Последние несколько дней меня снова мучила бессонница. Которую ночь подряд я вертелась с боку на бок; неспокойные мысли сменяли друг друга. Снился Федя, снилась мама… И даже Роня с Денисом. И каждый раз я ощущала неприятную тревогу, независимо от того, кого видела во сне. В очередное утро, проснувшись и уткнувшись взглядом в белый высокий потолок, я думала о том, какой Федя талантливый. Ведь я видела его работы. И Надя мне об этом не раз говорила. Возможно, Федя талантливей, чем я. Все-таки у него — гены. И он не поступил в универ своей мечты… А если я тоже не поступлю? Мысль, что придется возвращаться домой ни с чем, приводила меня в ужас. Представляю, какой скандал закатит отчим, когда узнает о моем «побеге». А если я не поступлю, он будет так злорадствовать, что мне захочется провалиться сквозь землю. Ведь он вечно твердит, что я ничего не стою. Нет, в случае провала лучше не возвращаться. Или вовсе умереть! Прыгнуть в холодную черную Неву и пойти ко дну… Все или ничего. Мои мысли меня пугали. Зная себя, я могла пойти на что угодно. Чего стоит моя несбывшаяся первая мечта — разбитая собственноручно хрустальная ваза. Теперь и эта, вторая, совсем новенькая, также стояла на самом краю стола и могла в любой момент расколотиться. С мыслей о Феде и будущем поступлении я переключилась на Роню. Конечно, мне не давала покоя эта история. С Фединой вечеринки Вероника ушла явно чем-то расстроенная. Наверняка все из-за Дениса. Поэтому я, несомненно, чувствовала свою вину. Впервые в жизни мне было так гадко из-за своего поступка. Хотя раньше всякие пакости приходилось совершать. Взять тот же спорт. У меня никогда не складывались отношения с другими девчонками из сборной, и мы вечно строили козни, чтобы выбить друг друга из колеи перед важными соревнованиями… А тут меня совесть замучила. Все-таки Роня — очень хорошая. И Дениска этот, кажется, тоже. А я только все испортила. Незнакомое ранее чувство стыда разгрызало изнутри. Раньше я редко задумывалась о том, что кому-то, кроме меня, тоже может быть плохо. В очередной раз провалявшись ночь без сна, наутро я все-таки позвонила Роне, но Колокольцева не взяла трубку. Я даже набралась смелости и позвонила Денису, но он тоже проигнорировал мой вызов. Мне же прокралась в голову мысль, что они оба засунули меня в черный список. Что ж, заслуженно. Но просто так оставить эту историю я не могла. Не вытерпев, я отправилась к дому Рони. На пары в новом семестре я уже благополучно наплевала. Хотя, разумеется, Роня, в отличие от меня, наверняка в это время была на занятиях. Но я тешила себя мыслью, что смогу застать дома ее бабушку и попросить, чтобы Вероника мне перезвонила. Я знала, что мы с Роней должны серьезно поговорить о случившемся. Дверь мне, как я и рассчитывала, открыла Ронина бабуля. — Здравствуйте! — смущенно поздоровалась я. — Здравствуй, Агния, — сухо отозвалась женщина. А ведь до этого она звала меня не иначе, как Агуша. Сердце разочарованно екнуло. Она, конечно, знает, во что я втянула ее внучку и как некрасиво поступила с Денисом. Знает и наверняка не одобряет всего этого. Я готова была сквозь землю провалиться от стыда. — А Вероника дома? — спросила я. — Как же ей быть дома в такой час? Она на занятиях. А потом к Юленьке вроде собиралась. Ей что-нибудь передать? Я чувствовала, как горят мои щеки. Где живет Юля, я не знала. — Да, передайте, что я заходила. Мне нужно срочно с ней поговорить. Пусть она мне позвонит. — Хорошо, — кивнула Ронина бабушка. — До свидания, — попрощалась я. — До свидания, Агния. Когда дверь закрылась, я некоторое время постояла на месте, прислушиваясь к тишине. Затем уже привычно поднялась этажом выше, зная, что Федя в этот час работает из дома. Парень был явно удивлен, увидев меня на пороге. Но в то же время и рад. Я заметила в его глазах нежность и оттого испытала сладкое волнение. Федя наклонился ко мне и поцеловал в щеку. — Привет, — сказал он. От его хриплого «привет» я едва удержалась на ногах. — Работаешь? — спросила я. Федя кивнул. — Покажешь? — Проходи. Пока он на графическом планшете любовно