Сразу припоминаю, как Макар нашёл племяннице подругу, которую она порывалась пригласить в гости, и живёт она в районе сестры. Как Ира оказалась у Марецкого? Оставляю девчонок и иду на кухню, замирая на пороге. Хаос: посуда, игрушки, рассыпанная на полу сухая смесь, пластиковые контейнеры, памперсы, детские вещи. Молча начинаю уборку, а через десять минут слышу шаги и в дверях появляется Макар. Вид у него, как у мамочки после полугодового декрета: взъерошенные волосы, собранные в мелкие хвостики цветными резинками – вероятно, девочки постарались; на щеке блёстками выведены несколько сердечек; футболках в пятнах различных оттенков; порванные штаны, словно кусок вырван чем-то острым, и один носок. Но при всём этом он милый и домашний. – Живой? – А что со мной случится? – Зевает, падая на стул и съезжая почти наполовину. – Кате спасибо, показала, как Митьку мыть, а то эти салфетки до одного места. Ты уверена, что ей семь? – А что? – Напрягаюсь, пока не понимая, к чему ведёт Макар. – Судя по степени серьёзности, все пятнадцать. Мне кажется, она больше меня знает, и объясняет последовательно, монотонно, чуть ли не по слогам. – Она всегда такая была. Сестра её называет «маленькая старушка». Детские шалости и глупости вообще не про неё. Ваня да, квартиру разнести может, а вот Катя – где посадил, там заберёшь. Ну а Митя ещё непонятно какой будет. – Мне кажется, как старшая сестра. Он вообще когда-нибудь плачет? – Сплюнь! Пусть остаётся спокойным. А вообще да: когда пора есть и памперс сменить. Он ещё спит? – Проснулся. Ванька за ним смотрит. А вот и он… Племянник топает ко мне, потирая сонные глаза и обнимая за ноги. Ванька, в отличие от Кати тактильный и требующий ласки. И пока глажу по голове, Марецкий несёт самого младшего. – Выспался? – Ваня кивает. – А ночью, что будешь делать? Мама тебя не уложит. – Мы всего час поспали, – вмешивается Макар, посматривая на часы. – А где девочки? – Кстати, как здесь оказалась Ира? – Позвонила Кате. Оказывается, девочки сегодня собирались встретиться, а мама Иры рассчитывала оставить дочь с тобой и помчаться по своим делам. Дела у неё в моём районе, поэтому предложил закинуть дочь ко мне, чтобы девочки поиграли. Смотрю на Макара, не в силах открыть рот. Когда он стал коллективной нянькой? Неужели такие жертвы только ради спора? Или ему действительно нравится возиться с детьми? – А ты не думал открыть детский сад на дому? – хохочу, подхожу, чтобы потрепать Марецкого за весёлые хвостики. – О, у тебя ещё и модный маникюр! – осматриваю его синие ногти. – И тату переводное, – поднимает рукав футболки, являя на плече рисунок. Удивительно, но Марецкий в моих глазах всё больше похож на человека. Того самого, кто может вызвать симпатию и обратить внимание на такую, как я. Или всё это иллюзия? – Что такое? Ты в лице изменилась. Не так что-то? – поворачивает Митю, который разлёгся на его груди, внимательно осматривает и даже поднимает, чтобы понюхать памперс. А я шокировано наблюдаю за действиями человека, который ещё недавно не понимал, что делать с полугодовалым ребёнком. – Кстати, нам есть пора. Всем. – Значит, зови. Колдую над ужином, отмечая, что Макар даже намеревался сварить кашу, но вышло плохо. Пакеты от ресторанной еды дают понять, что воспользовался самым простым способом накормить детей, но радует, что заказал суп. Пока колдую на кухне, кто-то звонит в дверь, затем слышатся голоса, и Марецкий появляется с тремя детьми. – Иру мама забрала, – поясняет, рассаживая племянников. – Очень благодарила за гостеприимство. Я так понял, она работает в «Летуре». Одна, без мужа, поэтому и девочку не с кем оставить. – Наверное, тебя в гости приглашала? – Предполагаю, что Марецкий очаровал её, как только согласился посидеть с девочкой. – Приглашала, – подтверждает, но уловив мой взгляд, добавляет: – Но я отказался. Может привезти девочку, когда Катя у меня, но не больше. Усмехаюсь, встречаясь с улыбкой Макара, понимающего, что вопрос был с подвохом. Чувствует, когда нужно отступить и замолчать. Спустя час, убираю со стола, а получив звонок от сестры, собираю детей. Марецкий не против оставить мелких на ночь, но Кате в школу, а Ваня должен быть в детском саду. Спускаюсь, загружаю детей и отдаю ключи Тимофею, который приехал на такси, чтобы забрать своих отпрысков и заодно машину. – Могла бы и оставить, – встречает меня на пороге квартиры. – Не могла. К тому же, мне завтра на работу, и Митя всё равно поедет к Даше. – Я уже привыкла ко лжи, и теперь мне не нужно напоминать о детях. – Я могу отвезти в школу и сад… – Не надо. – Не доверяешь? – спрашивает обиженно. – Что бы ни говорила Лиза, в таких вопросах я ответственный. Сегодня они провели со мной весь день, всё в порядке, никаких происшествий. Ник, ты всегда можешь положиться на меня, я помогу… – Приближается, а я замираю, обездвиженная потемневшим взглядом. – Знаешь, мне даже понравилось. В квартире шум и гам, а мне хорошо. – Произносит задумчиво, кладёт ладони на мою талию и осторожно притягивает к себе. – Я раньше не понимал, а сейчас дошло: когда у тебя есть семья, тебя всегда кто-то ждёт, ты нужен кому-то. Приятное ощущение. – Когда у тебя есть семья, ты несёшь ответственность в первую очередь за тех, кто нуждается в твоей заботе. Собственные желания перемещаются на первое место с конца, и ты уже не можешь топать ножкой и кричать «хочу», потому что есть те, кто хочет больше. Например, дети. Это всего один день, Макар, – произношу с грустью, – не уверена, что ты готов взвалить на себя чужие проблемы. – Почему чужие? Твои. А ты мне не чужая. – С каких пор? Поднимаю глаза, ища ответа – искренен ли он? Вновь всплывает спор, в котором мы участвуем ещё неделю. Марецкого подпирают сроки, а на кону фирма. Хотя сегодня мне показалось, что Кирилл обещание не выполнит, даже если победа будет честной и условия выполнены. Во время разговора не покидало странное ощущение недосказанности, словно старший брат затеял нечто грандиозное, а спор лишь часть плана. Так ли это, я узнаю через неделю. – Это случилось незаметно для меня, – пожимает плечами, – а вчерашний вечер показал, что… В общем, что я для тебя важен. Ты меня поддержала, как человека, а не как того, кого можно раскрутить на поездку за границу и кучу дорогих шмоток. – Ну ты же сам выбирал такой формат отношений? Что тебе мешало начать с другого? С разговоров, прогулок и просмотров фильмов. – Наверное, не те люди рядом. – Ой, да брось, – выскальзываю из его рук, направляясь на кухню, чтобы закончить уборку, от которой и так тошнит после нескольких номеров. – Просто ты выбирал привычный типаж и формат отношений. Всё понятно и без проблем в виде детей и бывших мужей. Зачем напрягаться, если можно не напрягаться? – Я пересмотрел свою позицию. – Да? И надолго тебя хватит? – поворачиваюсь, облокотившись на стол и испытывая взглядом Макара. – На неделю? – намекаю, что в курсе спора, а через неделю Марецкий удалит мой номер и сделает вид, что мы незнакомы. – Или на две? – Я рассчитывал на более длительный срок, – медленно приближается, прижимая своим телом и возвращая руки на мою талию. Его взгляд перемещается на губы, которые я инстинктивно облизываю, привлекая и без того озадаченного мужчину. – Если ты позволишь. – Мне всё больше кажется, что ты сближаешься со мной ради чего-то, – вновь намекаю на осведомлённость, но, кажется, он пропускает эти слова, перемещает ладони на мою спину, поглаживая ненавязчиво и нежно. – Не отрицаю, – по телу пробегает неприятный холодок после его слов, – рассчитываю хотя бы на поцелуй. Я заслужил небольшую награду. Заслужил же? – Допустим, – вспоминаю наставления зятя о формате «кнута и пряника», – но только поцелуй. – Хорошо, – губы Марецкого близко, он словно готовится к важному шагу, не решаясь прикоснуться. – Дай знать, когда мне остановиться, – шепчет. Не успеваю ответить, когда твёрдые губы накрывают мои, увлекая в поцелуй. Неторопливый, даже осторожный, но такой тягучий и приятный, что руки взмывают вверх, обхватывая шею Макара и притягивая ближе. Мои последние отношения закончились несколько месяцев назад и иногда, проведя в одиночестве вечера перед телевизором, я хотела, чтобы рядом кто-то был, чтобы обнять и пожелать «спокойной ночи». И сейчас рядом он, говорит важные вещи, вот только пропасть в нём не позволяет спор и понимание, что мы слишком разные, чтобы оказаться вместе. А поцелуй становится горячее, настойчивее. Руки мужчины гуляют по моему телу, разнося волны предвкушения и такой нужной ласки, утягивают, требуют ответить и хотя бы ненадолго поверить в то, чего по