- А если бы я и правда оказался какой-нибудь психопат? Поимел тебя во все отверстия и вывез на пустырь связанную и с кляпом во рту? Думаешь мало таких историй? Уж поверь, гораздо больше, чем ты думаешь, Снежинка. - Ты почти угадал с моим именем, - На моих губах против всякой логики расцвела улыбка. Почему-то его злой голос и страшные картины, которые он нарисовал, заставили меня успокоиться и даже самой покрепче прижаться к нему попой. - Не провоцируй, - прорычал он в ответ на мои прижимашки. – Я с тобой о серьезном говорю. Нельзя так себя вести. Подумав немного, я повернулась к нему. Обняла за напряженные скулы, поцеловала, и глядя в его злющие глаза, примирительно сказала: - Да у тебя на лице написано вот такенными огромными буквами: «Порядочный человек». Он тяжело выдохнул: - Так и не поняла ничего? Я помотала головой: - Неа. Все говорят, что я тупая. Подумала, и добавила: - Поэтому, не надеясь на разум, слушаю свою интуицию. А она спокойна в отношении тебя. - Тупая, поэтому слушаешь интуицию? – он длинно выдохнул, и вдруг успокоился, словно выпустил всю злость разом. Поразглядывал меня с интересом, и скомандовал: - Ладно, давай спать. Завтра поговорим. Развернул меня спиной, прижал к себе, и вскоре преспокойно заснул. А я еще долго таращилась в темноту, разбитую пробравшимися сквозь шторы отсветами уличных фонарей. В этой огромной квартире, наполненной стариной, с запахами мебельного воска и полировочных смесей, прошли лучшие шесть с половиной дней моей жизни. Мы просыпались утром, завтракали и шли гулять в парк по соседству. Держась за руки, молча бродили по утоптанным снежным дорожкам. Насыпали в птичьи кормушки купленные в соседнем супермаркете семечки. Угощали орешками пушистых, по-зимнему серых белок. Брали в прокате коньки и гоняли наперегонки по полупустому в эти утренние часы катку. Потом долго пили чай из захваченного с собой термоса. И шли домой заниматься любовью. Первый раз за последние годы у меня появилось место, которое я называла домом. И пусть, на самом деле, он был не моим. И мужчина рядом со мной, имени которого я так и не узнала, тоже был не моим. Но мне именно так и думалось – «мой дом», и «мой мужчина». И моя любовь… Однажды мы пришли в парк и обнаружили, что на центральной аллее поставили большую новогоднюю елку. Зачем-то мы остановились и принялись наблюдать, как рабочие из люльки автовышки развешивают на ее искусственных лохматых ветках увесистые гирлянды и огромные деревянные игрушки. - Когда я был ребенком, елка была настоящая, - вдруг заговорил он, глядя на макушку ели, куда как раз крепили серебряную звезду. – Я всегда прибегал сюда и смотрел, как ее украшают. Нюхал одуряющий запах хвои и обязательно подбирал несколько отвалившихся от елки веточек. Приносил домой и ставил их в стакан с водой на подоконнике в своей комнате. Помолчал, и усмехнулся: - А сейчас и подобрать нечего. Я прижалась к его плечу, подсунула свою ладонь под его пальцы и предложила: - Давай дома поставим живую елочку? Он повернул лицо и глянул на меня дикими глазами: - Дома? - Ну да, - я вдруг смутилась. Опустила глаза, и зацепилась взглядом за что-то, ярко блеснувшее под ногами. Присела на корточки, разгребла перчаткой рыхлый снег и вытащила серебристую пластиковую снежинку. Сунула ему в руку: - Вот, а ты говорил, нечего подобрать. Снежинка… Он подержал ее на ладони и сунул в карман. Обнял меня, и прижался к моим ледяным губам своими раскаленными. - Пошли домой, - позвал через миллион световых лет, когда от нашего поцелуя растаял почти весь скопившийся у меня в груди лед. Обнявшись, мы шли по парку. Молчали, улыбались друг другу, и пока еще верили, что у нас есть что-то впереди. Уже в прихожей я вдруг вспомнила, что дома нет хлеба. - Поставь пока чайник, а я сбегаю в магазин, - торопливо натянула сапоги, и не слушая его возражений, выскочила за дверь. Больше в эту квартиру я не вернулась – на крыльце меня с двух сторон подхватили, зажали рот и затолкали в машину. Острое прикосновение иглы к шее, и я провалилась в темноту. Несколько недель меня продержали в закрытой клинике с решетками на окнах. Кололи какие-то витамины и снотворное. Иногда, выплывая из мутного сна, я видела лица отца и мамы, и один раз Сашки. В родительскую квартиру я вернулась только после Рождества, похудевшая, бледная и плохо соображающая. Еще несколько недель