо увидела его. — Хорошо, а теперь отдай мне нож. В каком-то немом удивлении я увидела в своих руках нож и ужаснулась: ничего не происходило на самом деле, все это галлюцинации. Антон стоял в напряженной позе, но его лицо было холодным и бесстрастным. Нож выскользнул из моей руки, я стояла, не шелохнувшись, наверное, застыв навеки. Я ненормальная. Я могла его ранить, я могла ранить себя. Меня нельзя подпускать к нормальным людям…. Антон тоже стоял и смотрел на меня, также, как и минуту назад. — Не волнуйся, я помогу тебе с этим справиться, — сказал он также бесстрастно. – Не плачь, мне тяжело, когда ты плачешь… Я не чувствовала своих слез…Ну, вот теперь он закроет меня в какой-нибудь клинике, и будет навещать время от времени, и сына я больше не увижу… Я не знаю, что Антон увидел на моем лице, но он рванулся ко мне, взял за плечи и сказал, глядя в глаза: — Я люблю тебя. Люблю до безумия. Я не знал…Я правда не представлял, что это до сих пор мучает тебя. Почему ты мне ничего не говорила? Не плачь, прошу тебя… Лена, любимая, что я не так сделал? Почему ты так среагировала? — вопрос он задал тихо и сдавлено. — Я сама виновата, — тихо прошептала я.- Я испугалась, но я никогда не видела тебя таким…таким диким. В его глазах, когда он посмотрел на меня, была невообразимая боль. Он выпустил меня из своих объятий, и отвернулся от меня. — Это началось давно,- услышала я его голос,- Мне тогда было 15 лет. Я познал впервые женщину. Грубо властно, я подчинил ее своей воле. После этого на протяжении многих лет, я спал с женщинами только так. Пока однажды я не… — Убил? — в ужасе спросила я. — Нет, но мог бы…После этого я поклялся, что больше никогда не выпущу своего зверя наружу. Потом я встретил тебя. Ты была такая милая, добрая и нежная, я любил тебя…Ты никогда не вела себя, так как сегодня…Я никогда не хотел тебя так, как сегодня. Он замолчал и повернулся ко мне, пристально глядя в глаза, потом снова заговорил: — Я не мог раньше контролировать. … Теперь я думаю, что смогу… Это было предложение. Предложение, от которого зависела моя дальнейшая жизнь. Предложение, от которого я не имела права отказаться. — Обними меня, Антон. Он с минуту стоял, не шелохнувшись, потом обнял. Я потянулась призывно, но он неожиданно остановил меня: — Нет, милая, не сейчас. Сначала мы займемся твоими страхами. — Нет, пожалуйста, я не хочу туда возвращаться, — простонала я. — Я больше не позволю боли затянуть тебя. Я слишком хорошо знаю, что такое «призраки прошлого». — Что ты знаешь о боли! — мне было страшно, я не хотела думать об этом, говорить, я не хотела, чтобы он мне помогал. Его глаза неожиданно сверкнули, что-то промелькнуло в них, но он подавил свои эмоции. — Не сопротивляйся. Тебе пора покончить с этим кошмаром. Я не уделял этому должного внимания, но и ты от меня скрывала…Пора исправлять свои ошибки. Он слишком хорошо меня знал. Я подпустила его к себе слишком близко. И не хочу его подпускать еще ближе. — Нет! Нет! — я не хочу возвращаться в тот ужас. — Боже! Лена, да что с тобой! — сомнения проскользнули в его взгляде, и он на мгновение задержал дыхание. — Что произошло в том подвале? Что-то, о чем я не знаю… Ужас на лице Антона читался уже явственнее, а я почувствовала, что тот кокон, в котором я закрылась от воспоминаний и от самой себя, начал рваться. — Я не успел?! Я снова в подвале, в ненавистном, холодном и жутком. Да. Ты не успел, а я постаралась забыть, моя память просто отвергла это, и сейчас я отчетливо все вспомнила…И спусковым крючком послужил