Глава 41 Стас Не торопиться сейчас — самое сложное. Хочется махом всех раздавить, разнести, но нужно помнить о деталях. С трудом заставил себя немного повременить, остыть, перекурить, подумать… Спокойствия в этом было ни на грамм. Скорее, холодное ожесточение, понимание необходимости паузы, чтобы не налажать в гневе. Месть подают холодной? Какой же ледяной должна быть моя? *** — Анют? Ты долго… Я уже волноваться начал! — Это не совсем Анюта, папа. Но может быть, ты будешь мне рад? Он удивился. — Как вошел? Взял у Ани ключи? — попытался придать себе уверенный вид и, сука, придал же! — Ты вернулся раньше. Неожиданно. Что ж посидим… по-семейному. Вместе, так сказать, — откашлялся. — Там стол на двоих накрыт? — рассмеялся. — Не знали, что ты приедешь, а так бы… — Иначе бы что? Ну, что, папа? Дал бы трахнуть Аню после себя или, наоборот, после меня в раздолбанные дыры пристроился?! — рявкнул, заставил себя сесть спокойно. — Ну, вперед. — Кхм… Ты знаешь, — сел, сложил пальцы домиком. — Что же… Ревнуешь? Немного опоздал. Жена у тебя красивая, яркая, умная. Амбициозная девушка. Такая в любом мужчине зажжет огонь. — И даже в твоих вялых яйцах огонь развела? Ах да, прости… Забыл. Ты же всегда по бабам гулял, еще при маме. Не скрывал даже. Я и сам еще подростком видел, как ты трахал левых баб, будучи женатым. Но как-то стремно жену сына… Или нет? Не знаю… Вы друг друга стоите, словом. — Вот только не надо! — повысил голос. — Такую девочку я тебе в жены выбрал. Из хорошей семьи. Зажигалочка… — даже не скрывал взбудораженности. — Долго ждал, что ты будешь обращаться с ней, как положено. Но Аня пожаловалась как-то, что ты с ней слишком холоден и груб, расплакалась, сказала, хочет просить отца, чтобы он дал согласие на развод. Не к месту был этот развод… Тогда… И я немного утешил девочку. — Так немного, что это вошло в привычку, а потом сам и не заметил, как наградил меня… сестренкой или братиком. Хотели на меня повесить своего выблядыша? Че ж так стремно-то? Любишь — бери, делай счастливой! Или ты реально совсем недавно с ней трахаться начал, когда уже поздно что-то менять, а? Ну и ну… — рассмеялся я. — Батя, да вы сами себя перещеголяли. Нагородил тут браков по договоренностей, всех в кабалу загнал, повязал сделками, в паутине своей же запутался и не знаешь, как взять ту, что хочется, и не обгадить свою кристально чистую репутацию при этом? Лучше выдать своего ребенка за внука и продолжать тайком трахть жену сына… — Давай решим этот вопрос… — предложил он, заложив нога на ногу. — Ты хотел развод? Подумаем, как это сделать лучше. Есть еще… — Я все знаю, — оборвал его. — Аня рассказала, что она узнала о Тасе от тебя. Как-то именно ты прочитал сообщение, мы были вместе. Я прятал свою девочку от всех, но ты узнал и свистнул Ане, которая уже была в курсе готовящегося брака. С твоей подачки она и рассказала Тасе все. Ты в курсе, что она ей наркоту подсыпала, и моя девочка… мы… ребенка потеряли? Не знал?! Теперь знаешь. И это твои руки тоже в крови. — Я не знал. — Чем тебе моя Тася не угодила? Брак с ней был невыгодным? Простая девчонка тебя не устраивала? — хмыкнул я. — Ты сам только что все сказал, не вижу смысла повторяться. — Неееет! Еще не все сказал! Ну? Взгляд отца стал совсем металлическим. — Хочешь, чтобы