— Потому что улетает в отпуск. — Пусть пришлет ее почтой, — попросил Алекс. — Забудь, — ответил Джефф. — Он улетел в Австралию. — С полицией ничего не получится, — сказал Энцо, когда Алекс повесил трубку. — Без карты памяти у нас на руках ничего нет. Поездки в порт недостаточно. Придется все начинать сначала. — Только не это! — запротестовала Фло. Она сидела под окном и внимательно смотрела на дисплей камеры Энцо, которую мы снова установили в коробке, хотя Крысолова сейчас дома не было. — Мы же расшифровали его заметки, — упрямо продолжала подруга. — Нам известно, что он планирует! Надо попробовать обратиться к герру Фрюхтенихту без всяких доказательств. Эта встреча на колесе обозрения состоится в воскресенье, может, полиция пошлет туда кого-нибудь. Они и квартиру Крысолова могут обыскать и сами найдут улики. Чего мы ждем? Сол пожал плечами, мы с Алексом переглянулись. Энцо схватился за компьютер и заколотил по клавиатуре. — Люди, вы вот о чем забыли, — наконец проговорил он. — Здесь сказано: «Чтобы произвести обыск у подозреваемого, необходимы доказательства того, что совершено преступление». Но ведь преступление на самом деле еще не совершилось, а наше единственное доказательство сейчас летит в Австралию. Он пригладил свои торчащие вихры. — Полиция не может просто явиться к Крысолову и устроить обыск. А если мы не сумеем их убедить, они расскажут нашим родителям, чем мы занимаемся. Тем более, что вы знакомы с этим самым Фюрхтевихтом. Представляете, что нам потом устроят? — Его зовут герр Фрюхтенихт, — поправила я, листая блокнот, в который заносила наши догадки и предположения. Такая же путаница, что и в записях Крысолова. Но Энцо прав: это доказывает лишь то, что дети решили поиграть в детективов. С другой стороны, герр Фрюхтенихт нас знает. Он даже дома у нас бывал после того, как мы поймали преступницу с водяным пистолетом. Может, все-таки рискнуть? — Я попробую, — решительно заявила я. Мама уже, наверно, уехала на работу, бабушка повела малышей и Леандро в зоопарк, а папай с дедушкой — в ресторане. Можно говорить не опасаясь, что тебя кто-нибудь услышит. Я отыскала в Интернете телефонный справочник, набрала номер и нажала кнопку громкой связи. Мои друзья затаили дыхание. — Полицейский комиссариат номер двадцать три, Левке на связи, — ответил мужской голос. — Будьте добры, я хотела бы поговорить с герром Фрюхтенихтом, — протараторила я. — Он в отпуске, — сообщил полицейский на другом конце провода. — О чем вы хотели поговорить? — О… — я беспомощно оглянулась на друзей. Фло высунула и прикусила язык, Энцо махал рукой, чтобы я повесила трубку. — Мы… — я набрала побольше воздуха. — Я хотела бы сообщить о преступлении. Дело вот в чем… Человек, за которым мы следим… и… его… — во рту у меня совершенно пересохло. — Успокойся, — перебил меня полицейский. — Откуда ты звонишь? — Из дома, — пискнула я. — Тогда назови, пожалуйста, свое имя, адрес и номер телефона. Голос у него был очень строгий. Сол приложил палец к губам, и я вспомнила историю про его маму и полицию. — Ты меня слышишь? — поинтересовался полицейский. — Ты все еще на линии? Энцо схватил ножницы, лежавшие на столе в гостиной. — Где твои родители? — в голосе офицера уже слышалось беспокойство. — Ты одна дома? Может, кого-нибудь прислать? Энцо высунул язык и клацнул рядом с ним ножницами. Я повесила трубку. В среду вечером были и хорошие новости. Но это касалось не Крысолова, а «Жемчужины юга». — Агентство, которое заказало нам банкет для вечеринки в «Марко Поло», хочет увеличить бюджет! — воскликнул папай и закружил маму с Леандро по кухне. — Больше еды для них — больше денег для нас! С завтрашнего дня придется основательно потрудиться, зато мы заработаем небольшое состояние! Пенелопа тоже радовалась. Вечером мы с ней и Джеффом жарили мясо в саду. На прошлой неделе мама моей подруги стала свидетельницей того, как люди из агентства составляли меню банкета. — Они так боялись, что их гости останутся недовольны, — смеясь, рассказывала она. — Босс этого агентства — якобы знаток бразильской кухни. Его сотрудники раз сто это повторили… — Она поставила на стол большую миску салата. — Мне кажется, у владельца этого агентства денег куры не клюют, потому они и закатывают пир в таком роскошном месте, почти на самой крыше комплекса. Мы сидели в садике фрау Балибар на раскладных стульях вокруг синего пластикового стола. Садовую мебель купили Джефф с Пенелопой. На словарном дереве висели фонарики. В спальне Крысолова было темно, и мы твердо решили сегодня о нем не думать. Нам был просто необходим тайм-аут. Джефф переворачивал на гриле стейки и сосиски (мясные для нас и соевые для Фло), а Паскаль с тетей Лизбет расположились под словарным деревом — там для них поставили маленькую палатку. Паскаль надел самые обычные шорты и футболку, на тете Лизбет, как всегда, была ее шерлокхолмсовская кепочка. Джефф выдал им шерстяные одеяла, подушки и карманные фонарики. Пенелопа рассказывала истории