– Спасибо! Ухо лечится? – Лечить можно все, – кивнула Озерова, – даже лихорадку Берега обезьян. Вопрос, вылечат ли вас? Прошу оплатить счет за визит на кассе! В самом радужном настроении я вышла из кабинета, быстро дошагала до ресепшена и узнала сумму, которую следовало отдать за визит. – Э-э-э, – протянула я, – наверное, тут ошибка. – Нет, нет, очень аккуратно посчитано, – заверила меня приятная женщина за стойкой. – Видите эту графу? В ней указана стоимость консультации за одну минуту. – Простите, – забормотала я, – плохо слышу одним ухом. Если час работы профессора… – Одна минута! – закричала моя собеседница. – Минута? – переспросила я. – Ми-ну-та! – орала администратор. – В часе их шестьдесят! В вашем случае следует провести умножение оплаты одной минуты на сто двадцать пять. Только бесконечным изумлением и полной растерянностью можно объяснить следующий мой вопрос: – Почему на сто двадцать пять? Я была в кабинете доктора два часа. Администратор взвыла сиреной: – Отсчет времени идет с момента перешагивания больного через порог в кабинет и из кабинета. В дверь встроен датчик, он автоматически начинает и завершает часы работы профессора с пациентом и передает информацию на ресепшен. В моей голове неожиданно ожили воспоминания из детства, из тех времен, когда ресепшен в районной поликлинике назывался регистратурой, а в аптеках продавали очень вкусную микстуру от кашля. Я лежу в кровати, открывается дверь, в комнату заходит детский участковый врач, пожилая Нина Сергеевна. – Ухо болит? – улыбается она. Я молча киваю. – Сейчас разберемся, не бойся, неприятно не сделаю, будет только щекотно! – обещает педиатр. Минут через пять Нина Сергеевна закрывает свою огромную сумку и говорит Раисе, которая молча ждет вердикта доктора. – Очередной отит. Лечим как всегда. Но мне не нравится, что это уже третий раз за полгода. Дам вам направление к профессору Рудину, покажете ему Виолу. – Спасибо, – бормочет тетка, – но сейчас с деньгами трудно. – Лев Николаевич принимает бесплатно, – улыбается педиатр, – потратитесь только на дорогу в НИИ педиатрии, он находится недалеко от метро. Два пятачка вас не разорят. – Как-то неудобно с пустыми руками, да еще к профессору, – мямлит Раиса. – Глупости! – начинает сердиться Нина Сергеевна. – Рудин подарки от пациентов не принимает. Притащите ему бутылку – он рассердится! Непременно отведите девочку на консультацию. Кроме ушей, в голове есть мозг, глаза, нос, рот! И вообще, голова человеку нужна. Без руки-ноги спокойно проживете, а как без головушки? Пусть она и глупая, но необходима. Дайте честное слово, что поедете в НИИ педиатрии. – Ладно, – нехотя соглашается тетка. Нина Сергеевна пару секунд смотрит на нее, потом вынимает из своего портфеля журнал «Мурзилка» и дает его мне со словами: – Держи подарочек на больное ухо. Раиса, проводите меня. Тетка возвращается минут через десять, вся красная. А я, счастливая, листаю журнал. Не знаю, что сказала Рае Нина Сергеевна, какие аргументы нашла, но через пару дней мы поехали в НИИ педиатрии. Понятия не имею, что болело в моих ушах, но после того, как мне их промыли, отит больше ко мне не возвращался. А теперь скажите, почему сейчас редко можно встретить такого районного педиатра, как Нина Сергеевна? Помнится, она всегда говорила: «Насморк – лечи его, не лечи его – проходит через семь дней. Обычная простуда требует обильного питья, шерстяных носочков, свежего воздуха. Если градусник показывает до тридцати восьми, температуру не сбиваем. Ни в коем случае нельзя кормить детей антибиотиками, если с ними не приключилось ничего сложного». А