Мы помолчали; я вновь погрузился в свои мысли. Думал о Рози, о сегодняшнем вечере. О ее приоткрытом ротике, о том, как хотел наклониться и прикусить нижнюю пухлую губку… – Лукас? – А? – хрипло отозвался я. – Вечер был изумительный, даже несмотря на сгоревшую пиццу. – Буду рад, если свидание тебе поможет. – Дело не только в этом. Да, оно помогло – куда лучше, чем ты думаешь, но мне… просто понравилось. Вторых свиданий, подобных сегодняшнему, у меня еще не было. Ты столько для меня делаешь… то есть для организации эксперимента, – быстро поправилась она. – Я такого ничем не заслужила. У меня екнуло сердце. – Ужасно злюсь, когда слышу, как ты занижаешь свою планку, Рози. Мы помолчали. – С чего ты взял? – наконец подала голос она. – По-моему, у меня нормальная самооценка. Она вполне искренне так считала – вот что хуже всего. – Как может устраивать свидание, завершившееся оттиранием кухонной плиты? – с легким раздражением объяснил я. – Или, допустим, когда приходится сидеть на столе, спасаясь от крысы? Я прикрыл глаза, стараясь не сказать больше того, что хотел. – Ты заслуживаешь гораздо лучшего, и неважно – эксперимент у нас или реальная жизнь. Рози молчала, и я обругал себя: наехал на девушку, да еще и реакции ее в темноте не вижу. Минуты утекали одна за другой. Похоже, заснула? Нет, с кровати послышался голос: – Жаль, что ты не смог попасть на свадьбу Лины и Аарона. Я… Она вновь затихла, прерывисто дыша, и все же договорила: – Так хотела встретиться с тобой в тот день… У меня сжалось сердце. Я в первый раз задумался, что было бы: Рози – свидетельница, я – старший брат невесты. Мы знакомимся, возможно, выпиваем по фужеру-другому вина. Танцуем. Все могло зайти и дальше. Наверняка я предпринял бы попытку… Увы, от того человека во мне ничего не осталось. Невозможно надеяться на отношения, если не можешь совладать сам с собой. Мы – друзья, соседи. А что, совсем неплохо. Искра или не искра – хорошо, что Рози есть в моей жизни. Впрочем, лишь до определенного момента в будущем. Через три недели мне улетать. Забывать об этом никак нельзя. Связь между нами могла быть какой угодно, но факт остается фактом. И, кстати, я не шутил, когда сказал Рози, что она заслуживает большего. Нога ночью не давала покоя. Все же я путешествовал уже несколько недель, много передвигаясь пешком, а вчерашний день выдался долгим – отсюда и боли. А физиотерапией я пренебрегал, пропустил более трети назначенных процедур. Впрочем, какая разница? Когда я очнулся во французской больнице, мне заявили, что на сто процентов восстановиться не удастся. Ну, я и не пытался. Позволил врачам делать то, что следует; потом хромота перестала явно бросаться в глаза, и я вернулся домой. Домой… Перед глазами встал образ Тако. Что заставляет меня называть Испанию домом? Там мой пес – лучший друг, там родня. Что еще? После травмы чувство причастности к местам, где я родился, притупилось. Словно что-то ушло из души. Обратно меня больше не тянуло. Семьей не обзавелся: не было человека, которого я мог бы назвать своей половинкой. Раньше много путешествовал, строил спортивную карьеру, однако дом всегда оставался домом. Я покачал головой, выключил воду и обернулся в полотенце. Меня вдруг одолела странная усталость. Спрошу Рози: не будет ли она возражать, если я сегодня никуда не пойду? Пусть пишет – мешать ей не буду. Открыв дверь ванной, я сразу наткнулся взглядом на соседку: та стояла посреди студии в пижамных шортиках и футболке. Dios, когда-нибудь эти шортики меня сведут с ума. – Доброе утро, Ро… – Te voy a matar…[25] Неожиданная угроза лишила меня дара речи. Знакомый голос… Но откуда? Разве что… – Lucas, ¿qué está pasando aquí?