Девчонок, ясный перец, тоже. Ну а потом, перед полётом На небеса в ракетах красных В промозглой парка позолоте Ты скажешь мне: «Всё было классно!» Игорь Вавилов Мужчина и женщина, так распорядилась природа, по отдельности – лишь часть целого. Но единство двух начал не в совместном проживании, не в супружестве: для полного слияния судеб недостаточно находиться около и рядом, необходима гармония чувств, помыслов и целей. Так вышло, что я оказался одиноким и неприкаянным, несмотря на то, что воспитывал в тот момент двух замечательных детишек, которых, увы и ах, без сожаления в пору подросткового становления бросила мать, решившая, что жить необходимо исключительно для себя: это логично… и очень удобно. Бог с ней, с матерью – хорошей женой никогда она не была, хотя и прожили мы с ней бок о бок бесконечно долгие пятнадцать лет. Все эти годы мы с ней сходились и расходились, ругались – потом снова любились; томились, страдали, а честнее и конкретнее – попросту маялись, не решаясь окончательно выяснить отношения и расстаться. Так вышло, что познакомились мы в её шестнадцать с хвостиком лет. Но я о том факте, честное слово не ведал: самоуверенные поведенческие повадки, агрессивная интимная активность, практическая житейская опытность и вполне очевидные физиологические особенности вполне зрелой внешности искажали действительность, а факты личной жизни Лиза умело скрывала, пока тайна случайно не вылезла наружу всвязи с неожиданной беременностью. Я ведь только на регистрации узнал, что единственная моя любовь – личность несовершеннолетняя. Лиза была моей первой женщиной, можно сказать учительницей внезапной романтической любви. Пристрастий своих к неистовым и трепетным интимным мужским ласкам и их видовому разнообразию девочка не скрывала. Любила меня, как могла, но на левую сторону близких чувственных отношений заглядывала систематически. Этот факт я понял, принял и осознал позднее, когда рассеялся морок страстной влюблённости, когда научился сопоставлять факты. Поначалу я бесился, потом смирился, поскольку зависимость от её ласк была сильнее ревности. Я считал, что моя девочка – это моя личная ответственность. Любил её безумно. Когда мы молоды, а кровь, чрезмерно обогащённая гормонами, кипит, вожделение, похоть и страсть не сложно принять за настоящее чувство. Нам кажется, что это навсегда, что необходимо бороться за счастье: приспосабливаться, терпеть. Наивность, граничащая с вопиющей глупостью. В реальной жизни действительно не бывает ничего достаточно постоянного, чтобы раз и навсегда. Первая любовь, как правило, недолговечна: слишком хрупкая, уязвимая, беззащитная социальная конструкция. Спустя время от романтических грёз не остаётся следов, кроме сентиментальной доверчиво простодушной ностальгии, основанной на ярких эмоциональных переживаниях, и романтических воспоминаний, сконцентрированных экзальтированной памятью до состояния сладкого сиропа. Вокруг и внутри нас мир постоянно меняется. Под влиянием среды и обстоятельств мы трансформируемся, приобретаем разносторонний жизненный опыт, развиваемся физически и духовно. Регулярная переоценка ценностей – не порок, не психическое отклонение, норма. Так происходит у всех, кроме некоторых особей, которые никогда не меняются, так и остаются навеки детьми или недоумками. Сколько незрелых социально личностей бродят по земле – не сосчитать. Моя жена оказалась представителем этой редкостной породы: всю свою жизнь она потратила на поиски идеального любовника и жизни как в волшебных романтических сказках, придуманных людьми, обиженными судьбой. Детишки наши рождались, можно сказать случайно, по причине того, что Лиза, от избытка чувств впадала в восторженную