– Спасибо, – машинально ответила я и нырнула в метро. Еще только чайки мне удачи в этой жизни не желали. В автобус я запрыгивала в последний момент. Нет, скорее так: всегда мечтала запрыгнуть в движущийся автобус, который притормозил на светофоре, а я тут как тут. Веселая и красивая. И немного растрепанная, но это издержки бега от метро. Сидящий на переднем сиденье Игорь покачал головой, но ничего не сказал. Ангелина рядом с ним желчно процедила: – Еще немного, и вы бы вылетели до начала отбора. – Спасибо, Капитан Очевидность! – Я прижала кулак к сердцу и показательно всхлипнула: – Что б я без тебя делала! И отправилась по проходу. Изучать соперниц и искать место, чтобы сесть. А то при мысли о том, что надо будет стоя ехать всю дорогу до Ораниенбаума, мои несчастные ноги начинали негодовать. Им и метро хватило, угу. Примерно через десять шагов я поняла, что либо не было никакого пункта про внешность участниц в руководстве для персонала, либо выглядел он как «НЕ ПОВТОРЯТЬСЯ!» Потому что все девушки были действительно очень красивы, при этом красивы оригинально, и ни одного похожего типажа. Типичная блондинка с розовыми нарощенными ногтями сидела рядом с роковой брюнеткой, узкоглазая калмычка с белоснежным круглым лицом спорила о чем-то с настоящей снежной королевой – четкие черты лица, льдисто-голубой взгляд, короткая креативная стрижка, будто сложенная из льдинок; армянка с художественными бровями выглядывала из-за офисной дивы в очках, с тонким хищным носом и кроваво-красными губами… Вау! Действительно, в кадре это должно смотреться неплохо. И зрителям будет проще запомнить, кто есть кто, найти любимчиков и болеть за них. В том числе в прямом эфире, посылая платные сообщения… Тут я не выдержала и рассмеялась в голос. Бедненькие зрители. У них-то будет иллюзия, что они влияют на отбор. Голосуют за кого-то, тратят деньги, пишут в чаты программы… бла-бла-бла. А все будет решено еще до того, как первый выпуск появится на экранах. Такая вот псевдоинтерактивность. А ведь они и правда верят в вес своего голоса… Потрясающая наивность, если в двадцать первом веке ты до сих пор залипаешь у экрана телика, вместо того чтобы перейти на Ютуб. Тут кто-то крикнул «Жень!» и замахал мне руками с заднего ряда сидений. Когда я добралась туда, то увидела свободное место как раз рядом с Барби. Во, точно, типаж «девушка-Бэмби» тоже присутствует, мысленно отметьте в записной книжке и распишитесь. – Привет! – Кажется, она и вправду рада была меня видеть. – Ты тут как? – Привет! Слушай, я так прониклась твоей историей… что не могла не попробовать. – Гляжу, успешно попробовала. – Сама не ожидала, прикинь? – А я еще жалела… аааах… – сладко зевнула Бэмби, то есть Барби, – что контакты у тебя не взяла. Потом решила, что сначала сама занята буду, а потом как оно сложится… – Те ж мысли были, – кивнула я. – Ты представляешь хотя бы примерно, что они от нас хотят сегодня? – Чтобы мы мило выглядели в разноцветных фартучках и удобной одежде? – улыбнулась Барби. – Кстати, пока мы ждали автобус, я тут видела пару безумиц на шпильках. – Ну, может, им так удобно, – я вспомнила вчерашние прогулки на каблуках и поморщилась. – Что там за дворец? Будем погружаться в атмосферу восемнадцатого века? Или какого? – Жаль, что не семнадцатого, – пробормотал черный ворох дизайнерских тряпок на кресле через проход, а потом из-под капюшона показался очень, очень невыспавшийся белобрысый эльф. – Почему? – Тогда можно было бы играть в мушкетеров. Чур, я Атос, пишу стихи и в целом возвышенная желчная тварь. – Тогда я Арамис! – захлопала в ладоши Барби. – Самый смазливый и любит религиозные диспуты. – То есть мне осталась роль Портоса… – задумалась я на секунду. – Всегда не прочь пожрать и дерется потому, что дерется. Немного по размеру недотягиваю, но в целом ок! – А кто тогда д’Артаньян? Игорь какой-нибудь? – Неее… – протянула я. – Д’Артаньян у нас будет наш возлюбленный миллионер. Подойдем такие к Александру и будем спрашивать: чего как в Гаскони дела? А не скажете ли нам, пожалуйста, «тысяча чертей»? Хотим одну гипотезу проверить… И мы хором заржали. Отсмеявшись, Барби вытерла глаза уголком платочка и сказала: – А что, до финала можно договориться не валить друг друга, а, наоборот, помогать. Кажется, так больше шансов, чем действовать в одиночку. Ну… я так думаю. – Один за всех! – выпалила я. – И все сюда за деньгами, – припечатала Алла и зевнула, снова запустив цепную реакцию общей сонности. – Или за большой любовью? – Веришь в сказки? – Барби смотрела так скептично, что было ясно: уж она-то – никогда. – После неудачи с миледи как-то разочаровался, – подражая Атосу, улыбнулась Алла. – Давайте делать ставки. – Сколько человек вылетит в этом туре? – Не-а. Сколько времени нас продержат в автобусе перед тем, как выпустить на свободу. – Часа два? – сделала ставку