приходила в себя. И уже намного позже узнала, что отец объявил маме, что я стала жертвой похищения. А мое нахождение в больнице требовалось для того, чтобы привести в порядок после пережитого психологического шока. Наверное, мама ему поверила, а правду я никогда никому не рассказывала. Еще несколько недель за мной усердно следили, никуда не выпуская одну. А я не знала куда деваться от своей тоски и сверлящего затылок взгляда отца. Всю весну я регулярно приезжала к тому старому дому. Ходила вокруг, в надежде увидеть знакомую фигуру. Если удавалось, пробиралась в подъезд и впустую звонила в знакомую дверь. Потом успокоилась. Успешно сдала очередную сессию. Лето провела в нашем доме в Испании, и к началу учебного года стала почти нормальной. И с тех пор практически не вспоминала о тех шести с половиной днях счастья, и о мужчине, подарившем их мне... Пока полтора года назад не встретила его в самолете, летящем во Францию, и не поняла, что он меня не узнал… Глава 52 Снежана Демина... СейчасДомик в окрестностях курортного Лагоса, почти наугад выбранный на сайте риэлтерской компании, оказался совсем крошечным. С кухней-гостиной на первом этаже и спальней на втором.Из нее через высокое французское окно можно было выйти на уютный балкончик, оснащенный креслом – качалкой и круглым кофейным столиком. Дом как дом, ничего особенного. Это вид на океан, открывающийся из окон второго этажа, заставил меня, не торгуясь, заключить договор аренды. - Вы непременно будете здесь счастливы, госпожа Кемаль, - довольно проворковала агент, нагловатая и чересчур разговорчивая тетка, забирая у меня подписанные документы. – Завтра к вашему приезду здесь сделают дополнительную уборку… - Нет. Я сама, - остановила я женщину и протянула руку: – Давайте ключи. Я сама приведу дом в порядок. - Но, госпожа Кемаль, так не положено. - попыталась возражать агент. – К тому же, вам ведь нужно привезти сюда свои вещи… - Ключ! – рявкнула я, и сжала в ладони мгновенно оказавшийся у меня плоский кусок металла. – Всего доброго, госпожа Лопес. Деньги за первые два месяца поступят на ваш счет сегодня к вечеру, - я принялась подталкивать упирающуюся тетку к выходу. Если я еще несколько секунд послушаю ее голос, моя голова просто взорвется. Выпроводив риэлторшу, поднялась на второй этаж и на пару минут зашла в ванную. Вышла на балкон. Села в кресло, и принялась медленно раскачиваться, бездумно глядя на серо-голубую полоску океана. Негромко затренькал телефон, заставив меня оторваться от попытки словить дзен. Увидев номер звонившего, на миг почувствовала, как к горлу подступает дурнота. Сделала глубокий вдох, прежде чем нажать зеленую кнопку, и услышать бодрый дребезжащий голос: - Что, внуча, соскучилась по деду? - Соскучилась, - я облегченно выдохнула. – Как ты там? - Да чего мне сделается? Бегаю помаленьку. Валюшку вон на выставку возил – все бэсты взяла моя красавица, - в голосе деда зазвучала неприкрытая гордость за свою кошку породы эльф, с которой он возился больше, чем иная мать с младенцем. По внешнему виду его Валюшка, по паспорту Валькирия Белый Север, больше всего походила на помесь лысой морщинистой крысы и инопланетянина-мутанта с голым хвостом и загнутыми назад ушами. А уж характер был в точности под стать ее официальному имени – злобный, мстительный и свирепый ужас. Но дед в ней души не чаял и считал лучшим существом на свете, сразу после своей внучки. Кошка деду отвечала полной взаимностью, при этом люто ненавидела меня, свою главную конкурентку за сердце хозяина. - Ну а ты как? Чем занимаешься, девочка? - голос деда все также звенел добродушием и оптимизмом, вырывая меня из ленивых мыслей о его кошке. - Смотрю на океан, - не стала я откровенничать. Странно, что он мне позвонил… Ведь договаривались, что не будет... - Ладно, давай о деле. Я не просто так тебя набрал, - словно отвечая на мой вопрос, сменил он тему. Голос в трубке неуловимо изменился, потеряв все свое благодушие. - Что-то странное происходит с твоим наследством, детка. - И что с ним? – вяло поинтересовалась я. Мне и правда было все равно, что там происходит с деньгами Гарика. Я хотела только спать, спать и еще раз спать. И не желая спорить со своим организмом, именно этим и занималась все три недели, что прошли после моего бегства с родины. - А оно исчезло, - бодро отрапортовал дед, возвращая меня к делам насущным.