из тех времен, когда они с мамой Энцо путешествовали по Бразилии. — А что случилось с отцом Энцо? — поинтересовалась я. Эта тема не давала мне покоя. — Он не пытался разыскать Гудрун? Ты же говорила, что он был без памяти в нее влюблен. Энцо нахмурился. — Мне это тоже, между прочим, интересно, — буркнул он. — Гудрун всегда говорила, что главное для нее — свобода, — улыбнулась Пенелопа мальчику. — Она хотела вырастить тебя сама. — Хороша мать, нечего сказать! — Фло сердито выдавила кетчуп на свою соевую сосиску. — Этот ее звонок… Я ткнула подругу локтем под ребра, но, к счастью, Пенелопа отвлеклась. Она смотрела на открытое окно второго этажа, где качок с татуировками демонстрировал свои бицепсы. Здорово! Под кожей у него перекатывались самые настоящие чугунные шары. У окна на третьем этаже стояла печальная женщина и впервые с тех пор, как я ее знаю, улыбалась. — Как романтично, — вздохнула я, а Фло зевнула. Всего лишь половина десятого, но мы последнее время так мало спали, что даже я была бы не против сегодня лечь пораньше. Сол собрался остаться у Фло и Энцо, а Алекс у меня. В палатке у малышей было темно и тихо. — Перенести их в комнату? — спросил Джефф. — Позже, — ответила Пенелопа. — Мне еще надо сходить и сообщить, что Лизбет ночует у нас. Через полчаса Алекс лежал в моей комнате и мирно сопел. В гостиной напротив горел свет, но Крысолова не было видно. Я тоже не испытывала ни малейшего желания маячить в окне. — Нужно пока оставить это дело, — пробормотал, засыпая, Алекс. — По крайней мере, до тех пор, пока папин приятель не вернется из отпуска. Тогда и пойдем в полицию… Я кивнула и попыталась выбросить все черные мысли из головы, и мне, наконец, это удалось. Я прижалась к спине Алекса, как вдруг под окном раздался какой-то треск. Я испуганно вздрогнула. Потом снова затрещали ветки, послышался приглушенный шепот. В отличие от Фло, долго будить Алекса не пришлось. — Давай посмотрим! — тихо сказал он и подкрался к окну. Я запрыгала на костылях следом. В гостиной Крысолова все еще горел свет. Он стоял у письменного стола спиной к нам. В саду мелькал луч фонарика, постепенно приближаясь к пристройке. Потом мы услышали сдавленное хихиканье и заметили под окном Крысолова две маленькие черные тени. Одна из них оказалась Паскалем. Его голова не доставала до окна. Но он пригнулся, на спину ему взобралась тетя Лизбет и подтянулась к окну. Мы оцепенели от ужаса — поэтому и не успели вовремя предупредить тетю. Внезапно в окне показалась голова Крысолова. Лицо у него было не менее изумленным, чем у нас. Тетя испуганно взвизгнула и выронила фонарик. Потом она спрыгнула со спины Паскаля, и оба, хихикая, кинулись в садик, где еще сидели при свечах Пенелопа с Джеффом. Крысолов раздраженно захлопнул окно. Нас он не заметил, в этом я была уверена. Но вот то, что моей маленькой тете придет в голову подсматривать за ним в окно, мне и в кошмарном сне присниться не могло. 20. Привет на завтрак и встреча у киоска с мороженым — Ни-че-го, — ответила тетя Лизбет, когда в четверг утром мы спросили у нее, что они с Паскалем делали ночью. Вчера я зажала от страха рот и вдобавок с удовольствием закрыла бы глаза и уши. Это неплохо помогает, если вы в комнате ужасов в луна-парке, но если привидения у вас в голове, ни зажмуренные глаза, ни закрытые уши не помогут. Оцепенев от страха, я лежала рядом с Алексом, а перед моими глазами проходили жуткие картины. Мне мерещились свидетели с отрезанными языками, растерзанные трупы в прихожей и снова и снова лицо Крысолова в тот момент, когда он увидел у себя под окном мою маленькую тетю. Тетя Лизбет сидела в комнате Энцо на синем шерстяном ковре, купленном Пенелопой в «Икее». Мы расселись вокруг, чтобы она не могла улизнуть, но дружеский допрос не принес никаких результатов. — Мы просто играли, будто ищем драгоценности, — отвечала тетя Лизбет, теребя хобот Бенджамина. В хоботе образовалась маленькая дырочка, из которой она снова и снова вытаскивала клочки сероватого наполнителя. Ковер выглядел так, будто выпал снег, а по спине у меня тек холодный пот. — Постарайся припомнить, — не сдавался Алекс. — Когда Паскаль поднял тебя к окну, Крысолов сидел за столом. Что он делал? — Что-то резал, — пожала плечами тетя Лизбет. — Резал? — в животе у меня похолодело. — Чем? Что он там резал? — Да откуда мне знать, — удивилась тетя Лизбет. — В руках у него были ножницы, на столе лежали упаковочная бумага и шпагат. — Что он в нее заворачивал? — Фло в шортах и футболке сидела рядом с Солом, покусывая губы. — Не знаю, — упрямо тряхнула головой тетя Лизбет. — Он сидел спиной ко мне, а потом повернулся и подошел к окну. А как вы могли это видеть? Я думала, все уже спят. Вы тоже играли в детективов? — Тетя прижала Бенджамина к груди и на мгновение превратилась в обычную испуганную девочку. — Чего вы на меня так уставились? Думаете, он теперь на нас сердится? Мы молчали, но за нас ответила Пенелопа, которая как раз заглянула в комнату Энцо.