Одним из первых по ступенькам поднялся староста, так что ему выпала честь распаковывать неизвестный приз от Феликса. Пока он копошился с коробкой, подтянулись последние участницы, которые медленно бегали на каблуках, но для них обзор оказался полностью закрыт. — Что там такое? — спросила Маша, пытаясь подпрыгнуть, чтобы разглядеть подарок. Ничего, кроме смеха старосты, она не услышала, а вот Вербицкая оказалась решительнее и пробралась через толпу. — Эй, дылда, ты хотела победить, держи, — сказал он и подтолкнул коробку к ней. На дне лежал кулёк с дешёвыми карамельками и ничего больше. Света растерянно захлопала глазами и посмотрела на старосту, но тот только смеялся, потому что в это соревнование вступил совсем не ради выигрыша. Наверное, такая реакция Вербицкой даже стала для него настоящей наградой за почти час поисков. — И что это? — наконец, спросила она. — Тот самый невероятный приз, ради которого мы убивались? — Похоже на то, — сказала староста ещё одного десятого класса. — А вы поверили, что он нам что-то нормальное устроит? — Да, Денисова была права, надо было сто раз подумать, прежде чем на это подписываться, — согласился один из парней. — Быстрее бы он свалил из школы, достал уже, — пропищала девятиклассница. Раскрывшийся коварный обман не мог не вызвать у всех недовольства, но, с другой стороны, ничего другого от Феликса и нельзя было ожидать. Возможно, некоторые поверили в новогоднее чудо и понадеялись, что он исправится, но им пришлось вернуться в суровую реальность. — Да хватит вам, — сказала Маша. — Это же было ужасно весело! Я давно так не развлекалась! — Хе-хе, забавно вышло, — усмехнулся староста и достал кулёк. — О, тут ещё что-то есть. Под пакетиком с конфетами лежал свёрнутый лист, на этот раз большой. Староста раскрыл его и обнаружил, что это тот самый список победителей в соревновании между классами. — Первое место — комната страха, второе — планетарий, третье — караоке, — громко зачитал он. — Что? Вы первые? — удивилась Вербицкая и вырвала лист у него из рук. — Ещё и с таким отрывом? Вы жульничали! — По себе всех не мерь! — ответил староста. — Никто не жульничал, — вклинилась Маша. — Это я просила своих знакомых ребят голосовать за них. — Это и есть жульничество! — Совсем двинулась? Каждый мог по три идеи выбрать, так что всё честно, мы никого не заставляли. И вообще, я про это даже не знал, так что замолкни. Никак повлиять на ситуацию Вербицкая не могла, поэтому обиженно надула губы и по привычке скрестила руки на груди. Староста посмотрел на неё и, похоже, немного её пожалел, потому что за один день на Свету свалилось слишком много испытаний. — Эх, чёрт с ним, — сказал он и порвал список с рейтингом. — Ты что делаешь? — растерянно спросила Вербицкая. — Ничего, будем считать, что победили все. — Что значит все? Какой тогда это конкурс?! — Заткнись, дура, — рявкнул староста. — Сказал все, значит все. — А приз мы как делить будем? — Так же, как и этот, — ответил он и разорвал полиэтиленовый пакет. — Закрепим за каждым классом свой день в столовой, и пусть там все хоть обожрутся. Предложение приняли с энтузиазмом, а карамельки быстро разошлись по рукам. Даже Вербицкая заметно приободрилась и начала шутить со всеми. — Ладно, — сказал староста. — Давайте по домам расходиться, а то нас скоро родители с собаками искать начнут. *** Отблески фонарей слабо освещали помещение шахматного клуба, подсвечивая в темноте доски с аккуратно расставленными на них фигурами. В тишине было слышно, как тикают стрелки настенных часов, которые отсчитывали последние дни до Нового года, и как за дверью иногда раздавались весёлые крики. — Я забыла, как ходит ладья, — сказала Даниэла и рассмеялась. Её рука замерла над доской, и она ждала подсказки от Феликса, на коленях у которого сидела. Одной рукой он подпирал голову, а другой придерживал её за талию. — Даниэла, сегодня ты можешь ходить ей, как хочешь, — ответил он. Немного подумав, она шлёпнула