Что он там сказал? Он вообще много чего сказал, но реперными точками, зацепившими нервы и особое внимание Аглаи, были высказывания о принятии на себя чрезмерной опеки и заботы о ней и обещание разговаривать и выяснять её цели и желания в будущем. В каком таком будущем, хотелось бы уточнить, и… – А-а-а! – остановила себя Глаша и, хлебнув ещё разок горькой настойки из кружки, скривилась. Не станет она забивать себе голову и ни о чём таком думать тоже не станет. Несмотря на боль в горле, сейчас ей было так хорошо! И тело, как ни удивительно, до сих пор сохранило воспоминание о великолепном оргазме. И вот не будет она это воспоминание пачкать грязными лапками глупых размышлений, всё равно ничего не надумает. Муза Павловна приготовила потрясающе вкусную кашу, с распаренным изюмом и курагой, а также сварила какао с молоком специально для Аглаи. – Ум-м-м… – восхищалась Аглая, закатывая от удовольствия глаза. – Я не помню, когда последний раз пила какао, – делилась она впечатлениями, – даже забыла, как это вкусно. И каша ваша, Муза Павловна, просто шедевр! – Я выбрала то, что лучше всего помогает при больном горле, – объяснила соседка, с довольной улыбкой наблюдая за девушкой. – Если бы я знала, что это так вкусно, давно бы поболела горлом и жаловалась вам, – рассмеялась Аглая. – А мы так и делали, – усмехнулся Игорь. – Иногда притворялись, что болеем, чтобы бабушка нас «полечила» подобным образом. – И удавалось? – искренне заинтересовалась Глаша. Призналась: – Нам с братом никогда. Бабушка Поля нас вычисляла безошибочно, на раз. – Так бабушка Муза тоже, – рассмеялся Шагин, – но иногда делала вид, что поверила, и таки баловала «болящих» деток. – Наша тоже, – весело откликнулась Аглая. Они завтракали втроём на её кухне, и всё было пристойно-чинно. Идеально выбритый и старательно причёсанный Шагин в белоснежной отглаженной рубашке и свежевыглаженном костюме был невероятно хорош и деловит. Он сразу же взял развитие и течение непринуждённой дружеской беседы под своё управление. Аглая, облачённая в домашнюю лёгкую, но стильную одежду, с волосами, схваченными в высокий хвост, старательно поддерживала задаваемую Шагиным лёгкость, прилежно делая вид, что они почти друзья. А Муза Павловна… просто тихо улыбалась, изредка вставляя короткие замечания, не забывая при этом внимательно сканировать Шагина и Глашу. И что она поняла про них и поняла ли правильно, было совершенно непонятно. – Ладно, – глянув на часы, завершил свой завтрак Шагин, – ужасно не хочется от вас уезжать, дамы, но мне пора. – Поднялся из-за стола и спросил: – Бабуль, надо что-нибудь помочь? – Сама справлюсь, – отказалась от помощи Муза Павловна. – Тогда всё. – Приобняв за плечи, он поцеловал бабулю в щёчку и помахал Аглае. – Пока! И вышел из кухни, а Аглая с Музой Павловной слушали, как он разговаривает в прихожей с кем-то по телефону, обуваясь, и как открылась и закрылась за ним дверь. – Огромное спасибо, Муза Павловна, – поблагодарила от сердца Аглая, – было невероятно вкусно. И мне, право, неудобно, что вы из-за меня нагружались. – Бросьте, Аглая, мне было приятно что-то сделать для вас, и я с удовольствием готовила. Я рада, что вам понравилось, – улыбнулась женщина Глаше и тоже поднялась из-за стола. – Пойду и я. Нам с Валерьяном пора на прогулку, а посуду я заберу позже. Вдруг остановилась, застыла и каким-то очень внимательным, изучающим и мудрым взглядом несколько секунд всматривалась в лицо Глаши. Что она там разглядела – загадка, только вдруг лицо Музы Павловны словно озарилось какой-то внутренней, тёплой и ласковой улыбкой. – Вот и хорошо, – кивнула она своим мыслям и направилась к выходу из кухни. Несколько ошарашенная пристальным визуальным изучением её личности, Глаша тормознула на пару мгновений и, пожав недоумённо плечами, поспешила за старушкой в прихожую – проводить дорогую гостью. Заняв привычное место на заднем сиденье персонального автомобиля, Шагин отдал распоряжения водителю по маршруту их сегодняшних передвижений и, достав телефон из кармана, набрал Коломийцева. – Привет, – поздоровался и заботливо поинтересовался: – Поспать-то хоть удалось? – Поспать удалось, выходной, понятное дело, накрылся, – вздохнул тягостно Коломийцев и куда более бодрым тоном поинтересовался: – Может, чем порадуешь? – Насчёт порадовать не уверен, но кое-что интересное есть, – взбодрил Сергея Шагин и рассказал о