— Ни разу не каталась на санках, — пришлось признаться мне. — Серьезно? — удивился Федя. — Каталась на коньках, а на санках — ни разу? Я думал, тебе покорились все зимние виды спорта. — Откуда ты знаешь про коньки? — встрепенулась я. — От Нади, — улыбнулся Федя. — Я много чего о тебе от нее узнал. Вот Надя! И молчала как партизанка! — Не каталась на санках, офигеть, — продолжал удивляться Федя. — Чем ты в детстве вообще занималась? — Фигурным катанием, — напомнила я. И тут же подумала о словах Юли, которые она произнесла, оглядывая мои награды. — Наверное, у меня и детства-то не было. Федя убрал аптечку обратно в шкафчик. — Идем, — сказал он. — Куда? — Как куда? На санках кататься. — Но я еще не отогрелась. Федя наконец закрыл форточку и поставил на плиту чайник. — Чай попьем и пойдем. Ты почему без шапки ходишь? Надо тебе какую-нибудь шапку найти… — Он посмотрел на мое черное платье. — И штаны. После нашего чаепития Федя скрылся в соседней комнате, а затем вышел из нее с лыжными черными штанами и темно-синей шапкой с белым помпоном. — Штаны мамины, она в них на лыжах ходила еще в универе. А шапка моя, со школьных времен. Я быстро переоделась. — Тебе идет, — сказал Федя, поправляя на мне шапку с эмблемой «Чикаго Буллз». Мы взяли старые санки и вышли на улицу. В вихре пляшущих снежинок обогнули старую хрущевку. Шли, взявшись за руки, не разбирая дороги, пока не добрели до огромного пустыря. В этой заснеженной суетливой круговерти не было видно ни неба, ни деревьев, ни соседних домов. Все исчезло. Осталась лишь белая пустота. Будто мы оказались на краю земли. — Садись! — приказал Федя. Я тут же плюхнулась на санки. — Только держись крепче, — предупредил Федя, потянув за веревку. Когда санки быстро заскользили по снегу, у меня захватило дух. От неизвестных ранее чувств хотелось громко кричать. А обнаружив на пустыре самодельную горку, мы с Федей оба пришли в неописуемый детский восторг. Катались на санях, крепко обнявшись. Мокрые с ног до головы, но очень счастливые. Мы провели на этом пустыре весь день. Снегопад прекратился, и на улице начало быстро смеркаться. Теперь далеко впереди можно было рассмотреть дорогу с редко мигающими огоньками машин. Мы лежали в сугробе рядом с перевернувшимися санями и молчали. Я запрокинула голову и принялась разглядывать первые дрожащие звезды на ясном небе. Федя не сводил с меня взгляда и улыбался. Мне было так спокойно. Впервые за долгое время. В порыве чувств я обняла Федю за шею и прижалась к его холодной щеке. Шепнула на ухо: — Мне очень хорошо. Спасибо. Федя в ответ коснулся ладонью моей щеки, провел пальцем по подбородку. От сладкого предвкушения во мне все задрожало. И хотя это было ожидаемо, когда Федя коснулся губами моих губ и принялся неспешно и уверенно целовать, внутри все оборвалось. Между нашими поцелуями я спросила без всякого сожаления: — Зачем ты это сделал? Я же просила… — Хотел, чтобы тебе стало еще лучше. Получилось? Я рассмеялась ему в губы: — Еще как получилось. — Ты замерзла? Я неопределенно кивнула. — А мне стало жарко, — усмехнулся Федя. Пока мы целовались, он даже стянул с головы шапку. Тогда я тут же запустила пальцы в его жесткие волосы. — Ладно, пошли. Переоденешься, перекусим, а потом я тебя отвезу домой. В твой дворец. В свой дворец мне очень не хотелось, но я все-таки первой выбралась из сугроба. Так и не отряхнувшись от снега, мы побрели в сторону серой пятиэтажки. На улице было уже совсем темно. Вокруг полыхали фонари. — Федя, у нас было всего лишь одно правило — не целоваться. И мы его нарушили. — Разве правила придуманы не для этого? — удивился Федя. — Здорово, что это еще не все, что мы в будущем можем нарушить. Если ты понимаешь, о чем я. Последнюю фразу Федя с жаром шепнул мне на ухо. Я тут же пихнула его локтем и счастливо рассмеялась: — Какой же ты все-таки!.. Федя засмеялся в