фигуру посреди доски и вопросительно посмотрела на него. — Удивительно, — сказал Феликс, оценив расклад сил. — У тебя был такой выбор, а ты создала ситуацию, которая приведёт тебя к мату через три хода. — Просто я решила поддаться, — заявила Даниэла. — Если бы я выиграла у тебя в шахматы, это бы уничтожило последние остатки твоего самоуважения. — Разве оно не было окончательно уничтожено, когда я начал с тобой встречаться? Простить такое Даниэла не могла, поэтому заколотила по Феликсу руками, но его это только рассмешило, отчего она нахохлилась и изобразила крайнюю степень обиды. — Кстати, как долго нам ещё нужно делать вид, что мы ненавидим друг друга? — спросил он. — Не знаю, пока не придумаем, как помочь Максиму. Мне его жалко, да и к тому же я знаю, — ответила Даниэла с таинственной улыбкой и провела пальцем по его губам, — что тебе так даже интереснее. Феликс перехватил её руку, поднёс к своему лицу и легко её поцеловал. — А ты хорошо меня изучила, — сказал он, посмотрев ей в глаза долгим и внимательным взглядом. — В таких случаях либо убивают, либо женятся. — И что бы ты сделал? — спросила Даниэла, тихо захихикав. — Ты же знаешь, что я сторонник решительных мер. — Ладно, — ответила она и спрыгнула с его колен. — Только учти, что так просто я не соглашусь. Он всё ещё не отпускал её руку, и с улыбкой наблюдал за тем, как она пытается сдвинуть его с места. — А ты учти, что я не буду спрашивать, — сказал Феликс и поднялся. У двери он поймал Даниэлу и, прижав к стене, коротко поцеловал. — Жду тебя через десять минут у бокового выхода, — прошептал он, не отстраняя лица. — Хорошо, — ответила Даниэла и чмокнула его в губы. Коридоры опустели, и только где-то вдалеке ещё ощущались признаки жизни. В учительской до сих пор продолжалось застолье с песнями и звоном бокалов, а эхо разносило по школе топот ног и громкий смех торопившихся домой учеников. В гардеробе почти не осталось курток, поэтому Даниэла быстро нашла свою. Наспех переобувшись, она схватила её и вышла в вестибюль, где столкнулась с участниками организованного Феликсом конкурса. — Сестрёнка, ты где была? У нас тут так круто было, ты зря всё пропустила! — говорила Маша, захлёбываясь от восторга. — Я случайно здесь заснула, — сказала она и для убедительности потёрла глаза. — Как удачно это у тебя получилось, — с сарказмом заметил староста. — Именно в тот момент, когда надо было убираться. — Тебе же лучше, — ответила Даниэла. — Я могла бы случайно перепутать тебя с мусором и отправить на свалку! — Здорово, были бы там соседями! Наверное, самой большой радостью для всех было то, что в ближайшие две недели им не придётся выслушивать эти вопли, от которых глохли уши. Оттягивать наступление этого момента никто не стал, и последние куртки пропали с вешалок. — Сестрёнка, мы уходим, ты с нами? — спросила Маша, набросив на шею шарф. — Я там кое-что забыла в актовом зале, вы идите, я догоню, — сказала Даниэла и на всякий случай убежала, не дожидаясь ответа, чтобы за ней никто не увязался. — Господи, как же хорошо, что я её не скоро увижу, — выдохнул староста и посмотрел Машу. — А тебя, я надеюсь, вообще больше не увижу. — Знаешь, Пьетро, — ответила она с весёлой улыбкой, — я тут подумала, может, мне к вам перевестись? — Чего? Да кто тебя в одиннадцатом классе переведёт? Забудь про это! — Ну, попробовать же можно. У вас тут так здорово! — Забудь, я сказал! Входная дверь хлопнула, и их голоса стихли, а Даниэла на ходу накинула куртку и направилась через второй этаж к боковой лестнице. Кабинеты были заперты, а в коридоре работало только дежурное освещение, и ей казалось, что кроме неё тут уже никого нет. Боковой выход был приоткрыт, и сквозь небольшую щель виднелся блестящий белый снег. Даниэла вдохнула полной грудью морозный воздух, пробравшийся в здание, и толкнула плечом тяжёлую железную дверь. — Ты опоздала на целых две минуты, — сказал Феликс, запирая замок. — И что? — спросила она, капризно надув губы.