Прячусь за кружкой, пережидая боль. Ну что я за дура такая! Сама же его впустила! Боже, мы же с ним кучу времени проводили наедине и у меня не единой мысли… - Понятия не имею, кто это был. Знаю только то, что он сидел в соседней квартире и ждал отмашки от хозяина. Просто забрать тебя оттуда тоже бы никак не вышло. - И ты?.. - И я решил оставить должность, но на своих условиях. - А кто же был в машине? - Неопознанные трупы из ближайшего морга. - А твоя жена… - А ее куда-то надежно спрятал папа. - Жаль. Вы такая замечательная пара! - Мы были парой три раза по пять минут и только пока включены камеры. - Почему она тогда ко мне приходила? Просила не мешать вам строить семью? - Потому что дура. Она подумала, что раз я на публике ее приобнял разочек, то это знак вечной любви, судьба и прочая дребедень. Ей показалось, что исправить меня такого неправильного ее первостепенный долг. - Почему сразу дура? Просто влюбилась… - утыкаюсь в тарелку и размазываю джем по тарелке в виде звездочки. Я ведь такая же, как она. Просто влюбилась. Полюбила всем сердцем и его уже оттуда никак не вытравить. - Потому что она точно знала, что ничего между нами быть не может. - Сердцу не прикажешь, - встречаясь с его взглядом “ты сейчас серьезно?” и прикусываю язык. - Ладно, а сейчас ты зачем появился? - Как появилась возможность, сразу приехал. Раньше могли отследить. - А сейчас тебя вся больница видит. Ты забыл, что твое лицо по телевизору еще две недели показывали? - Ивлев получил свое и, надеюсь, успокоился. - Ага. Это выяснили. А теперь самый главный вопрос. Какое вообще тебе до меня дело? Ну подумаешь, убрали бы какую-то любовницу. Зато долгожданная должность у тебя в кармане и жена на сдачу. Он молча встает их кресла и моментально оказывается рядом. Нависает надо мной грозовой тучей. И просто так, без всяких церемоний, извинений и прелюдий, впивается поцелуем в мои губы. Глава 29 Иногда мне совсем непонятно, как такие суровые на вид, вечно сжатые в строгую тонкую линию губы, могут творить нежность. Но вот он касается ими так, что забываешь, где находишься, зачем мы здесь собрались, на какой планете, да и себя тоже, если честно, забываешь. Поцелуй неожиданный. Жадный. Он не пытается меня соблазнить. Просто касается своими горячими губами моих. Проникает языком в рот. Пробует. Знакомится заново. Все границы тают сахарной ватой. От них остается только липкая лужица в виде меня. Опять я сейчас себе нафантазирую всякой ерунды, а потом буду с ошметками только-только склеенного, еще не до конца прижившегося сердца отрывать его от себя. - Ты же понимаешь, что это не ответ, правда? - говорю, задыхаясь, когда нам приходится оторваться от друг друга ради кислорода, но так и не отпуская ворот его поло. - И поцелуев для решения накопившихся проблем нам маловато. - Я надеялся, будет достаточно. Его наглая улыбка это не совсем то, что мне необходимо. Пытаюсь оттолкнуть, но Миронов только подбирается поближе и упирается лбом мне в плечо. Ну вот и кто из нас взрослый? Сдерживаю себя из последних сил, чтобы не запустить пальцы в его волосы, чтобы не спуститься ими к шее и забравшись под ворот поло, гладить плечи. - Прости меня, - шепчет сдавленно, но я все равно слышу его слова сквозь бой пульса в ушах. - Я не хотел делать тебе больно. Не хотел пугать. Не хотел отпускать от себя, но это был единственный вариант. Пытался забрать, но этот ублюдок, которого приставил Ивлев, следил за тобой все время. А из дома ты почти не выходила. Не было возможности без шума и потерь тебя забрать. - Поэтому ты решил “умереть”? - его плечи, которые я все еще пытаюсь оттолкнуть, хоть мне и хочется быть ближе, каменеют. Гордей, забирая свое тепло, пересаживается в кресло. - Так, он бы точно отозвал своего пса. - Но ты так и не объяснил, причем здесь я. - Ивлев понял, как ты для меня важна и решил отобрать самое ценное. - А как он это понял раньше тебя? - выманиваю прямой ответ. - Виолетта сливала все проис…- опять он начинает не о том. - Как? И даже она поняла раньше тебя? - обрываю его очередной рассказ про кого-то. Мы тут вроде как собрались обсудить нас. - Что ты хочешь от меня услышать, красивая? Сопливых признаний не будет. Я ни хрена не романтик. Баб много, а хочется всегда тебя. Тебя, Соня. - Вау, ты, оказывается, знаешь, как меня зовут? А я все думала “красивой” называешь потому что неинтересно запоминать имя очередной шлюхи, - слезы уже где-то на подходе. Чувствую их приближение запахом моря и колючими иголочками обиды, впивающимися в сердце с каждым вдохом. - Просто "хочется" мне недостаточно. Без тебя очень плохо и страшно, Миронов. Я успела оценить. Но рядом с тобой еще и больно. - Все изменилось. - Все изменилось, да. Тут ты прав. Я теперь не одна, - прикрываю ладонью живот. - Нам в любом случае