И объятия, наконец, разжались – неохотно, как мне показалось. У меня в рюкзаке действительно имелась компактная газовая горелка, не для чая по утрам, но из необходимости иногда кипятить перед употреблением воду, набранную в сомнительных источниках. И четыре пакетика кофе с молоком – дешевых, но совершенно бесценных, когда ты находишься в некоем лабиринте, где ни одной кофейни за углом. Пока я потрошила рюкзак, пока устанавливала баллон на ножки и приделывала крышку, мне иногда слышались издали зловещие звуки. Горловое клокотание, похожее на то, которое издают в фильмах зомби или мутанты. Звон мечей, рык, шаги. Я бы опять впала в паническую прострацию, если бы не зазвучал голос Эггерта. – Я начну издалека, чтобы было понятно. – Он свернул одеяло вдвое, уселся на нем перед горелкой, как перед костром, сложил руки на колени. И я опять втихаря им залюбовалась, его чертами лица, радуясь, что меня не видят. – Ты когда-нибудь слышала про искусственный разум? Что-то очень отдаленное. Невнятное. В наши дни были потуги создать компьютерный интеллект, но они не заходили слишком далеко, ограничиваясь способностью машины вести примитивный диалог и логически виснуть на многих непонятных вопросах. – Знаю про Дикси. «Дикси» – или система «Дикс 2.0» – разрабатывалась как умный собеседник. Еще ходили слухи о роботах-пылесосах, самостоятельно объезжающих углы. – Хорошо. – Эггерт смотрел перед собой раскосыми глазами, и они опять не казались мне слепыми. – Когда-то давно способности ИИ – я буду называть его так – доходили до невидимых вершин. Люди настолько развили искусственную способность думать и исполнять приказы, что постепенно встроили ее в ткань бытия. И это был прекрасный симбиоз, где каждый человек мог мысленно задать желаемый параметр – от спелых апельсинов в ближайшем магазине до собственного грандиозного успеха через месяц – и получить его точно в срок. Я подвисла над горелкой. – Просто мысленно? Пожелать? И реальность бы это исполнила? – Легко. Люди моделировали и генерировали запросы ежесекундно и очень осознанно, дети с пеленок знали, как им получить то, что требуется, без помощи родителей. Когда кто-то уставал от длительности почтовых перемещений, он генерировал между собой и приятелем проход, например, который транспортировал объект за секунду. Кажется, я перестала дышать от удивления. Вода в железном походном кувшине начала полниться пузырьками, поднимающимися со дна. Мне не верилось в то, что говорил Пью. Звучало сказочно. – Люди творили и сотворяли, не переставая. Научились выдергивать музыку из снов: просто просили ИИ нырнуть в их последнее сновидение и переложить все в ноты на бумагу. Машины более не чадили вредоносными выхлопами, появились летающие скейты. На лица накладывали фильтры молодости в режиме реального времени – фантазия людей не знала границ. Судя по книгам… – По каким таким книгам? – спросила я тихо. – Где ты обо всем этом читал? – Неважно. – Пью был уклончив. – Мы сейчас не об этом. Так вот, ключи – такие ключи, как ты использовала, – создавались для того, чтобы сгенерировать нео-матрицу для конкретного человека. Для пользователя. Выделенный мир, в котором можно, убрав из поля зрения других людей, осуществить любые свои фантазии, прожить их и прочувствовать. Очень реалистично причем. Выделенный мир? Я смотрела, как закипает вода. То есть сейчас мы находимся в сгенерированном лично для меня мире? – Не очень, значит, моя фантазия была… Эггерт не то вздохнул, не то фыркнул. – Ты вообще создала это место из страха, из желания убежать. И наполнила его кошмарами. Знаешь, раньше эти ключи стоили очень дорого, да и сейчас. Их далеко не каждый мог себе позволить, и люди активировали их, чтобы испытать то, что не могли испытать в реальном мире. Нечто приятное, конечно. Потому как «настоящность» происходящего здесь зашкаливает. И, конечно, никто в здравом уме не стал бы создавать лабиринт, полный монстров, так как в этом случае получил бы отличную возможность многократно умирать, например. Подобную вещь сотворил бы только… – Тупой человек, – подсказала я прямолинейно, когда Пью тактично сделал вид, что подбирает слово. – Недалекий, да. Или мазохист. Или тот, у кого не было осознанности, – смягчил он последними словами смысл фразы. Я хмыкнула. Почти закипела вода, я достала из кармашка два шуршащих пакетика. И крайне сложно было не прислушиваться к звукам, издаваемым «монстрами», – казалось, они подходят все ближе. Я заставляла себя концентрироваться на кофе и голосе Эггерта. Встрепенулась вдруг интересная мысль: – Ты сказал, что в нео-матрицы перемещались, чтобы убрать из пределов видимости других людей. Но ты-то здесь, со мной. Хотя я хотела от тебя сбежать. – Значит, не так и хотела. Иначе меня бы здесь не было. Повисла многозначительная пауза, и я подумала, что, наверное, совсем чуть-чуть покраснела. Наверное, где-то внутри, где-то очень глубоко я вовсе не хотела от него бежать. Скорее, приблизиться. Матрица меня раскусила. В конце концов, хорошо, что я здесь не одна, а то умирала бы многократно и очень болезненно, как мазохист. – Послушай, – сменила я щекотливую тему на серьезную, – допустим, я сгенерировала это все случайно и наполнила страхами. И умираю здесь ежедневно. Воскресаю и умираю опять. Существует ли выход? Когда-нибудь срок действия сгенерированной матрицы истекает? Все эти идеи, рассказанные Пью, были крайне занимательными, они