– Серьезно? Я замешкался с ответом, и тут до нас донесся голос… сверху. – Что там у вас за шум-гам? Задрав голову вверх, я обнаружил заглядывающего в дыру незнакомца, облаченного в клетчатый халат, и вскинул брови. Тот продолжал выступать: – Вы мешаете нам разговаривать! Полагая, что зрение меня обманывает, я подошел ближе к пробоине, прищурился, рассматривая мужчину, и, невольно передернувшись, хмыкнул: – Por el amor de Dios[19], Рози! Он без нижнего белья… Ты видела? Его причиндалы свисают, как… – Здравствуйте, мистер Браун, – выразительно пожав плечами, перебила меня девушка. – Надеюсь, у вас все в порядке! – Рози… Но почему… – простонал я и лишь ошеломленно охнул: – Господи… – Не переживай, – закатила глаза она. – Уже имела удовольствие, и не раз. У меня отвисла челюсть, и я, спохватившись, захлопнул рот. Что тут сказать? В голове словно щелкнуло реле. Бери ее в охапку, закинь на плечо и уноси отсюда как можно быстрее! – Рози, – медленно и осторожно забормотал я, – пойдем домой. Она слегка вздрогнула. – Все мои вещи здесь. – Приготовлю что-нибудь вкусное на ужин, и на этом довольно, – не сводя с нее глаз, уговаривал я. – Завтра встанешь свеженькая, как чайная роза, и выполнишь свой план по написанным словам. – Ага, – раздраженно фыркнула Рози, хотя, судя по лицу, готова была уступить. Вымоталась… – Хоть что-то я еще могу? – О чем ты? Она лишь покачала головой. – Что ты имеешь в виду? – понизив голос, мягко спросил я. Похоже, она недоговаривает. – Можешь мне доверять, Рози. Девушка молча скрестила руки на груди. – Рози… – Я подошел ближе, ощущая непонятную тревогу. – Что происходит? Она по-прежнему молчала, даже не смотрела в мою сторону. – Эй, Ро… – Ничего! – громко выпалила она, заставив меня дернуться. – Ничего не происходит! Девушка почти кричала, ее губы тряслись. По-моему, даже зубы постукивали друг о друга. – Все прекрасно и замечательно! – Рози, – шептал я, придвигаясь все ближе. – Эй, cariño, в чем дело? Девушка поникла и тяжело задышала, на глаза навернулись слезы. – Да ни в чем, – пробормотала она, а потом плотину прорвало: – В потолке моей квартиры жуткая дырища! Тупые ремонтники будут возиться куда дольше, чем я рассчитывала. Тебе доставляю неудобства, потому что полгода врала отцу и теперь не могу у него остановиться. Брат наверняка влип в какую-то неприятную историю, у меня осталось меньше двух месяцев до сдачи рукописи, а там конь не валялся, потому что я застряла. Не пишется, понимаешь, Лукас? Ты сегодня увидел хаос, в который превратилась моя жизнь! Мало того, утром начались месячные, и теперь я до смерти хочу налопаться круассанов, точнее – кронатов, а купить их уже не успею, потому что фирменная пекарня будет закрыта, когда мы наконец уберемся отсюда! Я ошеломленно застыл, наблюдая, как Рози хватает ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. – Так что все нормально! – продолжила она, снова меня напугав. – Ну, разные мелочи выбивают из колеи. Но я – Рози. Я привыкла держать себя в руках – это у меня получается лучше всего. Умею владеть собой. – Она всхлипнула. – А сейчас просто… просто… Из уголка ее глаза скатилась одинокая слеза, и я, обняв девушку за плечи, прижал к груди. – Не переживай. Передвинул ладонь к ее затылку, пытаясь успокоить. – Все равно справлюсь, – глухо пробормотала она в мой свитер. – Я Рози, у меня все под контролем. Тело соседки вздрагивало в моих объятиях, и я уперся подбородком в ее макушку. – Ничего особенного не случится, если ты на время потеряешь самообладание, Грэм, – увещевал ее я, мягко покачивая из стороны в сторону. – Имеешь право. – Не хочу, чтобы меня видели в подобном состоянии! Особенно ты… – Она снова всхлипнула. – Такая становлюсь страшная, когда реву… – Страшная? Что за глупости! Она издала придушенный вздох, согрев дыханием мою грудь. – Ты слишком милый, Лукас, я не заслужила. – Просто честный, – искренне возразил я. Особенно ты, сказала Рози… Ладно, над этим подумаем потом. – В любом случае иногда выпускать из себя пар – естественно. – Наверное, – всхлипнула она, зарывшись в мой свитер. – Так или иначе, терпеть не могу свою плаксивость. Мне кое-что пришло в голову. Попробуем осушить слезы. – Ты ведь познакомилась с моей бабушкой – тогда, на свадьбе? Рози кивнула. – Так вот… Последний раз, когда я был в похожем состоянии, но пытался делать вид, что все прекрасно и замечательно, бабушка запустила в меня деревянной ложкой. Угодила точно в лицо. Ожидал чего угодно – вздоха, смеха, однако Рози задумчиво протянула: – Люблю твою бабушку. – Ее сложно не любить. А потом, если смотреть правде в глаза, я, скорее всего, заслуживал получить ложкой в лоб. На этот раз девушка вроде бы усмехнулась – во всяком случае почти. Вот и отлично. Надо закрепить успех, пока она снова не заплакала. – Кстати, этой ложкой бабушка помешивала спагетти на плите, поэтому после ее броска я выглядел так, будто сразился с банкой томатного соуса. Да, она еще крикнула: «Tontos son los que hacen tonterías!» – глуп тот, кто совершает глупые поступки. Запустив пальцы в волосы Рози, я рассеянно потеребил мягкие завитки. Она не отстранилась, и я руку убирать не стал. – Бабушка была права. Действительно глупо притворяться, что ты в порядке, когда все из рук вон. Чем крепче закупоришь бутылку, тем сильнее выстрелит пробка. И скорее раньше, чем позже. Рози помолчала, а у меня последняя фраза оставила во рту горький привкус. Мы стояли в тишине, прижавшись друг к другу и покачиваясь из стороны в сторону. Наконец девушка заговорила, и на сей раз ее голос не дрожал: – Лукас… Обниматься дальше смысла уже не было, однако я не двигался и лишь промычал в ответ нечто невнятное. – Что ты пытался закупорить? Ну, когда бабушка метнула в тебя ложку… Вопрос застал меня врасплох, хотя несколько секунд назад я едва не признался в своей трагедии. – Я… Горло перехватило спазмом, однако я не последовал собственным советам и горечь запихнул подальше. – Расскажу, если перестанешь сопротивляться и вернешься со мной в квартиру Лины. Здесь жить невозможно. – Сейчас рассказать не можешь? – Сперва докажи, что доверяешь. Высвободившись из объятий, Рози посмотрела мне в глаза, и я стойко выдержал ее взгляд. – Это дорога с двусторонним движением, Грэм. Иначе никак.