теперь придется общаться, но не так, как ты того хочешь. Уходи. Уходи, пожалуйста, я хочу побыть одна. Миронов так и не решился вслух сказать кто я для него, но все равно не ушел. Точнее, ушел, громко хлопнув дверью, но ненадолго. Вернулся и молча устроился в кресле. Я не успела опомниться, как он уже расположился со всеми удобствами быстро что-то печатая то телефоне, то в ноутбуке. Он так и приходил каждое утро с новым букетом цветов и мандаринками. Притаскивал на двоих разнообразные завтраки, обеды и ужины, а сам, иногда с каким-то извращенным удовольствием, подъедал больничную еду. Медсестры его почему-то больше не выгоняли, а уходил он только на ночь и только после того, как я засыпала. Больничное расписание довольно скучное, понятия не имею как, а главное, зачем, он, имея возможность сбежать на волю, выдерживал монотонный гул флюоресцентных ламп и разъедающий слизистую сухой воздух, пропитанный испарениями, дезинфицирующих средств. С последним он пытался бороться с помощью увлажнителя, но отечественный отопительный сезон не возьмут никакие продвинутые технологии. Я догадывалась, что на Новый год домой меня не отпустят, но все выходные отчаянно ждала понедельника, чтобы после очередного осмотра начать собирать вещи. Их тут скопилось уже огромное количество и я половину утра планировала, как все можно компактно уложить. А еще, сегодня важный день. На УЗИ наконец-то рассмотрели пол малыша. Я, наевшись счастливых видео в интернете, захотела заказать к Новому году тортик с начинкой подходящей полу ребенка. Получится двойной праздник. Выйдя из кабинета тут же набрала Айю. Она знала о моих планах и должна была передать запечатанный конверт кондитеру. Если его не отдать прямо сейчас, я же не выдержу и распечатаю! - Ох, Сонечка, я сегодня никак не смогу. Давай Яра пришлю, ты не против? - ответил голос в трубке после трех длинных гудков. - Да как-то неудобно его дергать. Он уже устал, наверное, ко мне сюда ездить. - Нормально. Ему мимо ехать все равно, не переживай. Если будет сильно занят, пошлет кого-то из своих бойцов. Было жутко неловко, что из-за меня столько суеты. И стало еще хуже, когда вернулась в палату с новой пачкой снимков, конвертом, улыбкой до ушей и увидела Миронова. Можно же было его отправить к кондитеру. Только если не говорить, что внутри. Упустила такую возможность побыть пару часов в одиночестве! - Ты чего такая загдочная? - спросил Миронов после паузы. Я так и застыла на пороге, прижимая к груди свое крошечное чудо. Неожиданно понимая, что чудо не только мое. Вроде бы очевидная вещь, но почему-то озарило меня только сейчас. Может, так ему будет проще поверить, что у нас будет ребенок и что его нужно беречь. Мне вот помогло... За своими, размышлениями, я не замечаю, как он подходит ко мне вплотную. - Я... Вот... - протягиваю ему черно-белые снимки, он задумчиво крутит в руках, не понимая, с какой стороны к ним правильно подойти. - Это?.. - Да. - вдох-выдох. - Наш ребенок. Произнести это вслух было сложно. А потом поднять глаза на Миронова. Мне не нужна была никакая камера. Я и так навсегда запомнила, как меняется выражение его лица. Непонимание - сомнение - узнавание - любовь? С последним я могла ошибаться, но что-то невероятно теплое зажглось в его взгляде. Врач, вошедший в палату, застал нас на этой немой сцене. Мне пришлось улечься на кровать, а Миронов занял уже свое привычное кресло. Пришедший в хорошем настроении и мрачнеющий с каждой секундой, глядя в папку с моей историей болезни, врач отбирал последние надежды на сон в нормальной кровати, замки на двери в туалет и отсутствие Миронова в месте обитания. А еще Новый год. Единственный праздник, который я по-настоящему люблю, придется провести взаперти. Надеюсь, хоть доставку торта пропустят? - Соня, картина становится лучше. Гораздо. Но угрозу я снять пока не могу. Придется перестраховаться и оставить вас здесь. Миронов, заметив, как уровень моря в моих глазах стремительно поднимается, грозя перерасти в потоп, так же стремительно эвакуировал врача из палаты. Вернулся он, когда я уже промочила подушку. - Сонь, хорош плакать, - он снял с меня одеяло под которое я зарылась с головой и погладил по плечу своей горячей ладонью, пытаясь успокоить. - Сонь, ну, хватит. - Это все ты, Миронов! Какого черта ты вообще вернулся в мою жизнь? Что я сделала такого, что ты преследуешь меня с первой встречи? - Я же тебе всегда говорил. Каждый раз. - Что говорил? - Правду. Ты красивая. Конечно, не просто так я тебя всегда называю. А еще рявкнула на меня при первой встрече так, что сразу захотел тебя. Никто себе не позволял такого отношения много лет. И вдруг какая-то нахалка мелкая. Важная. Врачом себя возомнила, - он глухо смеется и от этого звука мурашки морской пеной разбегаются по коже. Он