— Ты можешь сделать кое-что для меня, милая? Вряд ли. — Да? — Я хочу, чтобы ты сделала шаг вправо. Еще один. Еще один. — Мое колено ударяется о край одного из диванов в холле. Леви улыбается, как будто он невероятно гордится мной. — Отлично. Теперь садись. Я делаю это, смущаясь. На моей руке что-то мокрое. Я смотрю вниз: Фелисетт облизывает мои пальцы. — Я… Почему? — Потому что мне нужно будет удерживать Гая, пока не приедет охрана. И я не смогу поймать тебя, когда ты потеряешь сознание. — Но я… — Мои веки сомкнулись, и… Ну. Теперь ты знаешь, как это делается. Глава 25 — Не хнычьте, — говорю я медсестре с отчаянно-благодарной и в то же время очень отчаянной улыбкой. — Я ценю все, что вы делаете, но у NIH, как известно, дерьмовая медицинская страховка, и если бы я сказала вам, сколько зарабатывает в год недавний доктор наук, вы бы немедленно меня выписали. — И дали бы мне десять баксов на такси до дома. — NASA покроет это, — говорит Кейли. Она лежит на кровати рядом со мной, прислонившись к моей подушке, и показывает мне чудеса TikTok. Очевидно, мне придется загрузить эту черную дыру приложения, затягивающую время. — Или ты подашь на них в суд, — добавляет Росио с гостевого кресла. Она удобно расположилась, на ее коленях лежит учебник по подготовке к GRE, а ноги в ботинках лежат поверх покрывала. Я позволяю ей делать все, что угодно, просто потому что она, как сказала бы Кейли, «моя любимица». — Я не собираюсь подавать в суд на NASA. — Что если они решат назвать свой следующий марсоход «Мари Кюри», но в итоге неправильно напишут «Мэрайя Кэри»? Я размышляю над этим. — В таком случае я могу подать в суд. Росио одаривает меня довольной улыбкой — Я тебя знаю. — Мой телефон жужжит. Рейке: О боже, ты в новостях Рейке: Здесь в Норвегии, в этом пабе, в котором я нахожусь Рейке: Вот что значит звездная слава? Я закрываю глаза, что оказывается ошибкой. Образ Рейке, перелезающей через стойку бергенского бара и указывающей на телевизор, становится тревожно ярким. Би: Ты даже не говоришь по-норвежски. Рейке: Нет, но в новостях сказали про NASA и Хьюстон, и на экране появилось фото парня Гая. Рейк: лол парень Гай я уморительная. Би: Ты пьяна? Рейке: Слушай, мою любимую сестру чуть не убили прошлой ночью, я могу утопить свою травму в норвежском ликере, который не могу произнести. Би: Я твоя единственная сестра. Рейке::) Я закрываю телефон и засовываю его под подушку. Я даже не знаю, почему в больнице. Врачи сказали, что я потеряла сознание, и я чуть не рассмеялась им в лицо. Я просто хочу домой. Смотреть в окно. С тоской думать об эфемерности человеческого существования. Смотреть видео с кошками. — Здесь написано, что «abreast» означает «в ногу со временем» и не имеет никакого отношения к сиськам. — Росио смотрит на раздел лексики своего пособия. — Звучит фальшиво. Мы с Кейли обмениваемся обеспокоенными взглядами. — А «bombastic» — это настоящее слово? Этого не может быть. — Детка, я снова начну тебя учить, как только NASA перестанет саботировать. Я благодарно улыбнулась Кейли. Она и Росио были в больничной палате утром, когда я проснулась, и с тех пор не отходили от меня, как удивительные человеческие существа. Теперь я знаю о разложении тел и палитрах для макияжа больше, чем когда-либо, но я ни о чем не жалею. Это почти приятно. Затем в комнату входит Борис с мрачным выражением лица. За ним следует Леви. Мое сердце трепещет. Когда я спросила о нем сегодня утром, девочки сказали мне, что он из правоохранительных органов в здании «Дискавери». Он встречает мой взгляд, слабо улыбается и ставит на прикроватную тумбочку пакет и коробку с веганскими пирожными моей любимой марки. Борис стоит рядом с кроватью, потирает лоб, выглядит усталым, измученным, на пределе сил. Интересно, спал ли он вообще? Бедный человек. — Я в тупике, Би. — Он