Я бы… Я бы… Я бы любила его, как эгоистка, согласная на любые условия. Только бы он вытрахивал из меня серость дней, большего и не нужно. И я никогда не вынесла бы нашу связь на всеобщее обозрение. Маленький грязный секрет без единого шанса на продолжение. Чистая страсть, квинтэссенция похоти. Не родилось бы во мне тех чувств, что убивали все живое внутри. Не тряслись бы руки при встрече с Катей, не пропали бы все мысли из головы. Тимур был бы еще одним мудаком, которого не переваривала бы Людочка. А я была бы сукой, потому что, зная о жене, продолжила бы трахаться с женатиком. Много таких людей на планете. Стало бы на одну пару больше и мир бы не развалился. И жена бы никогда не узнала, не притащилась бы в мой дом и не говорила эти абсурдные, выбивающие почву под ногами вещи. – Что ж, – напомнила о себе женщина, вырывая меня из мечущихся мыслей. – Я сказала все, что хотела. Самообладанию Кати стоило позавидовать. Ее ноздри на секунду расширились сильнее, она вобрал воздух, словно на что-то решалась. Думается, отступить и не знакомить лицо соперницы с косяком или коленом. Будь Тимур моим, я бы не смогла сдержаться, непременно задала бы ей трепку. Особенно если бы узнала, что беременна. Отбила бы навсегда желание отираться поблизости. Но Катя не вцепилась мне в волосы. Вместо этого она резко развернулась и ушла по лестнице, проигнорировав лифт. Гулкий стук ее шагов я слушала какое-то время. А потом слуха достигло пиликанье открываемой подъездной двери, хлопок – и тишина. В подъезде, в голове, в сердце. Затишье перед бурей. Глава 28 Не передать словами, как сильно я любила тишину своей квартиры. Казалось, это было вечность назад. За целый день в офисе так много оглушающе-громких звуков: постоянные разговор, клацанье клавиш, телефонные звонки, жужжание принтера. Пусть в течение дня это не особо было заметно, однако стоило переступить порог родной квартиры, как сразу наступало такое облегчение! Тишина обволакивала, закутывала в уютный кокон, становилась теплым пледом в слякотный день. Сейчас тишина невыносимым грузом давила на плечи. Тиканье часов било по ушам гонгом. Крутящийся под ногами Борис, требующий насыпать ему еду, не вызывал никакого отклика. Выжата как лимон. Убита горем. Потеряна и растоптана. Много эпитетов можно было бы подобрать под мое состояние, но даже все разом они не описали бы весь тот раздрай, что бушевал внутри. Чувства рвались наружу, душили до слез, гнали по венам кровь – то горячую, то холодную. Я кое-как положила телефона на кипенно-белый стол и сверлила его взглядом. Как так вышло, что к своему возрасту я не имела ни одного человека, с которым могла бы посоветоваться в критической ситуации? Я беременна от женатого мужчины, которому навязалась, и его жена ждет ребенка – кому такое можно рассказать и не нарваться на осуждение? Я хотела набрать Люду, но руки тряслись, а пальцы не попадали по сенсорным значкам. А потом даже порадовалась, что превратилась в неуклюжего тюленя с ластами вместо рук. Я представила, как пытаюсь выдавить из себя объяснения тем длинным месяцам, в течение которых скрывала свою связь от глаз самой лучше, редко промахивающейся в суждениях о людях подруге, и ком подкатил к горлу. Я не говорила Люде о Тимуре, потому что хотела сохранить хорошие воспоминания о нем. Не хотела выслушивать нотации. Если бы рассказала, то через пару дней знала бы всю его подноготную. Впрочем, последнее в нашей ситуации не помешало бы. Но кто же знал, что именно я встану пятым колесом в семейной телеге? Влезу с наглостью шлюхи, предложу то, от чего любому мужчине будет трудно отказаться… В итоге Люде я не позвонила. Вместо этого набрала смс Тимуру «Ко мне сегодня приходила твоя жена. Ничего не хочешь объяснить?» и стала ждать звонка. Знаю, выяснять такое по телефону – не лучшая идея. Но и видеть этого человека у себя, если сказанное Катей подтвердится… да никогда в жизни! Он позволил мне полюбить себя. Позволил лелеять планы на будущее. За такое не прощают. Да, потрясение сменилось всепоглощающей злостью. Меня трясло так, будто я пальцы в розетку сунула. Руки заледенели, голова начала побаливать – близился приступ мигрени. Успокоиться не получалось ни после длительных вдохов-выдохов, ни от наворачивания кругов по квартире – единственные доступные мне способы снять напряжение. Я ведь не курила, а