– Уши, – коротко ответила я. – Лопоухие? – уточнила собеседница. – Эка беда. – Разноцветные, – пояснила я. – А-а-а, – протянула Елена. – Необычно, тебе идет. Знаешь, лучше иметь дурацкие уши, чем зло внутри себя. Все! Раз ты не мусульманка, то… – Я давно замужем, – быстро сообщила я. Елена попятилась. – Вот же невезение! Может, разведешься? – Люблю своего супруга. – Брак на страсти не строят, – объявила пенсионерка. – Семью возводят на умении понимать, помогать друг другу, вместе решать проблемы. Надо не скандалить, не впускать в свои конфликты родню. Муж за жену горой. Тявкнет на невестку свекровь, а сын ей: «Мама, шагайте вон со своим языком и, пока не научитесь его на привязи держать, не возвращайтесь!» Ежели теща на зятя нападет, дочь ей сразу: «Все! Видишь порог? Переступи и домой езжай. Это мой муж, не лезь к нему с замечаниями». Как пирог испечется – угощу! Елена ушла. Кинжалов молча провел меня по коридору до своего кабинета, усадил в кресло и начал: – Спасибо, Виола, что не отказались побеседовать с Леной. Я для нее свет в окне. Вам же известно мое настоящее полное имя? – Константин Петрович Соломатин, – ответила я, – бывший следователь. Мы сейчас занимаемся делом о смерти Егора Ларина. – Ясно, – кивнул хозяин. – И у вас, и у меня есть литературный псевдоним. Но давайте использовать в беседе настоящие имена. Скажите, Арина Виолова полная копия Виолы Таракановой? – Нет, – ответила я, – они отличаются друг от друга. База одна: ни та, ни другая не обидят животных или ребенка, не украдут ничего, ни за какие деньги не предадут тех, кого любят. Но Арина бесшабашная, а Вилка осторожная. Виолова храбрая, а Тараканова трусливая. И это не все различия. Арина, на мой взгляд, улучшенный вариант Виолы. – Та же история, – признался хозяин. – Кинжалов прямо огонь! Такого натворит в книгах, что Соломатин диву дается. На беду, Костя раньше служил в милиции, хорошо знает, как на самом деле расследование ведется, а Григорию все по барабану. У него труп нашли, в тот же день эксперт все исследования провел, отрапортовал о результатах. Ну, это фантастика с мистикой. Костя пытается Грише объяснить: «Так не бывает». Григорий ему: «Шагай, Соломатин, лесом!» Поэтому предлагаю: давайте общаться как Виола и Костя. Кинжалов и Виолова друг друга не поймут. – Договорились, – кивнула я и сразу приступила к делу: – Мы прочитали ваш детектив… Глава тридцать вторая – Егор Ларин – неприкосновенная личность, – тихо произнес Соломатин, когда я замолчала. – Книга, о которой идет речь, была написана еще до того, как я принес в «Элефант» свою первую рукопись. Отдать редактору криминальный роман, где Егор назван Глебом, сумел недавно, хотя его отец давно скончался. Мужик точно душу дьяволу продал, перешагнул за столетний рубеж. Правда, с должности ушел, когда девяносто отметил, но у таких людей много связей. И главное – они владеют разного рода информацией, способны принудить кого угодно плясать под свою гармошку. История такая. Константин Петрович потер затылок. – Книга была написана в рекордно короткий срок, текст из меня сам вылился. Сел за стол, взял ручку, и понеслось. За пять дней управился. Прочитал потом свое произведение, понял, что пока живы люди, с которых списаны главные герои, роман никому показывать нельзя. Но уже пригубил отравленное вино писательства и сел писать второй детектив. Соломатин открыл ящик письменного стола. – По поводу вас мы с Зарецким беседовали не по телефону. Он сюда приехал, рассказал, почему ко мне обратился. Не скрою, сначала захотел ответить «нет». Но потом расчетливый Кинжалов укротил эмоционального Костю. Подумал: «Зарецкий – император книгоиздательского бизнеса. Он может вознести литератора на Олимп, но и легко раздавит его в пыль. Годы