Барби. – А ты, гляжу, в теме, – уважительно кивнула Алла. В итоге она оказалась права. Когда нас наконец выпустили на дорожку перед дворцом, мне хотелось только одного. То есть двух. Одновременно прыгать, разминая затекшие ноги, и валяться на травке, просто потому что. Но вместо этого пришлось извлекать из сумки Инкин фартук и напяливать его на себя, создавая впечатление «домашней небрежности и утреннего уюта». Софиты уже зажглись, и шоу началось. – Так-так-так… Девочки, девочки… Ты шаг вперед, ты два назад, а что это за пузико у нас, а у тебя что за личико такое – улыбку дома забыла? Попы подтянули, плечи расправили, что за линейка, как в детском саду! – Режиссер Иннокентий бегал перед нами, размахивал руками и в целом был похож на большого суетливого петуха, который загонял курочек в курятник. То есть в данном случае не загонял, а пытался поставить на газоне в «уютном художественном беспорядке, но так, чтобы это было красиво». Карман на его оранжево-красном пиджаке топорщился кружевным платочком, высветленная блестящая челка дрожала и подпрыгивала, пуская солнечные зайчики почище лакированных ботинок, и в целом Иннокентий выступал неким эталоном чрезмерной моды напоказ. Не удивлюсь, если именно по его совету Александру впарили золотой пиджак. Кстати, где он, ау? И пиджак, и сам красавчик? Мы с Бэмби и эльфом украдкой зевали друг другу в плечо и планировали план-перехват. План по отлову миллионера, чтобы наречь его д’Артаньяном и озадачить неожиданными вопросами, обрастал все новыми и новыми деталями. Ну, нужно же как-то убивать время, когда тебя достают дурацкими инструкциями и все никак не дают приступить к тому, зачем мы, собственно, сюда прибыли. – Так, девочки, так, снимаем общую проходочку… Вы милые кухарочки, вышли на утреннее солнышко, и все такие потяну-у-у-улись… Так, ты куда? Куда пошла? – Куд-куда пошла? – шепотом передразнила его Алла. Вышло очень похоже. А пока мы хрюкали от смеха, даже не заметили, как перед строем прекрасных сонных офартученных дев нарисовался прекрасный Александр. Да, он был в золотом костюме. И – что удивительно! – ухитрялся выглядеть в нем убийственно серьезно. Даже туфли ему подобрали сияющие, цвета разлитого бензина. Идеальный образ для человека, который только что встал и невзначай вышел на воздух насладиться запахами утра. Так, кажется, говорилось в сценарии. – Так-так! – замахал руками режиссер, и все камеры вмиг отвернулись от нас к миллионеру. – Снимаем нашего главного героя. Сначала проходку, потом пару слов на камеру… крупным планом. Потом поснимаем статику, пока хороший свет. – А мы? – пискнул кто-то из нашего незаслуженно и вмиг забытого женского воинства. В самом деле. Хотелось подойти поближе к… эээ, жениху. Познакомиться с ним. Ну, хотя бы представиться: «Привет. Я Женя. Часто здесь бываешь?» Нам что, даже толком его рассмотреть не дадут? Поэтому я решила присоединиться к возмущенным и крикнула: – Эй! Иннокентий даже не соизволил обернуться, просто махнул рукой. – Позже, позже! Все позже! А сейчас Игорь проводит вас на кухню! Там расскажет все правила. – Это же реалити-шоу вроде как… – пробормотала Барби. – Разве они не должны писать видео на всех этапах? Будто бы услышав ее слова, Иннокентий воскликнул: – Главное, девочки, чтобы было кра-си-во! Так что готовьтесь там… готовьтесь и готовьте, а я решу, когда начинать снимать. – По-моему, у него синдром вахтера, – пробормотала Барби. – Синдром наседки-вахтера, – уточнила я. – Одновременно заботится о тебе, командует и обесценивает. – И все это в произвольном порядке. – Угу. И мы отправились на Китайскую кухню. Она оказалась отдельным полутораэтажным павильончиком розового цвета. Когда-то давно в ней были каменные печи, потом их убрали и приспособили павильон под выставочные нужды. А теперь из него все вынесли и напихали внутрь блестящих современных печей, холодильников и металлических разделочных столов. Выглядело сюрреалистично. Особенно если представить, что мы сейчас набьемся сюда как сельди в бочку. – Это будет королевская битва, – прошептала я грозно. – Битва с ножами за ножи. – И со сковородками за сковородки! – А если кто-то собрался готовить селедку, так нечищеной рыбиной придется соперницам в харю тыкать. – Прям вот ейной мордой! – Все готовы? – перед нами возник Игорь. Еще более уставший, чем обычно, и с ворохом бумаг такого размера, что тот закрывал ему половину лица. – Становитесь около столов. По четыре человека на один стол. – В любом порядке? – Абсолютно. – Йесс, – прошептал эльф, и мы тут же заняли ближайший. Еще к нам присоединилась хрупкая готическая «принцесса» с фиолетовыми губами и бусиками из пластиковых черепов, и я тут же толкнула ее в бок и шепотом спросила на всякий случай, не из Гаскони ли она. – Не, – помотала принцесса головой. – Из Ёбурга. Тем временем Барби исследовала стол и сообщила: