Майор Люка Гальван ненавидел Пиренеи. Ненавидел и этот город, и весь этот гиблый район, где если не шел дождь, то небо все равно было серым, а если, наконец, проглядывало солнце, то ему не хватало моря, парусов и пляжей с загорелыми девчонками. Гальван родился в Безье. Его детство и юность прошли в городе Жана Мулена[54], между аллеями Поль-Рике и кафедральным собором Сен-Назер… А потом он поступил в полицию, и его перевели в парижский регион. Молодой сотрудник антикриминальной бригады, он достаточно быстро закалился в контактах с городами и горожанами, прежде чем его перевели в Монпелье. Он бы там и служил, если бы не совершил одну глупость. Во время дежурства он ударил типа, который оскорблял его, всячески провоцировал, а потом задел и честь его девушки. Кто-то заснял эту сцену на мобильный телефон. В результате Гальван прошел через дисциплинарный совет и, поскольку в его послужном списке это было первое нарушение, его отправили служить в Фуа. В Арьеж. Может, кому-то эти места и нравились: дикая природа, горы, зеленые долины, горные реки – но только не ему. На столе у него зазвонил телефон. Он был погружен в мысли о своей последней пассии, Тендер, замужней даме из местных, которой, как и ему, было очень скучно. С его точки зрения, Тендер принадлежала к другой породе охотников в той охоте, где каждый был и охотником, и дичью. – Гальван, – сказал он. – Э-э-э… здравствуйте… это я… вы меня помните? Вы оставили мне номер телефона. Голос принадлежал мужчине среднего возраста, неуверенному в себе или напуганному. Он узнал голос, но не мог вспомнить, где и когда его раньше слышал. – Ролан Невё, торговый агент, помните? Когда-то ночью… я увидел, что в замке происходят странные вещи… Я вас даже туда проводил… Вот черт. Это тот самый тип, что застукал генерала и всю компанию в этих дурацких масках. Правда, на следующий вечер он достаточно ясно все разъяснил этому придурку, намекнув на его жену и дочь. – Что случилось, Невё? Тот быстро заговорил, скорее захныкал: – Я помню все, что вы тогда мне сказали, я знаю, это не мое дело… что все это надо забыть… что все теперь в ваших руках, но… К чему клонит этот придурок? Что там у него опять не так? Почему бы ему попросту не заняться своим делом? Или он неправильно оценил этого типа? С другой стороны, ведь он позвонил ему. А значит, не счел нужным информировать кого-то еще. – Успокойтесь, Невё. – Вы смотрели сегодняшние новости по телевизору?.. О парне, которого нашли на мосту?.. В Тулузе?.. Они ищут свидетелей и показали его портрет. – Конечно смотрел. Мы все в состоянии боевой готовности. – Я почти уверен, что именно его видел тогда в замке… Черт побери! Гальван сразу позабыл и о последней пассии, и о дожде, и о тумане, и о своем скверном настроении и подался вперед, не выпуская телефона, приклеившегося к уху. – Как вы думаете, я должен позвонить в полицию в Тулузу? – продолжал агент. – Они дали номер, по которому звонить… Я сказал себе, что поскольку вы уже в курсе, то посоветуете мне что-нибудь… Есть шанс, что этот Невё просто идиот. Сейчас он не дал бы за него и капельки холодного пота. Все-таки люди ничему не учатся. Они упорно делают раз за разом те же ошибки. – Не надо ничего делать, – сказал Гальван. – Они наверняка получили уже сотни ложных звонков, и на то, чтобы все их проверить и добраться до вашего, у них уйдет много дней. Надо было быстро найти выход. Скорее! – К тому же, – прибавил он, вдруг чутьем угадав выход, – мы полагаем, что имеем дело с очень могущественными людьми, у которых большие связи в полиции. Если ваш звонок услышит именно такой человек, ваша жизнь может оказаться в опасности… Он помолчал, давая словам глубже проникнуть в мозг Невё. – Даже здесь я не до конца уверен, что об этом надо говорить. У этих людей контакты повсюду, и никогда не знаешь, кому можно доверять. Это пугает, я знаю. Вот что мы сделаем, Невё: вы через час приедете ко мне, в то место, которое я вам назначу, и мы с вами разработаем стратегию. Вы абсолютно правы: надо действовать. Самое главное: никому об этом не говорите. Интересно, заглотил ли Невё наживку в этот раз? Такой уверенности не было. Наверное, даже у рыб, которые уже попадались на крючок, существовали границы доверия. – Вся эта секретность действительно необходима? Невё явно колебался. – Подумайте о жене и дочери. Вы же не хотите, чтобы с ними что-нибудь случилось… В трубке молчали. – Хорошо, я согласен. Гальван не удержался и улыбнулся. 