заставляли мозг ужасаться и в то же время хотеть размышлять, анализировать и фантазировать. – Рекомендуемый выход из «мечты» должен состояться через неделю при помощи активации ключа с просьбой о выходе. Максимальный срок пребывания в нео-матрице – две недели. После сознание начинает сбоить, принимая иллюзию за правду. – А если я потеряла ключ? В борьбе с монстрами. – Тогда ты обречена во всех смыслах. Наверное, мне было бы обидно, если бы улыбался кто-то другой, но лицо Эггерта преображалось от улыбки, смягчались жесткие черты. «Значит, через неделю, когда ключ наберет заряд, я должна буду вывести нас наружу. Как-то» – хотелось верить, что на этот раз все сработает безошибочно. Я отлила половину кипятка в кружку, оставив часть в кувшине. Всыпала кофейный порошок в обе посудины, размешала ложечкой – запахло по-человечески. Вкусным питьем, едой. Захотелось открыть пачку с печеньем, я потянулась к рюкзаку. – Так что мне делать сейчас для того, чтобы убрать монстров? Ты что-то говорил про два часа… Пью аккуратно принял протянутую мной чашку в руки, взял за ободок. Небо еще сильнее посветлело – я то и дело кидала на него взгляды, ощущая в суматохе чувств на задворках сознания восхищение. Оно, как робкий зритель, тихонько стояло, созерцая небосвод, за спинами суматошных эмоций, желающих понять, как выбраться из лабиринта. – Существует время генерации пространства до плотной версии. То есть, заходя сюда, ты еще раз определяешь нужные параметры. И через сутки они в твоем полном распоряжении. Страх уплотняет объекты быстрее, поэтому бояться здесь крайне нежелательно. – Так что мне делать? – этот вопрос мучил меня с самого начала. – Успокоиться… Кажется, я начала уставать от этого слова. – …и начать слышать пространство, которое ежесекундно ожидает твои новые запросы. Ты это сделаешь, настроишься, сотворишь чистые безопасные коридоры, а после добавишь нам источники воды. Я почти обожглась кофе, разбавить его было нечем, приходилось дуть. – Звучит так просто… То был момент, когда Пью вздохнул еще раз. Признал нехотя: – Да, этому когда-то обучали неделями. Тебе придется освоиться в матрице быстро, если не желаешь умирать. Можно было напугаться и потратить на страх драгоценные минуты. Но лучше попытаться сделать то, что он говорит. Мысль о том, что прямо сейчас это самое пространство, которое выглядит столь реальным, которое можно ощутить пальцами, как настоящее, слушает и ждет моих запросов, нервировала и восхищала. Заводила азарт, любопытство, заливала все патокой из беспокойства. Вот бы так в нашем мире… Если это все как игра, как очень реалистичная игра… Казалось, Пью видит мое лицо, чувствует то, о чем я думаю. – Ты молодец, – произнес он тихо, – ты сможешь. Я почувствовала, что верю ему. Верю глубоко, как кому-то нечужому и тому, кто не просто раскидывается словами, но кому действительно есть до тебя дело. – Если…у меня не будет получаться, если я буду бояться, тебе снова…придется меня целовать. – Какой прекрасный сценарий. Его голос тихий, мягкий, у меня прервалось дыхание, как тогда, когда он впервые коснулся моего лица в баре. И стало непонятно, кто к кому подкатывает. ***** Сидя на земле, спиной к изгороди, я ощущала себя слепой, как Пью. Вовсе не потому, что у меня были закрыты глаза, а потому, что внутри собственного сознания я не знала, куда смотреть. Я тыкалась носом в тишину, я напрягала глухие уши, я силилась понять, как именно взаимодействуют с пространством. Вздыхала. Старалась не отчаиваться. Просто слушала мерный стук собственного сердца, как учил Эггерт, старалась не следовать за тревожными мыслями. Наверное, я бездарная, думалось мне. Думалось без злости, апатично-спокойно. Или этому действительно долго учатся. Я же никогда не практиковала ни медитаций, ни «спокойного» ума, откуда знать, куда внутри себя смотреть? Пять минут, десять…. Безрезультатно. В какой-то момент я сдалась, поплыла как пушинка на ветру – без цели и направления. Стало почти все равно, что случится дальше, расхотелось об этом думать… И вот тогда я его почувствовала. Пространство. Оно смотрело на меня множеством глаз, каждой клеткой бытия, каждым листком, каждой травинкой и молекулой воздуха. Смотрело весело и с любопытством – как щенок. Мол, когда будем играть? Оно, как мне показалось, откровенно восхищалось собой, транслируя ощущение: смотри, какой прекрасный лабиринт мной создан. Это все для тебя, ради тебя. Не прекрасен ли он? И первым чувством, которое я испытала, было возмущение – откровенное, злое. «Прекрасен?! Сам лабиринт, может, и прекрасен, но монстры!» Искусственный Интеллект, который вовсе не казался мне искусственным, перевел внимание на солдат и выдохнул с восторгом. В воздухе прочиталось: «Какие чудесные мышцы, фактуры шнурков, гениальная зеленая пористая кожа…» Мне вдруг стало ясно, что это нечто, управляющее нео-матрицей, восхищается абсолютно всем, что творит. Что ему все равно – травинка или гнилой зуб во рту мутанта, – главное, он создан с любовью. Я рвано выдохнула. Черт, как же мне в реальной жизни не хватает такого вот восхищения всем подряд. Безусловного. Но Эггерт был прав, когда объяснял: «Сосредоточиваться нужно не на том, что есть сейчас, не на том, что тебя не устраивает, но на том, что ты хочешь получить. На новом результате…» Конечно. Я мысленно приготовилась дать команду, и ИИ всеми невидимыми глазами развернулся ко мне, готовый слушать.