Снег пошел гуще, ядом запахло сильнее. Надо было подняться наверх, закрыть ставни, если Альмар еще не догадался это сделать. Губы Мэа-таэля тронула невеселая усмешка – мальчик одновременно и походил и не походил на своего отца. Вот он заподозрил, что те, кто набивались к нему в друзья, на самом деле пытались заманить его в ловушку, пытались убить – и что? Где гнев? Где желание поквитаться? Мэа-таэль увидел тогда в его глазах лишь недоумение – за что? Увидел растерянность – чего ждать дальше? Слишком мягок, слишком… не мстителен. Арон нет, Арон был не таков. Все зло, сделанное ему, он запоминал надолго – и отвечал тем же. Не в мелочах – мелочные прегрешения против себя он прощал легко, – но в серьезных делах. А попытка заманить в ловушку была делом серьезным. Господин Митрил остался стоять внизу, о чем-то вновь задумавшись, и Альмар поторопился наверх. Потусторонний свет от Волны ушел, когда армия духов устремилась дальше, но луна то и дело пробивалась сквозь полосы облаков, позволив мальчику разглядеть то, что дала ему Нита. Ремешок. Короткий тонкий кожаный ремешок, порядком потрепанный на краях. Для амулета он выглядел слишком… Разве бывают настолько неказистые амулеты? Альмар повертел ремешок в руках, прикидывая, что с ним делать. Потом снял сапог, закатал штанину и повязал амулет вокруг щиколотки. Незаметно и не потеряется. Знать бы еще, какой от него толк. Потом Альмар свернулся на циновке, служившей ему вместо постели, натянул повыше одеяло. О многом хотелось подумать, но сон манил сильнее… В небе вновь рядом стояли солнце и луна. И вновь куда-то вдаль шли люди, покрытые серебристым налетом, таким же, какой был на черепах бесов, найденных в степи. Людей было много. Невообразимо много. Альмар стоял на холме – единственном холме на этой бесконечной равнине, и смотрел на человеческую вереницу, которая начиналась за одним горизонтом и уходила к другому. Ядовитую снежную бурю Альмар проспал. Когда проснулся, солнце уже выпарило весь снег и даже подсушило землю, словно забыв, что лето уже кончилось, а осенью светить так жарко не положено. – До следующей Волны пара недель. – Задумчивость господина Митрила за ночь не рассеялась. – Этого слишком мало, чтобы успеть доехать до ближайшего племени, на территории которого тоже есть Хранимое место. Когда вернемся в становище, будь втройне осторожен и не верь никому, ни детям, ни взрослым. – Вы действительно думаете, что меня хотели убить? Что это была не случайность? – Лучше предположить худшее и ошибиться, чем погибнуть из-за доверчивости. Глава 29 Расслабился. Привык, что все в порядке. Уверился, что мальчику пока ничего не грозит. Дурак. Трижды дурак… Впрочем, в том, чтобы ругать себя, смысла не было. Если Альмар только что едва избежал смерти – а иначе истолковать случившееся Арон не мог, – значит, что-то изменилось. Могла ли опасность повториться? Сейчас внутренний горизонт Арона очистился, но это ничего не значило. К сожалению, его чутье не могло заглядывать в отдаленное будущее. Оно видело только непосредственную опасность, только то, что подошло уже близко. Перстень с рубином Арон убирать не стал, надел на палец – вряд ли кто-нибудь из отряда или Вольных посмеет обокрасть Темного мага с его репутацией. Поднялся. Под ногами хрустнули стебли травы, все еще ломкие ото льда. Жрицы Старшей крови из клана Тонгил могли призывать лед по собственному желанию, у обычных мужчин и женщин это получалось лишь как у него сейчас – помимо воли, в моменты сильного душевного напряжения. Прежде такое происходило с ним лишь считаные разы. Как всегда бывало в сложной ситуации, разум работал в несколько раз быстрее обычного, подбирая варианты, рассматривая, отбрасывая. Снова и снова, пока не осталось лишь несколько подходящих. Неподалеку вертелись мальчишки-оборотни, такие же любопытные, как и обычные человеческие. Арон подозвал ближайшего и велел проводить себя к вождю. – Нет, ни у кого из наших соседей не гостят Темные маги. – Вождь покачал головой на его вопрос. – Последние месяцы, после вашей… э-э-э… гибели, все было тихо. Темные сидят в своих владениях и ни во что не вмешиваются. При описании притихших магов в голосе вождя проскользнуло презрение, но вряд ли оно было заслуженным. Арон был более чем уверен, что Темные притаились не из-за страха. Скорее всего, они делали то, что умели так же хорошо, как творить магию, – плели интриги. Но сейчас это было не важно. Отсутствие взрослых Темных, из которых он мог бы вытрясти нужную информацию, означало, что Арону оставался только один вариант. Оборотненок, проводивший мага к вождю, охотно согласился найти Есиро по следу. Особенно его вдохновила на это серебряная монетка, которую Арон достал из кошелька. Пытаться самостоятельно обнаружить шамана Арон не стал. Во-первых, его недавно обретенный нюх все же уступал волчьему. Во-вторых, отчего-то не хотелось показывать эту новую способность Вольным. Не то чтобы Арон видел в этом какую-то опасность, просто не хотелось. Есиро, к счастью, в человеческом облике, обнаружился спустя два часа за дальним холмом. Шаман сидел на дне оврага и задумчиво следил за течением