"Хорошо. Нам не нужно читать о нем. Забудь о дедушке Даке». Улыбаясь, я взъерошиваю ему волосы и перехожу к менее проблемному разделу книги. Алина не присоединяется к нам за ужином — опять головная боль, хрипло говорит мне Людмила, — так что мы со Славой еще раз спокойно покушаем, прежде чем я пойду в свою комнату на вечер. Переодевшись в строгий обеденный костюм, я устраиваюсь поудобнее на кровати и открываю ноутбук — чтобы провести еще какое-то исследование, говорю я себе. Не ждать звонка Николая, как влюблённая подружка. Так что, если он пообещал, что позвонит? Может быть, он будет, а может быть, он не будет. Мне все равно. Решив не сидеть сложа руки и грызть ногти, я возобновляю расследование маминой смерти. Репортер, которому я отправил электронное письмо прошлой ночью, не ответил, так что я нашел контактную информацию еще нескольких бостонских журналистов и отправил им сообщение. Я также исследую владельца ресторана, в котором работала мама, а также корпорацию, стоящую за высококлассным отелем, в котором расположен ресторан. Должна быть причина, по которой эти люди убили мою маму. Я нахожу то же самое, что и вчера: ничего. Что мне действительно нужно, так это частный сыщик, но сейчас я никак не могу его себе позволить. Хотя… не помешает получить некоторые расценки. Приходи во вторник, у меня будут деньги, и если я останусь здесь — а я не понимаю, почему бы и нет — я мог бы использовать эти деньги, чтобы получить некоторые ответы. Да это оно. Именно это я и сделаю. Воодушевленный, я ищу несколько многообещающих потенциальных клиентов и отправляю им по электронной почте цитату. Затем, чувствуя себя готовой к вечеру, я переключаюсь на другой свой проект: узнать все, что можно, о Николае. Я подумала о еще нескольких фразах, которые я могу перевести на русский, и мой поиск выдал несколько таблоидных фотографий. На одном изображен Николай на благотворительном гала-концерте в Варшаве с высокой белокурой красавицей под руку; на другом он изображен на московском показе мод, сидящим рядом со скучающей Алиной. Еще пара показывает, как он отдыхает в различных экзотических местах, неизменно с какой-нибудь длинноногой моделью рядом с ним, смотрящей на него с обожанием. Я была права. Он почти тонет в великолепных женщинах. Насколько я знаю, он мог быть в постели с какой-нибудь потрясающей моделью в этот самый момент, подцепив ее прошлой ночью в каком-то VIP-ночном клубе. Эта мысль подобна брызгам кипятка на моей груди. Я не имею права так себя чувствовать, но мне вдруг хочется выдрать каждый волосок на голове этой воображаемой женщины — прямо перед тем, как сделать то же самое с Николаем. Отложив ноутбук в сторону, я спрыгиваю с кровати и начинаю ходить взад-вперед. Почему он не звонит? Он сказал, что будет. Он обещал. Он должен знать, что здесь становится позже с каждой минутой. Это потому, что он занят работой или какой-то женщиной? Я представляю ее блестящие красные губы, обернувшиеся вокруг его члена, ее глаза, смотрящие на него сквозь искусно приложенные накладные ресницы, когда она… С кровати раздается тихий звонок, и я бросаюсь к открытому ноутбуку, мой пульс учащается. Плюхнувшись на живот, я подтягиваю компьютер к себе и нетвердым пальцем нажимаю «Принять» на запрос Николая на видеозвонок. Его лицо заполняет экран, позади него виднеется его гостиничный номер, и я судорожно выдыхаю, моя иррациональная ревность угасает, когда я вижу нежное выражение его тигриных глаз. — Привет, зайчик, — бормочет он, его низкий голос такой бархатистый, что мне хочется потереть его о щеку. "Как прошел день?" "Это было хорошо. Как было у тебя? Я имею в виду твое утро или твой вчерашний день? Я задыхаюсь, но ничего не могу с собой поделать. Мое сердце колотится в ритме техно, и каждая клеточка моего тела вибрирует от возбуждения. Как ни прискорбно, я весь день ждала этого звонка. Даже когда я не думала об этом сознательно, это скрывалось в глубине моего сознания. Он криво улыбается. «Мое утро было в порядке, как и остальная часть вчерашнего дня. Какие-то встречи, какая-то ерунда — все как обычно. "Какой вид бизнеса?" Понимая, как любопытно это звучит, я открываю рот, чтобы забрать вопрос, но он уже отвечает. "Чистая энергия. В частности, атомная энергетика. Одна из наших компаний разработала запатентованную технологию, позволяющую создавать небольшие портативные ядерные реакторы, которые можно использовать для обеспечения дешевой электроэнергией небольших деревень и других отдаленных населенных пунктов». "Ух ты. И они в безопасности? Не то что — что это был за знаменитый в Украине? «Чернобыль? Нет, они не такие. Во-первых, каждый реактор размером всего с автомобиль, так что даже если бы произошла авария, количество высвобождаемой радиации было бы намного меньше. Что еще более важно, наши инженеры добавили так много резервов, что авария практически невозможна. Наш девиз — « Безопасность превыше всего», в отличие от наших соперников». В последней части его голос становится жестче. «Есть ли другие компании, которые делают то же самое?» — спрашиваю я, очарованный этим взглядом на мир, о котором ничего не знаю. Его глаза мрачно блестят. "Один. Они торгуются против нас за крупный контракт с таджикским правительством. Кто бы ни выиграл его, он будет доминировать в этой зарождающейся отрасли в Центральной Азии, поэтому мой брат попросил меня принять участие». "Ой?" «Глава Энергетической комиссии Таджикистана был моим одноклассником в школе-интернате, и мой брат надеется, что мне больше повезет, если я донесу до него наше дело». Кривая улыбка касается его губ. «Как вы, наверное, догадались, личные связи очень важны в бизнесе». Я преувеличенно расширяю глаза. "Нет! Действительно?" Он смеется. "Я знаю. Трудно представить, правда? В понедельник у меня с ним встреча за ланчем, а потом, надеюсь, я смогу вылететь обратно». — Значит, ты вернешься ко вторнику? Я уже считаю дни до своей первой зарплаты, и теперь у меня есть еще одна причина пожелать, чтобы следующие пятьдесят часов я мог перемотать вперед. — Я должен быть, да. Он делает паузу, затем тихо говорит: «Я скучаю по тебе, зайчик». Мое дыхание буквально останавливается, даже когда мое сердце стучит быстрее, а кожа покрывается румянцем. Независимо от того, что, как я думала, я увидела в его глазах прошлой ночью — что, как я надеялась, он мог почувствовать — я никогда не мечтала, что услышу, как он сегодня вечером скажет мне это так небрежно… так открыто. Как бойфренд. Он смотрит на меня, терпеливо ожидая моего ответа, поэтому, как только мое дыхание восстанавливается, я заставляю себя говорить. — Я… я тоже по тебе скучаю. И Слава. Он скучает по тебе. Мы оба скучаем по тебе. Он действительно знает». Я знаю, что ничего не понимаю, но ничего не могу с собой поделать. У меня никогда не было проблем с выражением своих чувств к парням, с которыми я встречалась, но я никогда раньше не встречалась с кем-то вроде Николая — не то чтобы мы встречались. Или мы? Может быть, он просто скучает по мне в смысле друга? Или репетитора сына смысл? Боже, я понятия не имею, что происходит. Уголки его чувственных губ дергаются в сдерживаемом веселье, и у меня снова возникает тревожное подозрение, что он смотрит прямо в мой мозг и видит там путаницу. — Расскажи мне еще, зайчик, — бормочет он, наклоняясь ближе к камере. «Чем сегодня занимался мой сын?» Слава, вот так. Я хватаюсь за тему, как утопающий за буй, и начинаю подробно описывать все, что мы со Славой сделали и чему научились. Николай увлеченно слушает, его взгляд наполнен той особой мягкостью, которую он хранит для своего сына. Однако, когда я добираюсь до книги, которую Слава читал последней, — рассказ об утятах, — и я, смеясь, упоминаю о явной неприязни Славы к дедушке Утке, в выражении Николая исчезают все следы мягкости, его глаза приобретают жесткий, острый блеск. — Он что-нибудь сказал? — требует он. — Объяснить это как-нибудь? — Нет, я… я не спрашивала. Я отстраняюсь, глядя на его лицо, выражение такое мрачное и холодное, что у меня по телу пробегает мурашки. Это та сторона Николая, которую я никогда не видела, и вдруг мои прежние опасения по поводу мафии перестали казаться такими глупыми. Я могу представить, как этот человек отдает приказ стрелять — даже сам нажимает на курок. Однако в следующий момент его черты разглаживаются, леденящий взгляд исчезает, когда он просит меня продолжать, и я снова задаюсь вопросом, не сыграло ли со мной шутку мое непокорное воображение. Может быть, я слишком много понял в этом кратком изменении выражения лица… или, может быть, я просто заглянул в какую-то семейную драму Молотовых. Возможно, Николай просто не ладит с дедушкой Славы — если, конечно, он есть по материнской линии. Я еще многого не знаю об этой семье. Решив исправить это, я заканчиваю отчет об успехах Славы повторением того, чему научила его за обедом, а затем осторожно — очень осторожно, чтобы не наступить на какие-нибудь мины, — прошу Николая рассказать мне о его братьях. К счастью, моя просьба его не расстраивает. «Я