[26] Вопрос прозвучал как автоматная очередь, и только тогда я обратил внимание на выражение лица Рози. Предупреждение и душевная мука… Медленно обернувшись, я пробормотал: – Hola, prima…[27] Лина, с искаженным от гнева лицом, рядом с ней – уставившийся на меня мужчина. Взгляд вроде бы не такой кровожадный, и все же жесткий. – Приятно познакомиться, Аарон, – вздохнул я. – Мои поздравления. Рад, что тебе досталось это маленькое сокровище. Аарон даже не кивнул – просто приподнял бровь и коротко ответил: – Да. Что значило его «да», я не имел ни малейшего понятия. Складывалось впечатление, что меня ждет нешуточная взбучка. Сестра издала невнятный звук, и я перевел взгляд на нее. – Какого черта ты ходишь здесь полуголый? Последнее слово вырвалось из нее едва ли не с визгом. Я осмотрел себя: обнаженная грудь, обернутое вокруг бедер полотенце… Открыл рот, однако Лина вновь то ли вздохнула, то ли задохнулась от ярости. – Почему моя лучшая подруга стоит тут ранним утром в пижаме, а ты шляешься по дому голяком? – Лина… – робко вставила Рози, пытаясь меня защитить. – Это не то, о чем ты думаешь. У сестры на лбу вздулась вена – так бывало и в детстве, когда она выходила из себя. – Не то, о чем я думаю?.. – Лина ткнула пальцем в мою сторону. – Хочешь сказать, что он в невидимом свитере? Я фыркнул, и локоток Рози пихнул меня в бок. Соображал я последнее время плохо, да еще и не позавтракал. Видимо, поэтому рефлекторно взял соседку за руку и произнес: – Ай, как нехорошо, Рози… Похоже, реплика вышла явно неуместной – сестра словно окаменела. Ее щеки запылали. – Слушай, прежде чем ты сделаешь неверные выводы… Лина бросилась вперед. Судя по всему, выводы уже сделаны, и явно не в нашу пользу. К счастью, ее остановил муж, обхватив сильной рукой за талию. – Детка, – забормотал он, прижав ее к себе, – не надо… – Какого дьявола, Лина?! – в один голос с ним закричала Рози. Сестра ее даже не слышала, продолжая рычать и тыкать в мою сторону маленьким кулачком. – Это моя подруга, слышишь, олигофрен! Лучшая подруга в мире! Неужели ты не в состоянии удержать свой чертов член в своих чертовых штанах? Я продолжал держать себя в руках, только взглянул на вконец расстроенную Рози, отметив ее дрожащую нижнюю губу. Причина ясна. Моя соседка считала себя ответственной за происходящее. Не сообщила Лине, что мы живем в ее квартире, и теперь винила себя за обман. – Что такое «олигофрен»? – шепнул я на ухо Рози. Она медленно повернулась, и в ее глазах мелькнуло недоумение и робкая смешинка – уже неплохо. И губа перестала трястись. – Лукас, не дурачься. – Аарон, amor mio, – вновь подала голос Лина, и я сосредоточился. – Можешь отпустить меня на секунду, чтобы я пнула дурака брата по яйцам? Похоже, он полагает, что мы здесь шутки шутим. Аарон закатил глаза, а затем бросил на меня серьезный взгляд. Нет, все-таки этот высокий хмурый парень выглядит устрашающе. Впрочем, меня он не сильно напугал; единственный человек в студии, которого я боялся, едва достигал пяти футов четырех дюймов. – Ладно, – вздохнул я. – Тебе надо успокоиться, Лина. Да, мы провели ночь в твоей квартире. И все равно это не то, что ты подозреваешь, поняла? Аарон покачал головой, а моя сестра скептически прищурилась. – Здесь только одна кровать, Лукас, и – не хочу повторяться – ты практически голый.