прошли, иных уж нет, а те далече». И я согласился поговорить с вами. Ну и еще любопытно стало, как выглядит женщина, ради которой сам Его Величество ко мне домой приехал. Похоже, вы для мужика особый человек, не надо превращать вас в своего врага. Я улыбнулась. – Просто мы давно дружим. Константин прищурил один глаз. – Итак, начну. В Москве на Лубянской площади, ранее площади Дзержинского, стоит большое серое здание… Понятно, о каком здании речь? Я кивнула. – О том, где когда-то располагался КГБ, а теперь устроилась ФСБ. Соломатин откинулся на спинку кресла. – Я к тому зданию отношения не имел. Служил на Петровке. Но это территориально совсем рядом. Получил очередное дело – кража документов из архива. Вроде, фигня – ну спер кто-то старые бумаги. Но когда въехал в суть и понял, что утащили народное достояние, исторические свидетельства огромной стоимости, то уже по-другому отнесся к работе. Преступники похитили государственное имущество в особо крупных размерах. И еще стало понятно, что работала группа, что тоже утяжелило ситуацию. Тихо, медленно принялся разматывать клубок, появились подозреваемые. И один из них, Егор Ларин, вызвал удивление. Уже говорил, что к серому дому на Лубянской площади никакого отношения не имел, но в процессе работы по тому делу скумекал, что концы уходят в то здание и мне нужна информация по Ларину. Не та, которая в свободном доступе, а та, что тщательно скрыта. А у меня есть лучший друг, с которым мы вместе с первого класса. Петр хорошую карьеру сделал на Лубянке. Когда до меня дошло, что Егор чей-то сынок, я пришел к Петяше домой и попросил: «Петяша, помоги, врач нужен, может, у тебя кто найдется». Петька глаза округлил: «Как раз покурить хотел, пошли подымим на улице. Кто заболел?» Я ему в ответ: «Да сам плохо себя чувствую». Вышли мы из подъезда, пошагали в сторону Кузнецкого моста. Я Пете все изложил. Он головой покачал: «Костик, у нас такая же информация. Сегодня заведующий мой, Сергей Иванович, велел мне кое-чего выяснить как раз по тому делу, которым ты занимаешься. Мой тебе совет: иди в отставку!» Я ему: «С ума сошел?» И тут он мне рассказал. Много лет назад, когда Петя еще в сером доме не работал, там на доске вывесили приказ: «Ларину Ивану Сергеевичу объявляется выговор за аморальное поведение». Понятное дело, сразу все узнали, что Иван завел любовницу, та беременна. Не надо думать, что все сотрудники учреждения были белыми ангелами с широкими крыльями. Отнюдь. И выпить кое-кто любил, и жене изменить, и служебным положением злоупотребить не был прочь. Люди – они везде люди, святых меж нас нет. Но обычно скандалы наружу не выплескивались. Как правило, того, кто от всего сердца накосячил, вызывал местного значения начальник, в тени кабинета вламывал дураку по полной программе. Виноватому выдавали пакет наказаний, он лишался продуктовых наборов к празднику, премии, перемещался из начала очереди на квартиру в самый конец хвоста, отпуск ему давали в феврале. Но никогда никого не пороли прилюдно, сохраняли имидж учреждения: «Наши люди – все честные, ответственные, прекрасные семьянины, жизнь за Родину отдадут». И вдруг решили Ларина на всенародное позорище выставить. Да еще устроили собрание, где прелюбодея все громко осудили. Мужик клялся, обещал: «Больше никогда налево от супруги не пойду! Внебрачного младенца не брошу, помогать материально стану». Дальше прямо сказка. Ивана не выгнали со службы. Наоборот, через год он начал бойко расти, отличную карьеру сделал. Мужик честно из зарплаты двадцать пять процентов на бастарда отдавал. Жена его молчала, развода не требовала. Незаконный паренек учился в лучшей школе, поступил в институт. Мать у Егора поломойка, но купила кооперативную трешку, сразу все деньги за нее отдала. По тем временам это было шикарное жилье, но дорогое. Прошло всего-то девятнадцать лет с того момента, как Ивана при всех выпороли, но страна поменялась. Перестройка у нас произошла. Ларин был жив, здоров, работал, хорошо взлетел, сидел в просторном кабинете. Детей от законной жены он отправил учиться за рубеж. Соломатин глянул на меня и перешел на «ты». – Понимаешь? Дочери его улетели в Америку, хорошо там устроились, замуж удачно вышли. «Левый» тоже высшее образование получал. Здорово? – Да, – кивнула я. Константин продолжил: – А потом имя Егора Ларина всплыло в процессе работы по делу о краже в архивах. Поисками вора занимались Сергей Иванович и Петя. На первой стадии расследования они понятия не имели, что мы тоже по этим кражам работаем. Вот только задачи у нас разные. Я пытался понять, кто вор, а Петя и его руководитель были озабочены судьбой Егора. Ну и откопали они тщательно засыпанную тайну. Оказывается, много лет назад Ларина, который тогда только занял должность самого крохотного руководителя, вызвали на самый-самый верх и предложили записать на себя младенца, которого родила Валентина Тимофеевна Рыжова. Ларина прилюдно заклеймят позором, осудят на партийном собрании, но он вскоре получит большую квартиру в хорошем доме, дачу и паек, который имеет только руководство. Дальше больше: Иван быстро пошагает по карьерной лестнице, ему начнут постоянно выписывать премии. А в конце разговора случилось невероятное. Самый высокий начальник протянул Ларину листок бумаги со словами: «Здесь мой телефон. Домашний, тот, который на даче, и прямой в кабинет, без секретаря. Если, не дай боже, мальчик заболеет или что-то понадобится, немедленно оповести меня. Ребенок останется жить с матерью. Тебе каждый месяц начнут выдавать конверт, там деньги на его содержание. Передавай их Валентине. Их с сыном прикрепят к нашей поликлинике и сотой секции ГУМа. Ты с женой и детьми там же одеваться начнешь. Усек?» Иван кивнул. «Согласен?» Ларин опять молча сделал движение головой. «С женой посоветоваться надо?» – осведомился босс. «Нет», – еле слышно ответил Иван. «Молодец, – похвалил его начальник. – Правильно. Подобный шанс выпадает раз в жизни. Следует за него ухватиться! Помни, за тобой приглядывают, и за Валентиной тоже! Она баба красивая, прямо картина, а не девка! Очень хороша собой, а вот ума ей не досталось. И врет постоянно. За такой глаз да глаз нужен. А ты парень разумный, сейчас птицу удачи оседлал, высоко взлетишь. Жена твоя умница, отец ее из наших, правильно дочь воспитал. Вот и думайте, что ваша семья – на важном задании. Легенда такая: муж, говнюк, супруге изменил, красотке на стороне мальчишку сделал. И всю жизнь твои родные и ты сам как у Христа за пазухой проживете. Но если кому правду расскажешь… Никогда ни с кем не пей! Забудь навсегда про водку». Соломатин включил кондиционер. – Рассказал Петя мне всю эту историю, предупредил: «Не спрашивай, как выяснил, не скажу. Но знаю имя отца Егора». И назвал его! Я чуть не упал! Перепугался! Понятно, что Ларина не тронут! Отец его жив, да так высоко залез, что Егорушка может всех прохожих на Тверской перестрелять, и ему даже пальцем не погрозят. А я по делу работал, накопал на Ларина и его приятелей всякое разное. Что со мной сделают, если доложу о своих успехах? Петька меня по плечу хлопнул: «Не ссы! Завтра ляжешь в больницу. Дам адрес и фамилию врача, получишь диагноз. Сердце тебя подвело, уйдешь в отставку по состоянию здоровья. И сиди тихо, пристрою тебя в хорошее место». Соломатин замолчал. – А что вы узнали про кражу в архиве? – полюбопытствовала я. Константин отвернулся к стене. – Иван Сергеевич Ларин умер. И начальник, который с ним беседовал, в мир иной ушел. Настоящий отец Егора