перетаскивает меня себе на колени и обнимает изо всех сил, но с ювелирной аккуратностью. - Сонь, знаю, просить прощения бесполезно. Я чувствую себя настоящим уродом и придурком, из-за того, что подставил тебя под удар. Вас подставил. Он шепчет мне на ухо, прислонившись лбом к виску. Он укутал меня собой и согревает, кажется, само сердце. И успокаивает. Оно, повинуясь его нежным рукам, начинает биться семьдесят положенных ударов в минуту. - Я все решу, Сонь. - Нет. Я не хочу отсюда уходить. Мне так спокойнее. - Понял. Но если тебе нельзя к Новому году... Дай мне пару часов, я все организую. Только не реви. Пообещай не реветь. Больше ничего не прошу. Я киваю головой соглашаясь, и он ссаживает меня на кровать, укутывая в одеяло. Как мама в детстве кастрюльку с пюре, чтобы осталась теплой до обеда. Так и Гордей. Только меня, чтобы сохранить внутри хоть часть подаренного тепла. Он, улыбаясь, идет к двери, а я снова начинаю бояться, что в этот раз уходит точно навсегда. Пока его нет, решаю сходить в душ и уже почти раздеваюсь, но приходится вернуться в палату, потому что я слышу, как кто-то вошел. Ярослав приехал раньше времени? Гордей так быстро справился или что-то забыл? Но улыбка на моем лице меркнет, когда я вижу на пороге Антона. Глава 30 Он спокойно проходит по палате к кровати не замечая или делая вид, что не замечает меня за приоткрытой дверью в ванную. Легкие горят огнем, потому что я совсем забыла про дыхание. Ноги слабеют, отказываясь меня держать и почему я все еще стою, остается загадкой. - Ты что здесь делаешь? - все как в замедленной съемке. Даже мои злые слова растягиваются эхом, а рука ползет по стене к тревожной кнопке. - Соня! Наконец-то! Я тебя искал! Уже не верил, что смогу найти. Ты как? Почему здесь? - делая вид, что пугается, отвечает и, активно жестикулируя руками в воздухе, подходит ближе. - В другом городе искал? - Слушай, ты пропала резко, - он проводит пятерней по волосам, небрежно-уставшим жестом. - Со всех радаров исчезла, будто тебя и не существовало никогда. Я не знал, что и думать. Подключил кое-какие связи… Он говорит так убедительно, что ему хочется верить. Столько эмоций, переживаний и сожаления в глазах, что редкому актеру под силу. На секунду совсем краешком проскальзывает мысль, что Миронов соврал и на самом деле от Антона нет никакой опасности, но… Зачем я ему сейчас? - Меня забрали друзья, извини, не было времени к тебе зайти попрощаться. Но я все равно не пойму к чему такие усилия по поискам. - Ну как… Ты понравилась мне. Мы, кажется, поладили. - Настолько, чтобы преследовать меня? - Да я не… Черт, прости. Не думал, что это будет так выглядеть. Ты просто испугалась новостей, когда мы сидели. Выпроводила меня мгновенно и исчезла без следа. Я не знал, что и думать. Он говорит правильные, логичные вещи. Но почему тогда с каждым его шагом ко мне становится все страшнее? Ладонь приходится вытирать о сорочку, но вторую руку с тревожной кнопки убрать не решаюсь. С другой стороны, чем мне смогут помочь акушеры, если он и вправду пришел меня убивать? Он только навредит кому-то еще - Я вот десерт привез. И мандаринки. Но смотрю, у тебя нет в них недостатка, - он, смеясь, показывает на батарею у окна. А там наш с Мироновым молчаливый секрет. Он чистил мне мандарины и молча подвигал ко мне поближе тарелку. Я также молча их ела. Шкурок на тумбочке собралась целая горка и я, не удержавшись, потянулась за одной. - Мама перед Новым годом, собирала после меня корочки и вырезала из них звезды и сушила на батарее. А потом мы ими украшали елку. У нас были деньги на украшения и их было много разных. Но эти звезды... Всегда были чем-то особенным. А еще их можно было есть, представляешь! - я смеялась и сквозь слезы наблюдала как Миронов, выбирая самые целые корочки, вырезал из них крошечные звезды. Сейчас они подсыхают на марле, которую удалось раздобыть у заботливых медсестер. Отпускаю тревожную кнопку и иду к окну. Беру в руки одну из звездочек. Она уже подсохла и стала хрупкой. Мы забыли сделать дырочки и теперь придется обвязывать из ниточкой по лучикам. Миронов все никак не решается мне сказать, что любит, но делает гораздо больше. - Так как ты говоришь, меня нашел?.. - оборачиваюсь со звездочкой в руке в Антону и вижу в его руках пистолет, направленный прямо на меня. Человек, который меньше минуты назад собирался накормить десертом и мандаринами, рассказывал о том, как переживает и сколько времени потратил на поиски, теперь смотрит мне в глаза, направляя пистолет прямо в сердце. Ненависть исказила его лицо и сожрала все хорошее. И я даже понимаю причину перемены его настроения. Гордей так быстро убегал, что забыл свой пиджак на спинке кресла. Он пришел совсем не за мной или моим ребенком. Ему нужен Миронов. Но, кажется, свихнувшаяся