– И все-таки вы не могли бы рассказать нам об этом нападении? Банкир вздохнул и долго молчал, прежде чем заговорить: – Я полагаю, что вы и так все знаете из досье, но ладно… Если вы считаете, что это нужно… Я был в постели, когда меня разбудило гудение электронного замка на портале, который открылся, когда кто-то набрал код. Я очень чутко сплю. Аполлина вечером куда-то ушла, и я решил, что это она вернулась, и вышел на площадку лестницы ее встречать, как вышел сегодня к вам. И вдруг я увидел, что по лестнице бегом поднимаются два каких-то типа в балаклавах. Я не успел среагировать и получил в лицо струю слезоточивого газа. Эти двое меня побили, затащили сюда, в гостиную, связали пластиковым шнуром, заткнули рот кляпом и бросили на ковер. Потом они отправились в спальню к жене, на другой конец дома, и привели ее. Лантене сделал глубокий вдох, прежде чем продолжить: – Когда они втащили ее в комнату, она была почти голая, на ней были только трусики. Она очень испугалась, да и я тоже. Она плакала и умоляла о пощаде. Они бросили ее на диван, вот туда, где сейчас сидите вы, и начали меня бить. Похоже, они были вне себя, потому что на меня посыпался целый град ударов… Сервас увидел, как серые глаза банкира над маской наполнились страхом. Когда он продолжил рассказ, голос его слегка дрожал: – Я уже решил, что они нас убьют. Но они спросили, где у нас сейф. Но, поскольку я медлил с ответом, они подошли к Франсуазе и принялись ее… лапать и говорить всякие гнусности сексуального характера… Это было омерзительно… Он тряхнул головой: – Конечно, я показал им, где сейф, и назвал код. Они выгребли все драгоценности, взяли наши часы, телефоны и ноутбук, а потом ушли той же дорогой, что и явились… Было это около трех часов ночи. Мне сразу стало плохо, и я потерял сознание. На счастье, жена сумела позвать на помощь. Франсуаза Лантене нуждалась в помощи психолога, но ее муж отказался этим воспользоваться. Сервас покачал головой, немного помолчал, а потом сказал: – В материалах следствия есть темные места. Лицо Лантене стало суровым. – Как это? – Вы запираете на ночь дверь, что ведет на лестницу? Кроме портала? – Мы живем в Тулузе, – ответил банкир. – Сами-то как думаете? – Замок не был взломан. Значит, его открыли отмычкой или запасным ключом. Но Кевин Дебрандт на этот вопрос не ответил. Допускаете ли вы, что его сообщницей могла быть ваша дочь? Бернар Лантене выпрямился и сразил их взглядом. – Но это смешно! Абсурд какой-то… – Ваша дочь сейчас здесь, господин Лантене? – Да, но… – Можем мы задать ей несколько вопросов? – А вы имеете на это право? – спросил сбитый с толку Лантене. – Если желаете, мы можем позвонить судье. И он вызовет ее к себе в кабинет, чтобы выслушать… Теперь в глазах банкира пылала настоящая ярость. – Вы, полицейские, вместо того чтобы заниматься всякими проходимцами и преступниками, которые свободно разгуливают по нашим улицам, предпочитаете набрасываться на честных людей: ясное дело, это не так рискованно, – отрезал он. «Ну вот, снова-здорово», – подумал Сервас. Он долгое время думал, что такого рода отношение его перестало касаться. Но вынужден был признать, что с течением времени, как морской прилив подтачивает день за днем основание скалы, все это снова начало его задевать. Этот опасный яд действовал очень медленно, разъедая души самых закаленных. Теперь никто не желал становиться сыщиком. Эта профессия стала козлом отпущения для чужих разочарований и горечи. * * * Аполлина Лантене сразу вызвала в памяти Ариану Амбрелот: такая же светловолосая, такая же бледная. Казалось, что обе девушки – сестры. Но если юная Амбрелот трусила и походила на маленького дрожащего зверька, Аполлина Лантене бунтовала. Она глядела на них с классовым презрением высшего существа. – Ты знаешь, где сейчас Кевин? – спросил Сервас. – Нет. Они попросили разрешения допросить ее без присутствия отца. Аполлина Лантене появилась откуда-то из глубины дома, молчаливая, как призрак, с тем же отстраненным и враждебным видом, с которым не собиралась расставаться. – Он все еще твой парень? – Нет. – Ты уверена? Она вздохнула: – Да нет, блин. После того, как он поступил с моей матерью, – ни за что! – Он еще и избил твоего отца вместе со своим подельником, – заметил Сервас. – Ха, ну и что с того? Ведь он же не умер, правда? Их буквально хлестнул ледяной тон ее ответа. – Ты не помнишь, когда ты в последний раз разговаривала с Кевином? – Помню. В суде. – И что вы друг другу сказали? – Я ему сказала, что он редкостное дерьмо и придурок… – А после этого от него были какие-нибудь известия? – А в честь чего мне их получать? – раздраженно огрызнулась она. – Ответь, пожалуйста. – Нет, не было. Сервас непроизвольно сглотнул. Эта девчонка действовала ему на нервы своей злобой и враждебностью. – Тебе известно, что у налетчиков был код от вашего портала? – Да, другой легавый мне говорил. Она вложила в слово «легавый» всю заносчивость, на какую была способна. – Это ты сообщила код Кевину? – Я уже отвечала на этот вопрос, чтоб тебя! Вы там между собой сообщаетесь или как? – ответила она голосом, который буквально пронзал холодной яростью. Сервас никак не отреагировал. – Ты говорила, что он время от времени к тебе наведывался, пока родителей не было дома, поэтому ты назвала ему код. – Ну вот! Все та же спесь. – А что думал о твоих отношениях с Кевином отец? – спросила Самира, до сих пор не произнесшая ни слова. Девушка взглянула на франко-китайскую марокканку, задержав взгляд на ее одежде и пирсинге. – И ты тоже полицейская? Кроме шуток? – осклабилась она. – Еще раз заговоришь со мной в таком тоне, и я тебе врежу по морде, – сказала Самира. Аполлина Лантене вытаращила глаза: – Я буду жаловаться… – Заткнись. Голос Самиры ударил, как хлыст. Она впилась суровым взглядом своих угольно-черных глаз в глаза Аполлины Лантене, и та невольно отпрянула, подняв плечи. Реакция этой легавой, да и само ее появление, выбили ее из колеи.