тоже на кладбище. Петр давно поселился на Бали. Один я в Москве и до сих пор вздрагиваю, когда про рассказ друга вспоминаю. Чего боюсь? Не знаю. Времена изменились, никого уж нет, а сидит страх в душе. Но теперь и Егор скончался? Так? – Да, – кивнула я. – Вы подозревали супругов Кузнецовых, Галину Петровну и Матвея Николаевича, его единокровного брата Роберта, Германа Миронова и Егора Ларина. Верно? – Еще была Светлана Власова. Глава тридцать третья – О такой впервые слышу, – призналась я. – Любовница Германа, – объяснил Соломатин. – Еще до разговора с Петей я внимательно изучил биографии всех фигурантов и решил поговорить с Робертом. Посчитал его потенциальным стукачом и не ошибся. Парень перепугался так, что чуть в обморок не упал. Я на него нажал, пообещал «тяжелую» статью, но если честно расскажет, как воры орудовали, то ему все простится. Дверь приоткрылась, появилась Елена. Она внесла поднос, поставила его на небольшой столик, за которым мы сидели, и молча ушла. Константин взял чайник и начал наполнять чашки заваркой. – Не забывай! Участникам преступной группы было мало лет. Старше всех Матвей и Галина. Он молодой кандидат наук, ему двадцать четыре года, жене столько же. Что рассказал Роберт? Матвею очень хотелось уехать жить за границу, он полагал, что непременно добьется там успеха. Кузнецов считал себя гением, написал, как он говорил, потрясающую книгу, отнес ее в издательство, которое специализировалось на выпуске научной литературы. Матвей не сомневался, что за его рукопись ухватятся, ведь во мраке бездарных однотипных произведений на тему истории труд Кузнецова был словно ярким факелом ума. Но редактор, который прочитал текст, написал отрицательную рецензию: «Изложение сумбурное, плохой язык, некоторые факты притянуты за уши. Автору следует отшлифовать свой стиль, сначала попробовать себя в написании статей, а уж потом замахиваться на монографию. Вчерашний студент пока молод для издания полноценного научного труда!» Хозяин кабинета сделал глоток чая. – Вероятно, рецензент был прав. Но Матвей воспринял его мнение как личное оскорбление, возмущался: «В нашей стране молодому ученому не пробиться. Гарвард, Йель! Вот где меня оценят по достоинству». Галина целиком и полностью поддерживала мужа, она считала Матвея великим. И выказала готовность ехать с ним куда угодно, хоть в ад. Но как попасть в США? Каким образом жить там, не имея ни копейки денег? Матвей начал ломать голову над проблемой, и его осенило. Кузнецов созвал в своем доме Роберта, Германа и Егора и изложил им план действий: «В архивах Москвы хранится много очень ценных документов, за которые можно получить миллионы, и не рублей, а в валюте. Продавать бумаги следует за рубежом. Если мы добудем раритеты, то сможем безбедно жить в Америке». Наивно, да? Я кивнула. – Неудивительно, кабы так рассуждал Роберт или Герман, они были совсем молоды. Но Матвей! Он же кандидат наук! Константин тихо засмеялся. – Вилка, ты далека от академических кругов, поэтому с пиететом относишься к тем, кто получил научное звание. Поверь, редкая диссертация является прорывом в какой-то области. Как правило, кандидатом наук становится человек, который умеет сидеть на попе ровно, водить ручкой по бумаге и обладает страстным желанием сделать карьеру. В советские годы научное звание давало солидную прибавку к зарплате, открывало дверь к повышению. Защитился? Ты уже не младший научный сотрудник, а старший, и не простой преподаватель, а доцент. Но к уму тебе не прибавится. Но Матвею было всего двадцать с небольшим лет, он слушал «Голос Америки», «Би-би-си». Ведущие, которые вещали на русском языке, здорово приукрашивали западную действительность, по их словам, за рубежом везде текут молочные реки с кисельными