часть Антона побеждает. Ну и не отказываться же от развлечений в ожидании главной добычи. Чувство нереальности происходящего кружит голову. Этого же не может быть на самом деле, правда? Просто чья-то злая шутка. Сейчас выйдет ведущий, расскажет, где камера и мы вместе посмеемся. Ведь так? Несмотря на все мои внутренние уговоры сердце частит, не вынося нагрузки, пальцы, прикрывающие живот, дрожат, неприятный звон в ушах заглушает абсолютно все звуки. Или это настолько стерильная тишина в палате? Хочется позвать на помощь, но нет голоса. Да и пуля будет явно быстрее. Антон целится в меня целую вечность, которая длится целых три удара сердца. Мне никогда в моей жизни не было так страшно. И этот страх совсем не за себя. На тумбочке в конверте спрятана надпись. Мальчик или девочка. Неужели я даже не узнаю кто? - Что ты делаешь? - мой голос противно скрипит, ломая тишину. Единственный вывод, который я сделала после просмотров сериалов о полицейских - нужно тянуть время. Любой ценой. Тогда есть возможность, что что-то изменится в лучшую сторону. - Действительно. Не будем ломать сценарий. Присаживайтесь, принцесса. Отведайте десерт, - болезненное сумасшествие рвется из Антона. Он ставит пакет, с которым пришел на кровать и подгоняет меня ближе пистолетом. - Но я не хочу есть, - попытаться отказаться стоило, но такой ход Антону не по душе и он снимает пистолет с предохранителя. Приходится идти к кровати и разбирать пакет. - Просто попробуй. Это же эклеры. Только посмотри. Ну как от такой красоты можно отказаться? - Антон, зачем это все? - эклеры красивые. С обожженной меренговой шапочкой сверху, но есть то, что он принес… - Это просто пирожные, глупенькая. - А что внутри? - Лимонный курд, чтобы уравновесить меренгу, - он, точно так же как и я, понимает, что есть я это не стану, поэтому достав из кармана глушитель медленно навинчивает его на дуло пистолета. Наш диалог настолько абсурдный, что если отключить картинку и оставить только звук, он будет о капризной девчонке, а совсем не о смерти. - А ты ценитель уникальных вкусов, может быть, тоже угостишься? - тянусь к чайнику на тумбочке и щелкаю, включая. Он начинает мгновенно шипеть, и за всей этой отвлеченной возней Антон не замечает, как дверь в палату открывает Гордей. Если бы не елка в его руках, возможно, все вышло бы по-другому. Не было бы ни слез, ни криков, ни огромной лужи крови на полу и моих руках, ни суетящихся медсестер и врачей. Никто не думал, что я могу убить человека. Но вышло как вышло… Вошедший в палату Гордей замечает положение дел и шумно роняет елку. Быстрый взгляд на меня, чтобы оценить ситуацию и все оставшееся внимание - Антону. Мы заперты с опасным зверем и нужно хотя бы попытаться его успокоить. - А вот и наш герой, как романтично! - с фальшивой улыбкой заявляет Антон, указывая свободной рукой на новогоднее дерево. На лице Миронова холодная и непроницаемая маска. В тот день, когда он чуть было не отдал меня своим псам, на его лице эмоций было больше. Сейчас же это просто ледяная глыба. Он собран, сосредоточен и готов напасть хоть и безоружен. В отличие от Антона, у которого в руках смертоносный кусок металла. - А ты что здесь забыл? Хозяин отпустил погулять, так ты решил все кусты в округе обоссать? - Ты, Миронов, слишком бодро шутки шутишь. Для покойника. Пора тебя уже окончательно на отдых отправить, а то слишком живучий. - Ну девочку давай хоть отпустим. Зачем ее твоей железякой пугать. Вдруг поранишься, она плакать будет, - Гордей забалтывая, медленно уменьшая дистанцию, подкрадывается к Антону. Тот то ли слишком нервничает, то ли слишком рассеян, чтобы заметить это. - О! Она будет, непременно! Вот только доставлю ее Ивлеву, там и поплачет. Сначала за твой упокой поплачет. Потом, когда твоего крысеныша из нее вытравят. А потом и когда батя до нее доберется, - он упивается каждым словом, чувствуя превосходство. Мне физически больно от каждого слова Антона. Он говорит чудовищные вещи. Паника дрожью захватывает тело. Нужно решиться и нажать тревожную кнопку, пока он отвернулся к Гордею, атаковать его сзади… Сделать хоть что-то! Но я не могу пошевелиться. Ненависть Гордея ощутимо потрескивает в воздухе электрическими разрядами. Он улыбается так, что волоски на коже становятся дыбом. А дальше все происходит так быстро, что запомнится только стоп-кадрами. Но они врежутся в память так сильно, что вытравить их, так и не получится. Миронов тактично выбивает пистолет из руки Антона, и оружие летит прямо под кровать. Гордей выкручивает ему руку и сбивая с ног, осыпает жестокими ударами, но в какой-то момент пропускает и сам оказывается на полу. Они будто забывают обо все и озабочены только одной целью - уничтожить друг друга. Серия ударов сыпется на Миронова, через секунду уже он