пить в положении нельзя. Пусть я еще не решила, оставлю ли ребенка, но если карта ляжет в пользу малыша, то не хотелось бы подрывать его здоровье еще в утробе. В итоге я села за стол перед телефоном, взяла салфетки и стала их складывать в фигурки и рвать. Тимур перезвонил через полтора часа. На столе сгрудилась целая куча из бумажек, а я себя довела до состояния невменяемости. За это время я многое передумала и в итоге сумела разобраться в себе. И поняла, что меня в этой ситуации сильнее всего задело. На самом деле не стала бы я никакой любовницей. Скажи Тимур правду, я бы предпочла его забыть. Потому что он такой… невозможно не потерять голову. И Тимур, видимо, прочел это во мне. Врал в глаза и не краснел. – Знаешь, – начала без приветствия, приняв вызов. В голосе звенела холодная сталь. – Я ведь не просто так спросила, занят ли ты. Для меня было важно не влезать в семейные отношения. Зачем ты мне соврал? Сердце отбивало чечетку и, казалось, вот-вот покинет грудную клетку. В груди невыносимо сильно болело. Не представляю, что сейчас испытывает его законная жена. Я бы на ее месте от любовницы и мокрого места не оставила. – Эва, объясни, что происходит, – голос Тимура звучал взволнованно. Я почувствовала, как к глазам подкатили слезы. Пытаясь сдержать их, подняла голову вверх и заморгала часто-часто. – Какая жена? – Представилась Катей, – мой голос был полон горечи. Пока ждала звонка, не проронила ни слезинки, однако сейчас хотелось плакать от бессильной злости. – Мы, оказывается, работаем в одной компании. – Катя? – Тимур, казалось, немало удивился. – Вы знакомы? Ну что за человек? До последнего упирается! А ведь правду говорят: поймай мужика с членом в чужой бабе, будет утверждать, что показалось. – Она пришла ко мне домой. Представилась твоей женой. Как ты это объяснишь? – Эва, это не то… – Ты женат? – голос таки сорвался. Подбородок затрясся. – Все не так просто, как кажется. – Ты женат? – повторила вопрос настойчивее. Но услышав в ответ тишину, вспыхнула. – Ладно, перефразирую. Ты состоишь в официальном браке с женщиной по имени Екатерина? У тебя есть печать в паспорте? – Да, – последовал лаконичный ответ. И эффект возымел, как выстрел в голову… – Мы женаты официально, но давно не супружеская пара. Она живет отдельно, я отдельно. Не разводились… просто не было необходимости. Его слова я слышала как сквозь вату, их значение доходило с натяжкой. Не супружеская пара? Живут отдельно? Какая чушь! Злость схватила за горло, не давая сделать полноценного вдоха. С трудом сбросив оцепенение, мне едва удалось выдавить из себя ядовитое шипение: – Как интересно получается: не живете вместе, а дети воздушно-капельным путем заводятся? – Какие дети… – он пытался оправдаться, но я услышала надломленность в его голосе. – Катя твоя беременна. Ты не знал? Она упоминала, что собирается рассказать тебе. Видимо, я успела связаться с тобой раньше, – от безысходности и гнева защипало под подбородком. Слезы выступили в уголках глаз и хлынули по вискам потоком. Больше не было необходимости запрокидывать голову, этот фонтан больше не остановить. – Меня тошнит от таких как ты. И теперь из-за тебя меня тошнит от самой себя. – Эва… Ох, заткнись! Заткнусь! Не говори со мной таким тоном, это невыносимо. Как бы я хотела стереть этого человека! Стереть без остатка, чтобы он навсегда исчез из памяти! – Не звони мне больше. Не появляйся в моей квартире. Не вздумай искать со мной встреч. Если увижу тебя, пойму, что ты пытался встретиться со мной – я на тебя заявлю и… Я захлебнулась собственными словами, пыталась хватать ртом воздух, но легкие горели, не принимая ни порции. Ощущая себя униженно и глупо, я не смогла договорить. Просто сбросила вызов и заблокировала к чертям его номер. А затем рассмеялась сама над собой. Такая жалкая… Душащие, обжигающие кожу слезы застлали глаза. И наружу вырвался, наконец, безудержный крик, обернувшийся вскоре неконтролируемыми рыданиями. Завязывая отношения без обязательств, я совсем не ожидала, что нарвусь на последствия: вырванное сердце и ребенка от глубоко женатого мужчины. Смешно и нелепо. Я, считающая себя рассудительной и сильной, сидела на кухне, обливаясь слезами жалости к себе. Жалкая женщина, возомнившая, что тоже имеет право быть счастливой. Покусившаяся на счастье, предназначенное другой… Глава 29