я это сказал? — Пожалуй. Признай. — Хорошо. Ты неуправляемым стал. Начал взбрыкивать там, где не нужно. Шумиху в этой сраной деревеньке навел! И пусть потом все шито-крыто стало, мне стоило больших трудов это замять. Ты… Ты не должен был так вести себя. У тебя, в конце концов, своя роль в этом всем. — Роль, — подался я вперед. — Вот так, да? Ты всех своими марионетками видишь? — Я желаю тебе самого лучшего. Ты просто из-за недостатка опыта не видишь перспективы, — отбрил холодно. Глава целой корпорации, очень влиятельный человек с большими связями. Все еще держится словно на троне. Неужели еще не почувствовал, что основа — шаткая? — Один вопрос — почему? — Я уже ответил. Если ты слеп и не видишь… — начал он, встав с кресла. Я прервал его, резко толкнув ладонями. Он полетел вниз. — Нет. Не то. Ответ неверный. Подумай хорошенько. — Ты, что… мне угрожаешь?! — удивился. — Забыл, на кого лаешь, щенок? Ты со мной связан крепко. Я перестал сдерживаться и несколько раз ударил его по лицу. Время застыло. Понял, что перестарался, когда он перестал двигаться. Тело обмякло. Вместо лица — месиво. Мои собственные руки заныли, пальцы красные. Я, что, черту переступил? Хотел же сдержаться… У меня планы свои — засадить обоих. И Аньку, и его… Его — в первую очередь. Теперь, что, самому за решетку? Нет, не хотелось бы мне Тасю одну оставлять. Только не сейчас. Только не сейчас. Облил ледяной водой, встряхнул. — Дыши ты, мешок вонючий! Ну же… Открыл глаза. Я выдохнул с облегчением. — Тебе это не сойдет с рук, — прохрипел едва разборчиво. — Ошибаешься. Не сойдет с рук кое-кому другому. Ни тебе, ни Ане… Во взгляде отца заметалось беспокойство. Пожалуй, первые искренние эмоции за сегодняшний ужасно долгий вечер. — Где она? — Точно не знаю. — Как? Как это? — Я ее за городом высадил. Ни телефона, ни денег. В белье. Не знаю, куда подалась… — Ты… охренел, что ли?! — попытался рявкнуть, но вышло шепеляво. Кажется, я ему зубы выбил. — Ты еще можешь купить ей здоровье, жизнь… Может, не скинет малыша? Но я бы на твоем месте не надеялся. Ночь сегодня холодную обещали… — рассмеялся. — А она в одном обмоченном белье. Уродов хватает. — Что ты хочешь? Что?! — Вот. Наконец-то. Толковый разговор. Мне нужны детали. Кое-чего не хватает. Я бы нарыл сам, но времени нет. Понимаешь? Нет его у меня совсем. Я и так слишком много его потратил впустую, в ненависть, а хочу иначе… — Ты же… ты же и сам под суд пойдешь, парень! Ты… — Не пойду. Я не пойду. Я обо всем договорился. Сдам тебя с потрохами и обойдусь либо минимальным сроком, либо условкой за махинации. С финансами в любом случае, мне путь заказан. Но я больше и не хочу. Не надо. Накушался этой грязи. Так что давай, папаш, выкладывай. Я готов! *** — Где она? Мне так смешно. Отец реально беспокоился за Аню, трясся. Мы ехали по трассе. Родитель сидел рядом и трясся. — Где-то здесь, — я кивнул в темноту. — Если не дура, то отошла подальше от трассы. — Говнюк, — прошипел отец. — Говнюк мелкий. Надо было сразу от тебя отказаться, как только узнал, что ты — не мой выродок. — Что? Чей же. Ты только в зеркало посмотри. Одна, сука, рожа у нас с тобой. Я, наверное, только из-за этого собственное отражение разлюбил. — А ты подумай, пошевели мозгами… Чарских-то двое! Братьев… — Нет.