сверху и вколачивает кулаки в Антона, а я… А я должна все это прекратить, потому что больше некому. Обжигаясь о ледяные бока, подхватываю пистолет с пола. Он оказывается неожиданно тяжелым и приходится перехватить его двумя руками. - Антон, прекрати! - кричу, но меня никто не слышит. - Да остановитесь вы уже! Грохот выстрела оглушает. С глушителем звука почти нет, но волна адреналина бьет так, что вокруг только непрекращающийся звон до головокружения и головная боль, которая начинает ввинчиваться в висок фиолетовым сверлом мигрени. Я не понимаю, что наделала. Антон, скривившись от боли, что-то кричит, а вот Миронов лежит неподвижно. Вычерпывая последние силы из резерва, отбрасываю оружие, жму тревожную кнопку и бросаюсь к Гордею. Кровь повсюду. Она расползается по полу огромной черной лужей. В палату заходит расслабленная медсестра, но увиденное ее шокирует. Она что-то кричит, но звука по-прежнему нет. Через секунду в палату влетают врачи и почему-то Ярослав. Он здесь что забыл? Не понимаю… Яр оттаскивает меня от Гордея, освобождая место врачам. - Он не дышит, - я шепчу? Кричу? Но Яр только сильнее прижимает меня к себе одной рукой, не давая вырваться к Гордею, второй набирая чей-то номер. Он отдает короткие приказы и обращается ко мне. А я не слышу. Не могу сконцентрироваться даже на его губах, меня ведет все сильнее. Карусель в голове только набирает обороты. Мне нужно к Гордею, что он вообще от меня хочет?! Я показываю ему пистолет, а он меня медсестре. Вспышка и свет гаснет. Здесь тихо и хорошо. И больше не нужно никуда спешить. Эпилог Слишком яркий свет выжигает сетчатку. Глаза слезятся от ярких вспышек. Но от журналистов не сбежать. Лучше уж один раз и навсегда от них отделаться, чем разгонять по одному. Особенно ушлые повадились пробираться под видом медперсонала. После этого у меня повысилась тревожность, и появилась охрана. Сегодня моя первая в жизни пресс-конференция и, надеюсь, последняя. Трудно быть обезьянкой, на которую все тычут пальцем. Что творится в интернете вообще представить сложно. Я один разочек на секундочку заглянула в соцсети. Все, что увидела краем глаза, повергло в шок. Телефон у меня мгновенно забрали, но ужаснуться я успела. Одни меня жалели и желали выздоровления, другие же, подавляющее большинство, всячески поливали помоями и желали скорейшей смерти. Целых три дня прошло с момента заварушки в палате. Жизнь снова выкинула невероятный фортель из раздела - “не может быть”, но как говорили в одном старом фильме: “А все-таки было!”. С чего бы начать рассказ… Очнулась я в совершенно другой палате. Память постепенно возвращалась и паника вместе с ней. Но стоило мне оглянуться, как на соседней кровати заметила спящего Миронова. Бледный, в синяках и ссадинах, но живой. Именно в тот момент, когда я потянулась к лицу Гордея, вспомнить кончиками пальцев как на его щеке колкая щетина прерывается нежной кожей шрама, сердце гулко стукнулось в груди и… - Ой! - пришлось сказать вслух, потому что такого я точно не ожидала. Не поверив своим ощущениям и приложила ладонь к животу. - Ой! - толчок повторился. Кто-то совсем крошечный решил уверенно передать привет этому миру. Или пока только своему папе… Аккуратно взяла огромную ладонь Гордея и прижала крепче к тому месту, где отчетливей всего ощущались пиночки. Малыш еще раз толкнулся, заявляя о себе. Слезы сами потекли из глаз, и я никакого права не имела их сдерживать. Тактика прятать чувства и эмоции ни к чему хорошему не привела. Пора менять привычки. Неожиданно пальцы Гордея начали робко поглаживать мой животик. Пришлось поднять на него зареванные глаза. - Это… - слов больше у Миронова не нашлось, да и у меня тоже. Я аккуратно забралась к нему на кровать и прижалась, стараясь не касаться синяков. Он целовал меня, куда удавалось дотянуться. Нежные касания к вискам, спинке носа, щекотное - к уголкам губ. - Прости меня. Прости, я знал, что этот ушлепок придет, но не знал когда. Нельзя было тебя оставлять одну, - шептал он срывающимся голосом, не отрываясь от меня. А я и ответить ничего не могла, только чувствовала как сердце тянется к нему вырываясь из грудной клетки. Тук-тук. - Я так испугался, когда увидел его в палате и тебя... Вас... Черт! - мое сердце - тук-тук. - Сонь, я никогда ничего не боялся в своей жизни так, как потерять вас. Сонь, сдохнуть не так страшно, как не защитить, - мое сердце - тук-тук. - Нет уж, Миронов, ты от меня не отделаешься! - пытаюсь говорить сквозь слезы, а сердце - тук-тук. - Я люблю тебя, Сонь, - мое сердце - пииииииииииииип. Остановилось. Гордей в свои почти сорок оказался на редкость глупым мальчиком. Не потому, что не признавался мне в любви раньше, нет. Хотя и это тоже. Самое главное - все эти дни, пока он торчал в моей палате, его мучили боли. Хоть он