второй по старшинству, — говорит он мне. «Валерий моложе меня на четыре года, а Константин — гений семьи — на два года старше меня. Он руководит всеми нашими технологическими предприятиями, а Валерий курирует всю организацию». — Что ты и делал, верно? — спрашиваю я, вспоминая то, что сказала мне Алина. "Вот так." Он не выглядит удивленным, что я знаю. «Но это сложно сделать удаленно, поэтому я попросил Валерия подменить меня, пока меня не будет». — Почему ты уехал? — спрашиваю я, не в силах сопротивляться вопросу, который так долго крутился у меня в голове. — Что привело вас в этот уголок мира? Он улыбается моему откровенному любопытству. "Я знаю. Это странно, правда?» «Крайне странно». На самом деле настолько странно, что я состряпал в голове сумасшедшую историю о мафии, но я молчу об этом. Он откидывается на спинку стула, улыбка исчезает, пока не остается только след чувственной кривой. — Это долгая история, зайчик, и уже поздно. Ты должна пойти спать." — Все в порядке, я не устала. А даже если бы и была, я бы отрицала это, потому что умираю от желания услышать эту историю, какой бы длины она ни была. Сев прямо, я устраиваю компьютер поудобнее на коленях и смотрю на него своими лучшими щенячьими глазами, трепещущими ресницами и всем остальным. — Пожалуйста, Николай… скажи мне. Красиво, мило, пожалуйста». Я имел в виду это как шутку, в лучшем случае легкий флирт, но его лицо напрягается, взгляд темнеет, когда он наклоняется к камере. — Мне нравится слышать свое имя на твоих губах. Его голос — низкое медовое мурлыканье. — И мне очень, очень нравится, когда ты умоляешь. Во рту у меня пересыхает, сердцебиение неровное, когда огонь проносится по моим венам и концентрируется в самом сердце. Он был так далеко, а наши видеочаты оставались в основном на безопасные темы, и я каким-то образом позволила себе забыть о сексуальном напряжении, которое тлеет между нами и готово разгореться в пожар при малейшей искре. Я убедила себя, что вообразила себе это чувство затравленной добычи… это тревожное, но странно волнующее осознание того, что я нахожусь во власти этого опасно соблазнительного мужчины. — Это… — я сглатываю, не зная, стоит ли рисковать. «Это твоя вещь? Женщины попрошайничают? Темный жар в его глазах усиливается. «Мое дело , зайчик, это ты. Я хочу тебя всеми возможными способами… сладко и грубо… на коленях, и на спине, и сверху, оседлав меня… Я хочу лизать твою киску на десерт после каждого приема пищи и сливать свою сперму тебе в горло каждое утро. Я хочу трахнуть тебя так сильно, что ты закричишь, а потом я хочу обнимать тебя часами. Больше всего я хочу утопить тебя в удовольствии… так много удовольствия, что ты не будешь возражать против случайных укусов боли… На самом деле, ты будешь умолять об этом. Ой. Мой. Бог. Я смотрю на него, мое дыхание короткое и неглубокое, мой клитор пульсирует, а соски твердеют. Мое тело ощущается как один из его ядерных реакторов в расплавленном состоянии, жар под моей кожей такой обжигающий, что я могу спонтанно воспламениться . Или приезжайте. Если я сейчас нажму на свой клитор, я точно смогу кончить. Я облизала губы, пытаясь игнорировать пульсирующую боль между ног. «Итак… ты увлекаешься вещами. Типа, странные вещи. Как только слова слетают с моих губ, я вздрагиваю от того, как юношески и ванильно я звучу. И я не ванилька. По крайней мере, я так не думаю. Мои сексуальные фантазии всегда имели более темный оттенок, и один или два раза меня связывал парень, а в другой раз отшлепал. Ничто из этого меня не возбудило, но опять же, моему парню это не очень нравилось. С ним это было неловко и вынужденно… как-то по-детски. Чувствую, с Николаем ничего подобного не будет. Мужчина не знает, что такое ребячество и неуклюжесть. Конечно же, его губы изгибаются в еще одной мрачно-чувственной улыбке. Голосом, похожим на раскаленный шелк, он бормочет: «Хлоя, зайчик… Мне все нравится — лишь бы это было с тобой». На этот раз мое сердце переходит в состояние расплавления. Потому что это звучит очень похоже на… «Ты хочешь сказать, что не хочешь видеть других женщин?» — выпаливаю я, и мне тут же хочется пнуть себя за то, что я снова звучу так, как будто я учусь в старшей школе. Он просто флиртует, не беря на себя никаких обязательств исключительности. Мы даже не… — Я не знаю, — мягко говорит он, заставляя мои мысли резко остановиться. — Я не хочу никого, кроме тебя. Я не был с того момента, как мы встретились. "Ой." Я смотрю на него, не в силах придумать, что еще сказать.