стадию эйфории от опьянения интимной близостью, забывая об осторожности . Обычно она избавлялась от плода любви тайно, без особенных терзаний, не ставя меня в известность о случившемся. Об этом я узнал позже, когда сомнений и фактов накопилось в избытке. Отпросится, бывало, Лиза в гости к приятельнице, с ночёвкой, потом приходит и болеет несколько дней. Увязать в единое целое эти события мне не приходило в голову: мало ли что бывает… все мы болеем. Двоих детишек, однако, супруга родила. Сначала дочку, когда только жить вместе начинали, тогда она и скрывать особенно ничего не умела. Позже наловчилась хитрить и манипулировать. Но, то отдельная история. Потом уже после двух разводов с истериками и череды расставаний, неожиданно родила сына. Вроде как сама захотела. Клялась, что родив, изменится и навеки станет примерной женой, рачительной хозяйкой и добросовестной матерью. Где там… Только сын на ноги встал – в садик устроили, в пользу чего были предъявлены тысячи веских доводов… понеслось… только её и видели. Скрывала Лизка свои похождения мастерски. Или я был на коварство и женскую хитрость настолько близорук, что не замечал вероломства и плутовства. Лизке удавалось поддерживать романтические связи на стороне месяцами. Каждый новый роман открывался внезапно и нечаянно, когда в пылу увлечённого разврата парочка теряла осторожность. Лизка очевидные, неоспоримые факты измены с остервенением и обидой в голосе отрицала, клялась в верности, выдумывала фантастические байки, приводила абсурдные доводы и ластилась без меры. Мирились мы обычно на брачном ложе. Поначалу, пока обида имела чётко очерченные контуры, сливались без особенного желания и страсти, чтобы изобразить степень доверия. Позже, когда кровь наполнялась гормонами, а голова окончательно отключалась – с аппетитом и остервенелым желанием. Что делать, если не могу я копить, тем более складировать обиды и разочарования, зато имею в избытке потребность любить, да не кого-нибудь – именно её, Лизку, будь она трижды неладна. Околдовывала она меня, что ли? Семейная жизнь альтернатив в моём понимании не имела. Потребность любить и заботиться были дарованы природой и требовали реализации. За годы супружества я привык получать чувственный паёк не по карточкам, а по стабильно гарантированной, реально заслуженной разнарядке. Задушевные разговоры, ласковые прикосновения, привычные романтические ритуалы и прочие повседневные мелочи – вот неиссякаемый источник энергии, дающий силы тянуть семейную лямку. И вдруг гром среди ясного неба… Ушла, зараза! Хлопнула дверью, сопроводив это действие серией неприличных жестов, обидных комментариев и недвусмысленных оскорблений мужского достоинства и была такова. Ни вещей не взяла, ни документов. – Прощевайте, граждАне! И не ищите зазря. Захочу возвернуться – сама найдусь. За счастьем паолетела…за любовью. Вам не понять! – А дети, дети-то как? Им ведь мамка нужна, особенно сыну, махонький ещё, спрашивать будет, страдать? – Да никак… не маленькие, без меня справитесь, не умрёт без сиськи. Вырос уже, дальше сами… ножками, ножками. Хватит за ручку водить да зады подтирать. Сыну уже восьмой год, дочь – невеста на выданье. Я в семнадцать замуж выскочила и ничего. Как видишь – жизни радуюсь. Живу – любя, паря и порхая. Справятся. И ты справишься. А соскучусь – сама найдусь. Мне свобода дорога. Жить хочу, гулять, радоваться. И никому я ничего не должна. О такой жизни – без обязательств, всегда мечтала. Говорила же тебе – хочу жить как люди, а ты – как да как. А вот так – с радостью, танцуя. – Про радость и мечту я понял, а дальше, что детям сказать? – Дело хозяйское – что хочешь, то и говори. Скажи, что мавмка – бессердечная