находился в обители врачей, но никому ничего не сказал о своем состоянии. И судя по лицу хирурга, который нам чуть позже рассказывал, что же произошло, терпеть такие мучения, живой человек просто неспособен. И тут была бы к месту шутка про бездушное животное, но я слишком хорошо знаю, что у моего чудовища есть сердце. Как оказалось, во время драки Антон ударил Гордея в живот и держащийся из последних сил за эту жизнь аппендицит, решил послать всех на фиг и уйти в закат. Поэтому-то Миронов и отключился. От моего выстрела пострадал только Антон. Лужа крови натекла из его бедренной артерии. Очень метко попала, но все меня начали стебать, что целиться нужно было сантиметров на пять выше. Он, мол, заслужил. Но оставалась еще одна проблема. Неожиданное воскрешение Гордея. И тут мы возвращаемся к настоящему времени. Прячусь за плечом Гордея от острых взглядов и ослепляющих вспышек. Миронов напряжен. Ему тоже не нравится, что мы выползли за пределы безопасной палаты. Здесь он не может ничего контролировать и от этого злится. У него все еще болят, хоть он и не признается, пять аккуратных швов, перевязку которых он доверяет только мне, а я… Ну я, это я. Одна сплошная проблема. Тут слишком много звуков, света, ароматов. Стараюсь сосредоточиться на главном. Тянусь к горячей ладони Гордея и обнимаю своей. Он согревает меня теплом и поддерживает, поглаживая большим пальцем, чтоб не переживала, а ведь я подошла, чтобы успокоить его. Украдкой вдыхаю аромат его парфюма. Он рядом. Он живой и теперь точно все будет хорошо. Но как тут быть спокойной, когда на тебя смотрит полсотни человек? И ладно бы просто смотрят. Нападают своими ядовитыми вопросами. Я напрочь отвыкла даже от самых низеньких каблуков, пошатнулась, но Миронов воспринял это по-своему. - Тебе плохо? Голова кружится? Что-то с малышом? - он паникует на каждый чих. А сейчас тем более. Не обращая внимания, на возмущения и уверения, что все в порядке, тащит меня обратно в палату, оставив Ярослава одного на растерзание журналистам. Если бы не Яр, ничего бы этого не было. Он очень вовремя оказался в палате. Сразу же понял, как прижать, стремительно теряющего кровь Антона пока он в сознании и тем самым вернуть Миронову его драгоценную должность. Не знаю, как именно Яру это удалось, но Антон почти сразу сдал Ивлева с потрохами. При первом же обыске в его особняке нашли компромата минимум на три пожизненных срока. Оставался вопрос, как вернуть Миронова к жизни. Лучшим оказался вариант с новогодним чудом. Шучу. Или нет… На самом деле это совсем не Дед Мороз, а Яр смог выкрутить руки реальности. Но тридцать первого декабря подобные сюжеты по телевизору вряд ли сойдут за четко спланированную спецоперацию. Пока Гордей тащит меня по коридорам больницы, Яр делает заявление, что смерть губернатора одного южного края была подставной, чтобы вскрыть все грязные делишки Ивлева. Он в подробностях опишет каждую мелочь и даже покушение на мою жизнь. А еще… Еще он объявит, что жена Миронова была фиктивной. Сейчас она жива, здорова, отдыхает от суеты где-то в заснеженном Подмосковье. Гордей изначально настоял, на моем присутствии, чтобы точно отпали вопросы по поводу его личной жизни. Чтобы после этого в интернете было чуть меньше грязи и сплетен обо мне. Кто-то из медперсонала узнал покойника Миронова, и фото быстро разлетелось не только в сети, но и во все желтые газетенки. Даже не знала, что они все еще существуют в бумажном виде, но обсуждали и осуждали меня там очень бодро. Я оказалась и шлюхой, и подстилкой, и даже спрятанной женой. Что удивительно, почти все было правдой, но очень не устраивало Гордея. Особенно то, как я расстраивалась по этому поводу. Врач согласился отпустить меня на праздники домой, но Миронов решил отмечать Новый год в больнице, чтобы точно избежать все возможные неприятности. И сейчас войдя в палату, меня ждал огромный сюрприз! ******* Дорогие читатели! Сегодня стартовала история Женечки и Артура из "Измена. Расколотое сердце" "Развод. Двойня в подарок" https://litnet.com/ru/book/razvod-dvoinya-v-podarok-b457637 - И кто же отец? - Артур, к тебе это не имеет никакого отношения. Мы развелись. Или ты забыл? - Я отлично помню. А ты так и не научилась врать. И сбежать от меня не выйдет! Бывший муж оставил мне подарок к разводу. Отчаявшись встретить нормального, мужчину я отправилась в центр репродукции исполнить мечту о ребеночке. Но выбирая анкету донора, меньше всего на свете ожидала услышать от врача, что уже беременна. Двойней! https://litnet.com/ru/reader/razvod-dvoinya-v-podarok-b457637?c=5292608p=1 Нас ждет история коренной москвички и приезжего парня с юга. Как они вообще спутались, оказались женаты и уже успели развестись? Почему они ненавидят друг друга, но оказались в одной постели? Давайте