определению быть не может. Запускаю ладони под футболку Макара, чувствуя горячую рельефную кожу и дрожь, которую вызывают мои несмелые касания. Отрывается от моих губ, тяжело дыша и показывая, что готов к продолжению, но решение за мной. Напирать не будет, позволив мне выбрать, а я уже выбрала… Глава 17 Жизнь состоит из множества моментов: хороших и плохих, приятных и не очень… Сейчас я качаюсь на волнах приятного, расслабляющего и такого нужного. Руки Макара оплетают, скользят по коже, очерчивая изгибы и прикасаясь к чувствительным местам. Так хорошо, что хочется мурлыкать. Зажмуриваюсь, позволяя Марецкому не контролировать себя, не ждать команды, разрешения, намёка – просто делать. Настолько расслабляюсь, что вскрикиваю, когда меня резко переворачивают. Он оказывается сверху, нависает и тут же увлекает в поцелуй, не позволяя бросить в него резким комментарием. А я могу. Вечером неоднократно из меня вырывались фразы, которые в любом другом убили бы романтику к чертям, но Марецкий, словно отгородившись, продолжал ласкать и собирать мои стоны. И сейчас, когда его ладони бродят по моему обнажённому телу, собирая мурашки, свидетельствующие о желании продолжения, его ничто не остановит. Умеет он быть чувственным, под кожу влезть, но заставить откликаться. Касания, поцелуй, шёпот, горячие фразы – растекаюсь под ним, требуя действий. А действия имеются прямо сейчас, когда Макар вклинивается между моих ног и таранит, выбивая сдавленные вздохи и заставляя выгибаться, принимая его. Быстро, ритмично, без пауз, на грани накрывающего наслаждения и звука противного будильника, оповещающего, что мне пора на работу. Ещё немного, чтобы двигаться ему навстречу, подмахивая бёдрами, подтверждая желание обоюдными стонами. Пальцы Макара больно впиваются в бедро, но эта боль яркая – вперемешку с наслаждением и захватывающим экстазом. Застывает, чтобы отдышаться и позволить вырвать остатки удовольствия, подчиняющего тело. Так хорошо, что грустно. Иногда бывает: пылаешь в моменте, упиваешься эйфорией, но умом понимаешь, что подобного не повторится, потому что эти эмоции существуют сейчас, здесь, с определённым человеком. Марецкий оказывается рядом, прижимает так сильно, что дышать трудно. Но я не вырываюсь, лишь улыбаюсь, посматривая на его синие ногти, напоминающие, что вчера он был нянькой. Будильник вновь оживает. У меня их пять. Я трудная на подъём, поэтому один за одним сигналы срабатывают через каждые десять минут. – Пора вставать, – шепчу Макару, которому, в отличие от меня, не нужно даже из квартиры выходить. – Это был второй. Есть время до третьего, – он даже количество будильников за эту неделю изучил. – Хорошее утро… – произносит загадочно, перебирая мои волосы. – Приятное. – Ещё скажи, что у тебя мало было «приятных», – примерно представляю длинный список побед Марецкого, который обновлялся каждую неделю, а то и по два раза. – Немало, но такое впервые, – Макар притягивает меня ближе, не позволяя отключить третий сигнал. – Изменилось всё, другим стало. Не могу объяснить. – А ты попробуй, – поднимаю глаза, хочу понять, насколько он открыт. – Раньше между начальной и конечной точкой у меня расстояние было примерно вот таким, – показывает сведёнными пальцами пару сантиметров, – и преодолеть я его мог за один день. Да что там день, несколько часов. А сейчас, чёрт возьми, я этой конечной точки не вижу. Вот лежишь ты рядом – тёплая, податливая, расслабленная, – а ни черта эта точка ближе не стала. Словно ещё дальше… И моя вроде, со мной, а не доверяешь. Чувствую, что не доверяешь. Так? – Так, – честно признаюсь, едва не обмолвившись о споре. И пока не станет понятно, кто какую цель в итоге преследует, Макару я довериться не смогу. Внутренний барьер остужает меня, не позволяя ему открыться. Я даже думаю о том, чтобы правду о детях сказать, но пока не решаюсь. И по факту он обрадоваться должен, что хвостики чужие, а я не обременена проблемами, но не могу знать, как воспримет ложь. Хотя мы на равных, потому что о споре он говорить не спешит. Или же принял решение, и теперь он не играет роли? – Ты же правила в первый день озвучила, я их принял. Что не так? – Время нужно. Мне, чтобы поверить, а тебе принять тот факт, что отношения могут длиться дольше, чем несколько часов. – Я принял.