44 Черный «БМВ» выделялся на середине поляны возле ручья, возле деревянного пешеходного мостика, ведущего к месту для пикника. На небе робко проглянуло солнышко, но Ролану Невё пейзаж все равно показался зловещим, когда он поднимался по узкой дороге к тупику на уровне парковки. Он увидел, что полицейский уже на месте, сидит на другом берегу ручья за одним из трех столиков для пикника, которые в этот сезон были пусты, и закуривает. Сердце у Невё билось тяжело и медленно, словно он нажал на тормоз. Словно ему что-то не давало биться в полную силу. Он припарковал машину на пустынной стоянке неподалеку от машины полицейского и вышел. Это место вдавалось в глубь долины, из которой, как и с дороги, не было выезда. Переходя ручей по мостику, он чуть не поскользнулся. После дождя двускатная поверхность ложбины стала очень скользкой, и слой опавших листьев под его подметками превратился в скейтборд под неопытной ногой. В руках у него была кожаная папка. Интересно, зачем Гальван попросил его взять с собой ноутбук? Неужели полицейский думает, что кто-то полезет к нему в «Макинтош», чтобы шпионить? При этой мысли Невё вздрогнул. Гальван и так нагородил кучу предосторожностей, начиная с этого пустынного места, явно неслучайно выбранного для встречи. И то, что полицейский был неспокоен, увеличивало его собственные тревогу и страх. Трава от дождя полегла длинными прядями, похожими на волосы, прикрывающие лысину. Множество еле различимых тропинок разбегались по ухабистой поверхности и исчезали между деревьями. Внизу журчал ручей. Невё взобрался по покатому склону к столику для пикника. Гальван посмотрел на него, прищурив глаза, и указал на мокрую деревянную скамейку с другой стороны столика. – Садитесь, Невё. Агент сел, сразу почувствовав сквозь брюки холод мокрой скамьи. Он заметил, что при дневном свете и без маски лицо полицейского было бы довольно симпатичным, если бы не опухшие глаза и не огрубевшая кожа заядлого курильщика и выпивохи. Кроме того, в глазах у него таилось что-то неприятное. «Недобрый огонек, – подумал Невё. – Да, так оно и есть». – Компьютер у вас с собой? – спросил Гальван, загасив сигарету о мокрую доску стола и оставив на нем черный след. Торговец кивнул, достал из папки компьютер и положил на стол. – Включите его. Он запаролен? Войдите… Невё делал все, о чем его попросили. – Зарядки достаточно? Очень хорошо. Полицейский пододвинул компьютер к себе, вынул из кармана флешку и вставил ее в гнездо. Потом начал перебирать пальцами по клавиатуре. – Что вы делаете? – спросил Невё, которому не был виден экран. – Хотите проверить, не забрался ли кто-нибудь ко мне в компьютер? Да там ни с какой точки зрения нет ничего интересного. Человек напротив не дал себе труда ответить. Он что-то печатал, не обращая на торгового агента никакого внимания. – Дайте мне вашу сумку, – сказал он через несколько минут. Ролан Невё протянул ему сумку над столом. Гальван поставил ее на скамейку рядом с собой, открыл и засунул в нее картонную папку. – Что вы делаете? – повторил Невё. – Закройте сумку. Агент вздрогнул: тон был жесткий и повелительный. Словно он сделал что-то такое, чем полицейский остался недоволен. Ожидая, пока полицейский закончит, Невё следил глазами за ручьем, бегущим внизу. Тишина вокруг, которую нарушал только плеск ручья, вдруг показалась ему гнетущей. Наконец, полицейский поднял на него глаза. То, что Ролан Невё в них прочел, заставило его содрогнуться с головы до ног. – Вы педофил, Невё? – раздался голос, ледяной, как вода в ручье. Невё застыл на месте. – Что? Гальван развернул компьютер экраном к нему. И торговый агент вздрогнул и испуганно вытаращил глаза. На экране веером отображались фото, на которых – тут Невё не то всхлипнул, не то икнул – были изображены голые дети, мальчики и девочки, в компании взрослых, тоже раздетых догола. Позы у всех были недвусмысленные, и относительно природы этих снимков сомнений не возникало. Лица взрослых либо оставались за кадром, либо были сильно размыты. У Невё закружилась голова, и по лбу заструился пот. Он задохнулся от тошноты. Эти снимки излучали что-то бесконечно тревожное и жестокое. И от одной мысли, что все это теперь находится у него в компьютере, его снова затошнило. Ничего более отвратительного он никогда не видел. – Я вас спрашиваю: вы причастны к этой мерзости, к педофилии? – резко повторил Гальван. – Что?! Нет! Конечно же нет! Я не знаю, откуда взялись эти снимки! Это… это гнусно, подло! Даже смотреть не хочу! – произнес он, отворачиваясь от компьютера. Гальван схватил его сумку, перевернул ее и вытряхнул на стол черно-белые фотографии формата А4, еще гнуснее и невыносимее, чем на экране. – Вот тебе еще, мерзкая сволочь… – сказал он. Невё задохнулся: – Это вы… это вы только что подложили эти фото ко мне в сумку! – в панике крикнул он. – Что все это значит?