узнаем вместе! Не забывайте подписаться, добавить книгу в библиотеку и поставить звездочку. Заглядывайте в мою группу вк и тг канал (ссылки в разделе "обо мне") Это греет автору сердечко❤️ С любовью, Ася❤️ Эпилог 2 Новы год для меня совершенно особенный праздник. Я терпеть не могу свой день рождения, всякие четырнадцатые февраля всегда проходили мимо меня. Но вот Новый год… Каждый раз ждешь чуда, надеешься на исполнение желаний. Улицы, после ноябрьского уныния расцвечиваются яркими огнями, и люди становятся немножечко добрее. Гордей, даже в палате создал для меня самое настоящее чудо. Со смерти родителей, это первый человек, который так обо мне заботится. Сейчас - особенно. В нашем временном доме появилась пушистая елка, достающая до самого потолка, сверкающие гирлянды, которые, отражаясь в окне, создают эффект звездного неба, но удивляет меня совсем не это… - Как ты это устроил? Мы же… Мы же в больнице… - медленно подхожу к кровати и, чтобы не потревожить перехожу на шепот. - Немного обаяния, немного денег и небольшая переноска решили все проблемы. - Переноска? - оборачиваюсь к Гордею, а он указывает на трехкомнатную элитную квартиру среди переносок, стоящую в углу комнаты. Ну конечно. Меньшего от Миронова ждать глупо. - Разрешили оставить только, если ночевать она будет там. Но это ерунда. Ну конечно, ерунда. Анфиса устроилась на подушке и сладко спит, свернувшись в клубочек. Конечно, из всех она выбрала подушку Миронова. - Вся семья должна быть в сборе, - слова Гордея заставляют меня обернуться. - Семья? Он достает из кармана шкатулку. В пару моей, хранящей подарок родителей. Только она не синяя, а нежно бирюзовая. Чьи-то натруженные руки вышили на крышке красные узоры. Никак не могу разобрать, что там. Изображение расплывается, а Миронов, становясь на одно колено, открывает крышку. - Я натворил столько глупостей, делал тебе невыносимо больно, абсолютно не задумываясь, но… Ты единственный человек, который меня просто полюбил. Ты самое светлое, что есть в моей жизни. И я хочу, чтобы ты была рядом всегда. Обещаю оберегать от всего и ровнять катком все проблемы, что будут мешать твоим пальчикам на ногах. Он говорит, говорит, а я не могу ничего ответить. Он говорит, говорит, а я не могу ничего ответить. Только киваю быстро-быстро пытаясь вытереть слезы, но их становится слишком много. Меня обнимают горячие руки Гордея, а безымянный палец тяжелеет. - Из всех метеоритов выбрал самый крупный? - всхлипываю и жмусь к нему ближе. Рассмотреть кольцо я всегда успею, у меня на это целая жизнь, а вот такой момент упускать нельзя. С тех пор как он вернулся я не могу им надышаться, и каждое прикосновение кажется чудом. Постоянно хочется его касаться. Сердце выдает меня с потрохами, указывая Гордею на все мои переживания, а он обнимает крепче и поглаживает по спине успокаивающе, трется колючей щетиной о висок. - Все должны знать, что ты моя девочка, - довольным котом урчит он. - Миронов, только пообещай. Пообещай наконец больше ни в какие истории не влезать? Я не переживу еще одну твою смерть. Тогда уж точно сама тебя найду и убью еще разок! - Ничего не будет. Я тихий, скромный губернатор. На ближайшие пять лет точно. А на моем старом месте сидит Вовик. Считай тоже я, так что и там все под контролем. - Пообещай, - отлипаю от его плеча, заглядываю в глаза и упрямо прошу. - Мне нужно твое слово, ты всегда выполняешь обещанное. Иначе забирай свое кольцо обратно. Тем более, у нас будет малыш. Я не хочу больше волнений. Я не хочу подвергать его опасности. - Обещаю, - он говорит так, что не просто веришь, а точно знаешь, что так и будет. Он сдержит слово, что бы ни случилось. - Станешь моей женой? - Гордей Миронов спрашивает и уточняет, а не тащит силой или приходит с паспортом уже с готовой печатью. Мне кажется, этот случай нужно где-то регистрировать, - смеюсь я и получаю легкий укус в плечо. - Ай! - Предлагаю в паспорте и зарегистрировать, но мне нужен твой ответ, - он приподымает мою голову за подбородок и едва касаясь стирает слезы со щек. - Да. Конечно да, Гордей. Он тянется своими губами к моим и целует так нежно, что сердце сжимается в комочек, а в груди разгорается теплое солнце. Его рука на моем затылке держит крепко, но большим пальцем ласково поглаживает, заставляя волоски на теле становится дыбом от удовольствия. Второй рукой Миронов поглаживает мой живот и кто-то очень маленький решает напомнить о себе, толкаясь в его ладонь. Я все еще никак не привыкну к таким выкрутасам и каждый раз пугаюсь, а вот Гордей только расплывается в счастливой улыбке. - У меня есть еще один сюрприз. Хотел подождать до Нового года, но… - Еще один? - Ну должен же я набирать очки. - А ты не сдаешься, да? - Никогда, - уверенно говорит он и целует в нос. - Закрывай глаза. Что ж поделать, слушаюсь будущего мужа. Он с чем-то возится, хлопает холодильником, шуршит пакетами и бумагой, грязно матерится, когда что-то роняет и наконец торжественно объявляет: - Праздничный ужин привезут позже, а пока… Открывай! Первым делом тело выдает шок. - Как ты узнал? - У меня есть информаторы. У Миронова есть не только информаторы, но и маленький торт в руках. Кажется, кто-то решил исполнить еще одну мою маленькую мечту. Но стоит мне внимательнее присмотреться к надписи на торте, как я начинаю неудержимо хохотать. До слез хохотать, без возможности остановиться. “Бандит или принцесса?”