выводил очередного персонажа, я, притихнув, сидела рядом с кружкой горячего чая. Когда солнце за окном уже готово было нырнуть за горизонт, Федя вдруг предложил: — Устроим перерыв? — А чем займемся? — Пойдем, кое-что тебе покажу, — сказал Федя. — Только дубленку накинь. Может быть прохладно. Одевшись, мы вышли на лестничную клетку. Федя достал из кармана куртки ключи и кивнул на лестницу, которая вела на чердак. Я впервые побывала на настоящем чердаке. Там было темно и пахло сыростью. Я смело шагнула вперед и тут же наткнулась на что-то твердое. Раздался страшный звон. — Что это? — в полутьме перепугалась я. — Кованые цветы из металла. — Кованые? — удивилась я. Глаза понемногу привыкли к темноте. — Ага. Отец их делал для одной из выставок. Здесь вообще хранится много старого хлама. Федя поднял что-то с пола и протянул мне: — Примешь эту розу? — Иди ты! — рассмеялась я, нащупав металлический цветок. — «Холостяка» пересмотрел? — Делать мне нечего, смотреть такую чушь. Но мама раньше по субботам глядела. — Ты позвал меня сюда, чтобы показать железные цветы? — Нет же! Разве ты не видишь, зачем я тебя мог сюда позвать? Посмотри внимательнее. Я прошла дальше к огромному круглому окну, за которым виднелся пламенеющий закат. Створки оконной рамы отходили, поэтому по чердаку гулял жуткий сквозняк. Поежившись, я запахнула полы дубленки. — Ничего себе, какой отсюда вид! — воскликнула я, заглядывая в пыльное чердачное окно. За ним сверкали огни мегаполиса. — В детстве мы на чердаке много времени проводили, — сказал Федя, стоя за моей спиной. — Мы? — переспросила я. — Ну… Я и Роня, — ответил Федя. — Вы были прям неразлейвода, — сухо проговорила я, даже не пытаясь скрыть недовольство. Федя рассмеялся: — Обожаю, когда ты меня ревнуешь. Я не ответила. Дернула шпингалет и с треском отворила одну из деревянных створок. Тут же на чердак ворвался морозный зимний воздух. Я наполовину высунулась из окна и посмотрела вниз. Заснеженная детская площадка во дворе отсюда казалась совсем крошечной. Здесь же я заметила широкий бетонный выступ, покрытый снегом, по которому можно было добраться до пожарной лестницы, а оттуда — на крышу. — А сюда вы с Роней ступали? — охрипшим от волнения голосом спросила я. — Я — да. Но когда еще пацаном был. Роня боялась. — Чего же бояться? — нервно рассмеялась я. Мне вдруг захотелось показать, что я намного смелее и отчаяннее Рони. — Здесь такой широкий выступ. — Зимой я бы и сейчас не рискнул. Скользко. Но я тут же перекинула ногу. — С ума сошла? — воскликнул Федя. — Дай руку! — попросила я. Ступила на широкий выступ одной ногой. Потом второй. Федя крепко держал меня за руку, но сам оставался на чердаке. Ветер тут же принялся трепать мои волосы. Дух захватило, и сердце стало биться в два раза чаще. Я смотрела на город и первые звезды, которые плескались в красном закатном небе. — Ну все, Агния, давай обратно, — раздался сбоку глухой голос Феди. Парень потянул меня к себе. — Обратно? Шутишь? Тут так круто! — выкрикнула я, глядя вниз на заснеженный белый двор. Я никогда не думала о последствиях своих опрометчивых поступков. И таким образом однажды разбила свою хрустальную вазу-мечту… Сейчас же мне казалось, что весь мир у моих ног — на этом широком обледенелом выступе, на который я смело ступила на шпильках. Внезапно Федя так резко дернул меня обратно на чердак, что я даже не успела охнуть. Тут же очутилась в его объятиях. — Сбрендил? — рассердилась я. — Это же так классно! — Классно? Я чуть не поседел, когда тебя там увидел! Даже не думал, что со стороны все это так страшно. Сам-то я сколько раз через балкон пробирался на крышу… Несколько секунд мы простояли молча, обнявшись. — Ты за меня испугался? — спросила я шепотом. — Ну да. — За меня никто никогда не боялся, — продолжила я тихо. — Разве? — удивился Федя. Вместо ответа я высвободилась из его объятий и прошла в глубь чердака. Уселась на кованую скамейку рядом с медным печальным ангелком. — Ты знаешь, как я получила свою травму? Федя лишь пожал печами. Он продолжал стоять у окна, и за его спиной линял розовый закат.