вздыхает. — NASA твердо приказала мне не извиняться перед тобой, потому что это будет допустимым доказательством, если ты решишь подать в суд, но… — Он пожимает плечами. — Мне жаль, и… — Не надо. — Я улыбаюсь. — Не зли своих адвокатов из-за этого. Я была рядом с тобой и думала, что это была моя ошибка. Я не знала, что Гай был сумасшедшим, а я работала с ним каждый день — как ты мог знать? — Гай будет… Его уволят, конечно. И будут юридические последствия. Мы возобновим работу BLINK, как только здание «Дискавери» не будет заклеено желтой лентой, и проведем еще одну демонстрацию. Я все объяснил NIH и своему начальству, и, конечно, я на коленях умоляю тебя вернуться… — Ты стоишь, — указывает Росио, не впечатленная. Леви смотрит в сторону, сдерживая улыбку. — Росио, — мягко ругаю я ее. — Что? Заставь его сильнее унижаться. Я ласково смотрю на нее. — Он ни в чем не виноват. К тому же, подумай, как хорошо будут выглядеть твои заявления на получение докторской степени, когда к ним приложат рекомендательное письмо от директора по исследованиям Космического центра Джонсона. — Я удерживаю взгляд Бориса. Через мгновение он кивает, пораженный. Ему нужно вздремнуть. Или девять чашек кофе. — Я буду рад, мисс Кортореал. Ты этого заслуживаешь. — Ты упомянешь, что у меня был секс на работе с самой красивой женщиной в мире? — Она смотрит на Кейли, которая мило краснеет. — Я… — Он потирает висок. — Вообще-то я забыл об этом. — Это твердое «нет»? Потому что это одно из моих самых гордых достижений. Борис уходит через несколько минут. Леви подтаскивает стул и садится рядом со мной. — Я не знаю точно, в чем обвинение, но Гай был так высоко, имел доступ к такому количеству информации, что нам придется перепроверить каждый кусочек кода, который мы когда-либо писали, каждую деталь оборудования. Это неудача — большая неудача. Но в конечном итоге BLINK будет в порядке. — Он не выглядит слишком обеспокоенным. — У него есть ребенок, не так ли? — спрашивает Кейли. — Да. У него был неприятный развод в прошлом году, который, я думаю, не помог… что бы ни случилось. Я много был с ним, но я не видел этого. Я действительно не видел. — Очевидно, — пробормотала Росио. Мы с Леви обмениваемся забавным взглядом, и… Это немного задевает. Мне трудно отпустить его глаза, а ему — мои. Я подозреваю, что это потому, что в последний раз, когда я его видела, был такой беспорядок, а в предыдущий раз — еще больший беспорядок. А теперь мы здесь, перед этим беспорядком, и… Трудно дышать. — Ну, — говорит Кейли, вскакивая, — нам с Росио пора идти. Росио хмурится. — Куда? — А, в постель. — Но сейчас три часа дня… — Кейли тащит ее за запястье, но когда они оказываются у двери, Росио освобождается и встает перед Леви. — Я должна поблагодарить тебя. За то, что ты спас жизнь Би, — торжественно говорит она. — Для меня она как мать. Мать, которой у меня никогда не было. — У тебя замечательная мать в Балтиморе, — говорю я, — а я всего на пять лет старше тебя. — Меня игнорируют. — Я хочу дать тебе жетон. В знак признания твоего вклада. — В этом нет необходимости, — так же торжественно говорит Леви. Росио роется в кармане джинсов и протягивает ему развернутый, слегка раздавленный красный жевательный шарик. — Спасибо. Это… — Он смотрит на жвачку. — Вещь, которая теперь у меня есть. Росио мрачно кивает, и мы с Леви остаемся одни. Ну. С жевательной резинкой. — Ты хотела бы ее? — спрашивает он меня. — Никогда. Это твоя награда за спасение моей жизни. — Почти уверен, что ты сама спасла свою жизнь. — Это была командная работа. — Наступает небольшое затишье, не совсем неприятная тишина. Я обнаруживаю, что не могу встретить взгляд Леви, поэтому оглядываюсь по сторонам. — Это пирожные для меня? — Я не был уверен, что у нас есть выбор еды. — Он вытирает губы. — Пакет тоже для тебя.