берегами. Там полная свобода, в магазине продукты, о которых в России даже не мечтают, в газетах пишут исключительно правду. Это не так, и сейчас народ понимает, что в других странах свои проблемы. Но в те годы Интернета еще не было, откуда начерпать информацию? Ответ – слушать по радио бывших советских граждан, которые рассказывают тебе, как прекрасна Америка. Но только никто из выступавших не говорил, что сам он живет в крохотной квартирке в наиболее дешевом районе. Да, продуктов полно, но простой беженец питается за копейки, по ночам работает таксистом, до сих пор не получил американское гражданство. И вообще, он в чужой стране человек пятого сорта! Но истинное понимание ситуации приходило лишь тогда, когда человек покидал родину, начинал жить в другом государстве, полагая, что оно отнесется к нему с материнской любовью. Ан нет. И куда бы ты ни уехал, ты навсегда останешься тем, кто родился и вырос в России. Никакие деньги, вкусные продукты и роскошная одежда этот факт не изменят. Константин улыбнулся. – Прости. Отошел от темы. Матвей и его команда наивно рассчитывали, что в США их примут с восторгом. Как попасть в Нью-Йорк? План таков. У Матвея был шанс отправиться на стажировку в какой-нибудь университет Европы. В те годы работали программы обмена преподавателями. Матвей идеально подходил для поездки в Париж – он хорошо знал французский, написал много статей о королеве Марии-Антуанетте. Кузнецов подал заявку, ее должны были рассмотреть в течение года и точно одобрить. Если уж Матвей в Сорбонне не понравится, то кого тогда они там хотят увидеть? За двенадцать месяцев следовало наворовать из архивов нужные бумаги. Как это проделать и не подставить Кузнецова? Напрашивался ответ: не следует «мозгу» операции под названием «Хотим жить в Америке» лично тырить бумаги. Если Матвей попадется, всему конец, потому что только он сумеет провезти артефакты. Кузнецов перемешает их со своей рукописью, сотрудники, которые проверяют багаж пассажиров, глупые, они никогда не захотят перебирать бумаги в папках, потому что нацелены на поиск валюты и драгоценностей. – Это не так, – возразила я, – пограничники очень внимательны, и дураков туда на службу не берут. – Согласен, – кивнул Константин. – Сейчас рассказываю то, что сообщил Роберт. Думаю, окажись Матвей в Шереметьево, его бы там задержали. Понимаешь, Кузнецов считал себя гением, раз он придумал план, то все так и получится. Дабы отвести подозрения от себя, он решил использовать свое внешнее сходство с единокровным братом Робертом. Если последний отпустит бороду, то он просто станет близнецом старшего брата. В те дни, когда Матвей читал лекции, проводил семинары, занятия – то есть когда он целый день находился на виду у студентов и коллег, – Роберт утаскивал из архива нужные бумаги. В случае поимки парню надо было съесть яд! Его добыл Егор, это была его идея с отравлением. «Тебя арестуют, начнут пытать – не выдержишь мучений, всех сдашь», – объяснял Ларин. Несмотря на серьезный разговор, я не выдержала и рассмеялась. – Прямо шпионский роман. Константин налил в мою чашку новую порцию чая. – Молодость и глупость часто шагают рука об руку. Матвей решил, что он умнее всех, Егор, похоже, тоже так думал про себя. Не знаю, какие и где он раздобыл таблетки, но он их Роберту вручил. И брат Матвея начал посещать разные хранилища. После завершения «работы» он выходил на улицу и мчался к метро. Делал несколько раз пересадку, потом, если не было слежки, направлялся в Домнино. Кстати, старший Кузнецов придумал всем прозвища, велел обращаться друг ко другу, только используя их. Он взял имена героев из сборника Киплинга «Книга джунглей». Матвей – Шер-Хан, Галина – Багира, Роберт – Балу, Герман – Каа, а Егор – Маугли.