ответ и, обняв меня, поцеловал в висок. — Брось, Агния. Если бы ты сама этого не хотела, ты бы больше не приходила ко мне, — негромко сказал он. Я обняла его в ответ. Федя склонился ко мне, и я уткнулась холодным носом в его шею. Почувствовала запах любимых духов. — От тебя тоже приятно пахнет, — наконец сказала я. — Мне будет очень всего этого не хватать. — Говоришь так, будто мы уже расстаемся. — У нас мало времени, ты же знаешь. — Но ведь оно еще есть, — возразил Федя. Я лишь крепче прижалась к нему. Впервые в жизни мне захотелось жить настоящим. Роня Остаток моих каникул прошел максимально непродуктивно. Я изнывала от тоски. Несмотря на мою любовь к зиме, частые снегопады надоели. Как сказал Федя? Весной жизнь сама собой налаживается? Оставалось лишь дотерпеть до нее… Пока мне казалось, что до весны я не доживу — умру от своей печали. Бабушка видела, что я эти дни сама не своя, но с разговорами по душам ко мне не лезла. Хотя я и знала, что бабуля найдет нужные слова для утешения, рассказывать о своем обмане было стыдно. Юлька сердилась из-за того, что я так и не решилась раскрыть правду Денису. Я не ответила ни на одно его сообщение. И трубку больше не брала. Вскоре Денис перестал звонить и писать, и я решила, что, наверное, это и есть конец. В первый же день учебы после каникул Юлька, сославшись на головную боль, решила прогулять. Я же поплелась в универ в надежде хотя бы там отвлечься от своих невеселых мыслей. Девчонки, заметив мое плохое настроение, тут же пристали с расспросами. Неожиданно для всех (в том числе и для себя самой) пришлось огрызнуться. Конспекты на лекциях я не вела, и даже впервые в жизни получила замечание от препода. Отвлеклась, называется. Нужно было прогулять, как Юлька. На большой перемене я все-таки собрала сумку, отыскала в кармане кардигана номерок из гардероба. Знаний сегодня точно не получу, а вот от двоек не застрахована. Все мысли — только о Денисе. Я так соскучилась по нему за эти дни… И конечно, меня мучила совесть из-за моего обмана. А еще то сообщение от отчима Агнии… О чем я вообще думала, когда решила, что на самом деле понравилась Морозу? Еще воображала себе, что когда-нибудь мы сможем быть вместе… Это неосуществимая мечта. Дура! Дура! Дура! Я быстро натянула пуховик и шапку и пулей выскочила из универа, на ходу наматывая шарф. Едва не растянулась на скользком крыльце корпуса экономфака. К остановке шла быстрым шагом через тот же пустой заснеженный сквер, в котором мы с Юлькой «напали» на Мороза. Как давно это было. Словно в другой жизни… Внезапно меня окликнул до боли знакомый голос: — Вероника? Я встала как вкопанная и медленно обернулась. Денис стоял в нескольких метрах от меня и рассматривал с ног до головы, будто впервые видел. Я же потеряла дар речи. Что он здесь делает? Допустим, он знает, что Агния учится на экономическом и разыскивает ее здесь. Для того самого серьезного разговора, попытки начать который Денис предпринимал уже несколько раз. Но откуда он знает мое имя? Я вдруг похолодела. Он в курсе… Мы долго неотрывно смотрели друг на друга, стоя посреди пустого сквера. В универе уже давно началась пара, поэтому вокруг не было ни души. Я не сводила с Дениса испуганного взгляда. Какой же идиоткой я выгляжу в его глазах! — Денис… — неуверенно начала я. Пар изо рта тут же застыл в воздухе. — Все не так, как кажется. Я могу объяснить! Тебе… тебе Агния все рассказала, да? — Значит, это правда? — спросил Денис. Он разглядывал меня в упор таким пристальным взглядом, что стало совсем не по себе. — Но почему ты пришел сейчас? — А ты хотела, чтобы я подольше за тобой побегал и стучался в закрытую дверь после того, как вы с подругой этот прикол устроили? — усмехнулся Денис. — Чья это была идея… Вероника? Твоя или Агнии? От его непривычно жесткой «Вероники» страшно застучало сердце. Он меня никогда не простит.