ручья. – Мне нужна твоя помощь. Есиро отвел взгляд от плывущих по воде листьев и заморгал, будто разбуженный. – Помощь? – Шаманы Великой Степи умеют говорить с внутренним разумом человека. Ты умеешь? – Я умею лечить безумие, если ты об этом. Умею лечить у наших. Смог бы, наверное, и у людей. Но ты же маг. У вас, магов, ум устроен иначе и безумие другое. – Я пока что в здравом уме. – Арон криво улыбнулся. – Мне просто нужно попасть внутрь своей памяти. Есть знания, важные знания, которые я забыл. Довериться чужаку… Чутье молчало, не видя в Есиро опасности, но ведь оно молчало и с Мэа-таэлем. Нет, Арон солгал, он определенно не был в здравом уме, решив довериться чужаку. Но Рикард… Альмар… – Ты забыл, потому что умер? – Есиро смотрел с почти детским любопытством. – Да, – согласился Арон, – потому что умер. – Я никогда не бывал в разуме мертвеца. – В моем разуме ты мне не нужен. Просто объясни, как мне получить доступ к тому, что забыто. – Боишься, что узнаю твои тайны? – Оборотень понимающе кивнул. – Но ты же маг. Не в пример простым людям вы, маги, умеете защищаться. Арон не ответил. Из всей защиты он умел только ставить стену по краю сознания, не пуская туда извне. Но как защититься от того, кому он сам позволил войти? Прежний, конечно, знал. Прежний знал очень много, но пока не торопился делиться. – Просто объясни, и я пойму, – сказал Арон Есиро. – Я понятливый. Истен наблюдал, как маг разговаривает с шаманом оборотней, но слов расслышать не мог – слишком далеко. И подходить ближе было нельзя, и так слишком опасно. Если хоть один из этой пары его почует… Тонгил тем временем уселся на землю, скрестив ноги, и положил на колени обнаженный меч. Шаман сел напротив в такой же позе, только без меча. Больше они не разговаривали, сидели так молча. Потом… Истен моргнул, на всякий случай протер глаза, но нет, они его не обманывали. Потом снизу начал подниматься черный дым, все гуще и гуще. Но не растекался по поверхности земли, а собирался вокруг мага плотным коконом. Вот дым дошел магу до плеч, вот скрыл голову. Шаман, напротив, остался видимым – дыму до него не было никакого дела. Истен принюхался – ветер дул на него, но дым ни в чем не изменил запахи. Как и до его появления, в воздухе пахло лишь прелыми листьями. Не дым. Ну конечно! Никакой это был не дым. Просто Истен прежде никогда не видел зримое воплощение Тьмы. Тьма обнимала нежно, ласкала бестелесными прикосновениями. На просьбу Арона она отозвалась сразу же, с такой готовностью, будто давно ждала именно этого. «Защищу, – прошептала. – Никто не проникнет». – Твои воспоминания будут в таком виде, который ты способен воспринять, – объяснил Есиро. – Без меня тебе придется изрядно проблуждать во внутреннем разуме. Самая большая опасность – если забудешь, что это просто воспоминания, и захочешь в них остаться. С безумцами такое бывало часто. Арон не стал во второй раз уверять шамана в своем здравомыслии. Собственно, можно ли было назвать того, в ком живут две души, душевно здоровым? Его открытые глаза видели лишь черноту Тьмы, и даже когда он закрыл их, продолжали видеть то же самое. Потом внутренняя Тьма начала медленно рассеиваться – все так, как обещал Есиро. То, что умели шаманы – входить в человеческий разум, в память, в чувства, – было не подвластно магам, даже самым лучшим из магов-целителей. Обычно шаманам для этого требовалось искреннее согласие человека, но иногда, как в случае с ошейником, надетым на Венда, сильному шаману хватало согласия, вырванного обманом, и амулета. Нет, полностью доверять шаманам было нельзя. Никому из них. Ни в чем. Когда внутренняя Тьма рассеялась полностью, Арон увидел перед собой замок – тот самый замок, окруженный густыми северными лесами, некогда отобранный Прежним у Светлого мага Неркаса, а затем доставшийся самому Арону. Замок казался точно таким, каким его видел Арон в последний раз, но стоило поднять голову чуть выше, и он с трудом удержал равновесие. Неба не было. Ни солнца, ни звезд. Вместо неба в вышине катил волны северный океан, привычно серый. Проплывали крохотные корабли, мчались, выпрыгивая из воды, еще более крохотные дельфины. И даже начинало казаться, что это не океан нарушил закон природы, а он сам висит над его водами вниз головой. Арон торопливо перевел взгляд на замок, усилием воли заставляя себя не горбиться. Шуточки внутреннего разума вовсе не означали, что вся громада океана сейчас обрушится на него. Просто, похоже, его внутренний разум обладал таким же специфическим чувством юмора, как и сам Арон. Мгновение назад замок был на расстоянии ста шагов, но когда Арон вновь взглянул на него, оказалось, что он уже стоит на первой ступени, ведущей к парадному входу, двери гостеприимно распахнуты, а изнутри доносятся голоса, музыка, звуки ветра, рвущего паруса, звон мечей и звонкий детский смех. Доносятся одновременно, но при этом не смешиваясь. Каждый звук – воспоминание. Арон глубоко вздохнул. Вся его жизнь, все, что сделало его им, было этой памятью. И где-то здесь, среди собственных воспоминаний Арона, пряталась память Прежнего, прятались его знания, столь нужные сейчас.