сука, что редкостная дрянь, что кукушка. Представляешь, мне без разницы. Я девушка свободная. Ты даже представить не можешь этого сумасшедшего состояния, когда полная, просто абсолютная свобода: работать не нужно, готовить, стирать, воспитывать, долг супружеский исполнять, чёрт бы его побрал. Достали вы меня окончательно и бесповоротно. Дальше – фейерверк страстей, миллион любовников, нескончаемый праздник жизни. Это ты на него не попал, а я… я ещё успеваю… без вас, без вас, без вас!!! – Ты, Лизка, видно совсем одурела от сказочных иллюзий. Так понимаю, что мозг у тебя враскоряку. Кому ты нужна в стране дураков со своим вечным праздником? Молодость лишь приз, причём переходящий: весьма временное и очень не надёжное обстоятельство. Её не за победы в любовных битвах за идеального самца дают, а авансом, чтобы скрыть от нас, что взрослая жизнь – не варенье с печеньем и не молочные реки с кисельными берегами. – Ага! Ещё скажи, что бог терпел и нам велел. – Не скажу. Просто у реальной жизни бесконечное множество пикантных приправ: горьких, солёных, пряных. Пробовать на вкус приходится все, чтобы научиться различать, что такое хорошо и что такое плохо, чтобы суметь самому понять и передать дальше – детям, внукам, зятьям, невесткам. – Тебе надо – передавай и пробуй. Я сладкое и горячее люблю. С меня довольно. Объелась. Мне с вами скучно. – Боже, зачем я с тобой об этом. У тебя же очередная скачка-случка намечается, в стойле новый скакун копытом бьёт… тебе же не до нас. Впрочем, похоже, не до себя тоже. У тебя любовный зуд, возбуждение и фантазии о безразмерной величине свободного кайфа. Только запомни – вожделение проходит, восторг рано или поздно кончается, оргазмы мимолётны, сладострастие требует новизны. После шумного бала приходит разочарование, наступает похмелье, начинается ломка… – Про себя говори. Меня все хотят. А ты завидуй! – Я, Лизка, сильный… справлюсь… вены резать не стану. А тебе, если вовремя не одумаешься, вернуться некуда будет. Я ведь могу измениться: постареть, заболеть, забыть тебя и всё, что нас связывает. – Вот и забудь. Мне без разницы. Хочу быть счастливой сейчас… а потом… да хрен с ним, с этим призрачным потом. Потом будет суп с котом. – Тогда так: если ты требуешь поставить в наших отношениях точку, ведь этого хочешь, нужно кое-что прояснить. – Ставь что угодно: точки, тире, запятые… отвали, мне некогда. Меня любимый ждёт. И новая упоительная жизнь… – Тогда придётся немного задержаться. Есть один вопрос, который решить необходимо… прямо сейчас, не откладывая на потом. Дети, я так понимаю, тебе не нужны. Они для тебя шоры и вериги. Значит, ты от них отказываешься? – Вовсе нет. Просто мне плевать. Тьфу, и растёрла… – Зато мне нет. Ты ведь на меня их бросаешь, мне и отвечать, так? – Ну… и отвечай. Кто тебе не даёт. Хозяин – барин. Короче, я побежала. – Нет уж, теперь погоди. Ты мне расписку должна составить. Самой же потом спокойнее будет. – С какого перепуга? Ничего писать не буду. – Тогда я в суд на тебя подам, чтобы материнства лишили. – Ещё чего не хватало! – А ты как думала: можно всё бросить и ни за что не отвечать? Фигушки! Так не бывает. Пиши, что отказываешься от детей и от материальных претензий. Пиши, что никогда, ни при каких обстоятельствах не будешь настаивать на встрече с ними, прекратишь требовать от них и от меня материальное содержание, так как оставляешь их на полное и безоговорочное моё попечение, что делегируешь мне как единственному родителю всю меру ответственности и соответственно прав на родство. – Каких таких прав? И, причём здесь материальное содержание? – Формальность, но без неё мы расстаться не можем: дети – аргумент серьёзный. Выбирай.