именно ты, любимый. Трое надвигались на меня, смеясь. Я дралась как никогда. Цепкие руки подобрались ко мне. Он был страшен и в глазах ничего человеческого. -Ну, что ты детка, тебе понравиться…Еще попросишь… -Какая ты жаркая… -Тебе нравиться? …Я вырвалась, не знаю, как…Они смеялись…Ненавижу…Потом голос Антона: -Убирайтесь, я передумал! Но уже поздно. Мое тело навек осквернено, я никогда не смогу посмотреть на себя в зеркало и не испытать отвращение к самой себе. Через несколько лет я вспомнила все. И все встало на свои места – и мои частые ночные кошмары, и скованность во время близости, и, иногда, непреодолимое желание убежать от собственного мужа. Моя память похоронила все эти события настолько страшные для моего сознания. Я, почти что, осознанно предпочла забыть зверство Антона. Ведь даже тогда я понимала, что свобода выбора для меня – всего лишь миф. Странная штука человеческая память. Теперь я не смогу забыть их лиц. И страх будет вечным моим спутником. Глава 6 Глава 6. Антон «Зови, зови глухую тьму — И тьма придёт…» Варлам Шаламов Ад, в который я попал, создал я сам. Она ничего не ответила, но мне не нужны были ее слова, я прочитал ответ по ее лицу. Я не успел…а она…Она просто забыла. Ее память просто вычеркнула этот момент, но не стёрла. Сейчас она все вспомнила, и как она, наверное, меня ненавидит, и я ненавижу себя сам. Тот зверь, которого я поклялся не выпускать, тогда вырвался наружу. И я поступил с человеком, который был мне так близок хуже, чем с врагом. Да, я опомнился, но какое теперь это имеет значение, если я не успел. Она права, говоря, что я чудовище, но я ни за что не откажусь от нее. И пусть буду трижды чудовищем. Эта девочка давала мне ощущение жизни, только рядом с ней мне не хотелось быть неоправданно жестоким и, в то же время, за нее я готов был убивать. Отпустить ее от себя означало подписать самому себе смертный приговор. Без нее невозможно дышать. А сейчас, когда она подарила мне сына и дала то, чего у меня никогда не было – семью, я не мог даже думать о том, что их не будет со мной. Не отпущу! Но я не был обычным человеком в нормальном понимании этого слова. Мою нормальность сломали еще в детстве собственные родители. И зверь, живущий во мне, никогда не спал. И теперь скулил, скреб когтями прутья своей клетки и просил целое море крови. Ад в моей душе нарастал, когда я смотрел на нее. Напряжение, боль, растерянность, отвержение самой себя читалось на ее лице. Когда-то я слышал от Влада, что человек не может переносить боль постоянно и, поэтому некоторые моменты стираются из памяти, но на время. Ее время пришло, и видит Бог, это моя вина. Как я могу после этого просить ее остаться со мной? Но отпустить ее было выше моих сил, уж лучше я останусь навеки для нее чудовищем. Она посмотрела на меня с таким отвращением, и с такой ненавистью, что у меня заныло сердце, которого я думал уже нет. Пожалуйста, не ненавидь меня, родная. Дай мне шанс все исправить. Ее губы что-то шептали, но я не услышал ни звука, лишь смотрел в ее расширенные глаза. Она смертельно побледнела, и я еле поборол в себе желание обнять ее и утешить. Она не подпустит меня сейчас и на пушечный выстрел. — Я убью этих подонков,- тихо проговорил ей я. И, хотя мой голос был тихим, внутри меня уже вовсю бушевал мой зверь, мой личный демон. Ее глаза блеснули и закрылись, пусть сейчас спасительная темнота и поглотила ее. Мне гораздо важнее было, узнать поверила ли она мне. Поверила ли в то, что больше никогда не причиню ей такую боль. Я не знал…