. Додумался же! - Порежем? - спрашивает между моими приступами смеха. - Неси ложку, - Гордей вопросительно смотрит, не понимая, почему именно ее. - Всегда мечтала, чтобы у меня был свой собственный торт и есть его ложкой. Даже когда стала зарабатывать, как-то не сложилось. Он как-то странно смотрит на меня, будто впервые видит. Видит и по-настоящему понимает. Нам неважно прошлое. Да, оно безвозвратно поменяло каждого, но мы так совпали, что идеально заполняем пустоты в сердцах друг у друга. Он моя опора, стена. С ним больше не страшно. Не нужно больше бояться и всегда есть человек, к которому можно забраться на ручки и просто быть слабой. Его руки сильнее. Он справится за двоих. Я его сердце. Он сломан давным давно. Он разучился доверять и каждый, даже самый близкий был врагом. То, что он пустил меня так близко настоящее чудо. Как и то, что удалось его согреть. Ложка плавно входит в мягкий бисквит, прослоенный нежным кремом. Я на пару секунд забираю, боясь отломить кусочек. В это мгновение, которое отделяет от важного знания, кажется волшебным. Особенно когда до Нового года остается несколько часов. - Ты точно хочешь знать? Может, устроим сюрприз? - издеваюсь над Мироновым, ну и немножечко над собой. Он же может подхватить идею и согласиться! - Давай уже! Мне не было так волнительно, даже когда в нулевых омон с обыском в офис завалился! Торжественно вынимаю ложку и… Ох! Сложно же моему бандиту придется! Гордей / 5 Мы лежим на больничной кровати и смотрим какую-то новогоднюю мишуру по телевизору. Соня тихонечко смеется. Торт подъедает. Милая такая. По-детски наивная. Ее делают счастливой мелочи. Торт этот… У нее так глаза не светились, когда она бриллиант на пальце рассматривала. Нужно было видеть, как она пританцовывает от радости, переспросив несколько раз. Точно можно Новый год в пижаме встречать, а эти каблуки выбросить? Можно. Выбросили. В окно. Не сапоги, конечно, но есть такая Итальянская традиция. Счастливым станет тот, кто выбросит в окно весь хлам. Повизжав немножечко от радости, особенно, что этими туфлями никого не прибило, закрыв окно, она снова удивляет. “Точно можно есть торт, лежа в кровати?“. Можно. Все можно, только будь вот такой счастливой моя нежная девочка. Она всегда пахнет барбарисками, трет нос, перед тем как чихнуть, пьет чай, только без сахара, но всегда с ложкой, а когда печет блины, последний всегда в форме сердечка. Она - чистое, концентрированное счастье, которому пришлось совсем несладко в жизни. А еще на ее пути встретился я. Самое отборное дерьмо, в которое ей довелось влипнуть. Когда отправлял ее из дома, зная, что встретимся нескоро, нутро выжигало, словно в глотку свинец заливали. Хуже стало, когда понял, что придется “умереть”. Надеялся только, что она меня к тому времени будет искренне ненавидеть и будет уже не так больно. Придурок. Нужно было сразу, как только увидел ее впервые, испуганную, но смелую, хватать и забирать себе. Навсегда. Заполнить собой и ни за что не отпускать. Но теперь я точно не упущу свое. Счастье досталось слишком дорого. Анфиса кродеться, но охотится она не за тортом. Ее цель — живот Сони. Еще совсем небольшой, но уже заметно выделяется на худющей Соне. Заказываю еще один торт, уж больно худой кажется Соня. Беременность дается ей совсем нелегко. Кошка не понимает, почему хозяйка так изменилась и опасаясь приближается к неопознанному объекту. Внимательно обнюхивает и аккуратно касается лапой. Соня, отвлекаясь от телевизора и отставляя торт на тумбочку, обращает свое внимание к Анфисе. - Иди, не бойся. Она тебя не обидит. Ну пока что точно… Она. Да-а-а. С этим смириться сложно. Никогда не представлял и даже не думал о том, что у меня будет семья, дети. Но сейчас, когда все реальнее некуда, понимаю, что по-настоящему мечтал именно об этом. Прижимать к себе беременную девочку и наблюдать как кошка, устроившись на ее бедрах нежно массирует живот. Это вот горячее, разливающееся по всему телу от центра груди и есть счастье? Слышали бы меня сейчас мужики… Но никто не поймет, как один ее взгляд ставит меня на колени и я рад оказаться у ее ног. Боюсь представить, что будет, когда родится моя маленькая бандитка.