сегодня эти самые антибиотики прописывают сразу, даже если малыш только чихнул. И, увы, многие эскулапы сейчас берут деньги. Ладно бы, только те, кто работает в платных медцентрах, к ним претензий нет. Но специалисты из районных клиник – правда, не все, но многие – выжидательно смотрят на родителей, а кое-кто заводит песню о маленькой зарплате и большой нагрузке. Где теперь Нина Сергеевна с журналом «Мурзилка» и профессор Рудин, который даже от коньяка отказывался? – Оплата наличными или картой? – кричала администратор. Я вздрогнула, вынырнула из воспоминаний и осведомилась: – А что если сначала сбегаю в уголок задумчивости, а потом перечислю деньги? Так можно? – Конечно! – откликнулась сотрудница клиники. – Все для вашего удобства. Я живо отошла подальше в коридор, позвонила Степану, подождала некоторое время, вернулась к стойке, оплатила счет и поехала домой в глубоких раздумьях. До сих пор понятия не имела, что есть врачи с поминутной оплатой. Глава двенадцатая – Приехали, – объявила я. – Вижу дом, – констатировала Олеся, открыла дверь, выскочила из моей машины, помчалась к избушке, которая стояла за забором, легко открыла калитку… Я ринулась за ней и успела схватить «Пони» за руку в тот момент, когда она уже хотела стучать в дверь. – Никогда не делайте так, – зашипела девица, – ненавижу, когда посторонние ко мне прикасаются. – Вы, не спросив разрешения, полетели к дому, – объяснила я. – Я поступила правильно, – покраснела нахалка, – мы же приехали допросить хозяина! – Допросить? – переспросила я. – Ни в коем случае! Просто поговорить. Действовать в спешке, не подумав, не следует. Понятия не имеем, кто находится в избе. И лучше нам прикинуться туристами, которые хотят пару часов отдохнуть и угоститься чаем, потому что рейс задержали. – Глупее не придумать, – отрезала моя спутница. – К чему реверансы? Предъявить… Моя временная напарница замолчала. – Что предъявить? – улыбнулась я. – Мы не имеем права обыскивать помещение, никто сотрудником агентства ордер не даст. И допрос вести тоже не можем. Имеем право лишь вежливо попросить побеседовать с нами. – Считаю иначе! – фыркнула Олеся. – Поскольку я умная, а вы нет, слушайте меня. Я развернулась и пошла к машине. – Эй, куда? – закричала Олеся и поспешила за мной. В ту же секунду к хамке подлетел большой жук, сел ей на шею. Калинина взвизгнула, замахала руками, побежала к лесу, который виднелся поодаль, и… пропала. Больше всего мне хотелось просто уехать, оставив отвратительную «Пони» сидеть в яме, в которую та угодила по причине своей глупости и огромного самомнения. Но сейчас мы, пусть и временно, работаем вместе. Есть правило: сам погибай, а напарника спасай. И вряд ли смогу бросить в беде обычную женщину, пусть и самозабвенную грубиянку. Я осторожно двинулась к лесу, остановилась у края глубокой ямы, наклонилась и спросила: – Вы живы? – Да, – донеслось снизу. – Здоровы? – Нога болит! – рявкнула Олеся. – Стоять можете? – Ага. Немедленно вытащите меня! – Сейчас подумаю, как это сделать. – Нечего думать! Тащи длинную лестницу, суй ее вниз, – приказала Калинина, переходя со мной на «ты». Я выпрямилась и пошла к избе. – Эй, куда? – завопила Олеся. – За длинной лестницей, – пояснила я. – Ты обязана меня освободить! – голосила девушка. – А-а-а! Убери ее! Пришлось вернуться к яме и поинтересоваться: – Кого убрать? – Тут лягушки противные, – заныла Олеся. – Прыгают! Фу! Гадость! Пакость! Немедленно, сию секунду вытащи меня! – Жaбки вас не съедят, они не уважают сырое мясо. Вот крысы – те все сожрут, – ответила я, отправилась к избе и начала стучать в дверь.