подозрениях Аглаи по поводу соседа, дополнив своими мыслями на эту тему. Закончив разговор, Игорь посмотрел за окно, на улицу, по которой они проезжали, и усмехнулся про себя – видимо, размышлять в дороге о девушке Аглае сделалось для него уже привычкой. Он до сих пор не мог отделаться от того страха, который испытал за Аглаю, когда она позвонила и сообщила осипшим, еле живым голосом, что только что избежала гибели, и от затопившего чувства ослепляющей ярости в адрес пытавшегося её убить урода. Именно в тот момент Шагин осознал, что значит для него Аглая. Во всём объёме и чистоте этого понимания. А от воспоминаний, как у них вчера с ней получилось… его мгновенно прострелило-прошибло, как током, желанием и жаром, отдавшись болью в паху и вызвав эрекцию. Да, то, как она на него действовала, как он её хотел и что испытывал, когда брал… А вот не знал он, с чем сравнивать всю гамму и переплетение своих чувств и ощущений и надо ли вообще сравнивать. Только Шагин и упомнить не мог, когда он испытывал такой оргазм и такое удовлетворение после него. И испытывал ли вообще. М-да. Аглая… Вот знал же: если у них что случится, то это будет реально огонь. Знал, чувствовал. А как тяжело было оторвать себя от неё сегодня утром! Ему бы зарыться в девушку, провести с ней сутки, а лучше несколько дней, не вылезая из постели и… Ну, ладно, ладно, всё, одёргивал себя Шагин. Вечером он к ней вернётся и останется на ночь. Ничего. Теперь у них всё правильно. Всё именно так, как должно быть. Как всякие нормальные, любящие родители, мать с отцом и бабушка, присоединившаяся к ним, переживали о том, что Игорь до сих пор не женат, но Шагина разговорами и намёками на эту тему не доставали и глупости всякие из разряда «когда уже, и пора бы, а давай познакомим» себе не позволяли. Только Муза Павловна могла высказаться на эту тему – и то не назидательно, а лишь с сожалением и беспокойством о его судьбе, не более. А ему вот как-то не надо было ничего этого – жены, детей. Шагин отлично себя чувствовал в том статусе, в котором пребывал. Его более чем устраивала уже упорядоченная и устроенная жизнь: много работы и одновременно серьёзной учёбы все эти годы, определённый стиль холостяцкой жизни – спорт, отличная, комфортная мужская квартира, в которой всё обустроено под него и под этот самый стиль, недолгие романы и просто лёгкий секс с женщинами. Ага. Как там бабушка Муза говорит? «Пока не встретил ту, от которой так шибанёт, что мозги-то на место и выстроит, и никого больше не захочешь». Он смотрел в окно и думал: ну вот его и шибануло, напророчила бабуля. И теперь привычный холостяцкий флёр и свобода, за которые он так трепетно держался, казались смешными и какими-то по-юношески наивными. Вот так – раз, и сместилось что-то в голове. «Ну и хорошо!» – подумалось ему. Просто он переходит в другое состояние и качество, в другую мужскую ипостась – матёрую, взрослую. Понятно, что просто так лежать и ничего не делать у Глаши при всём её желании не получилось бы ни за что, хоть как старайся. Это надо было на самом деле как-то уж очень сильно заболеть или пострадать физически, прямо вот «лежу, встать не могу – всем привет!». Поэтому для начала она позвонила заказчице и договорилась с той о переносе их встречи. Аглае не требовалось искать, чем заняться и как развлечь себя: как у каждого творческого человека, тем более прикладника, в арсенале имелось множество проектов, идей, набросков, отложенных на потом, на момент «когда будет время». Вот «время потом» и нашлось – Глаша взялась за эскизы, которые придумала, но не довела до ума, и за наброски некоторых интересных задумок и настолько погрузилась в это занятие, что провела за ним весь день, с небольшими перерывами на лёгкий перекус. А от приглашения Музы Павловны на обед отказалась, руководствуясь рассуждением, что это вообще уже ни в какие ворота не лезет, когда пожилая женщина готовит и кормит здоровую девицу – не больную же, подумаешь, горло, она даже не хрипит почти, говорит низким сиплым баском, но не хрипит же. И потом, Глаша испытывала смущение перед Музой Павловной, не зная, как себя с ней держать, после того как занималась горячим сексом с её внуком. При этом надеялась повторить это занятие и не могла предположить, как пожилая дама отреагирует на сей факт. Вот что-то подсказывало Глаше, что вряд ли легко и нейтрально, типа «балуйтесь, дети, как хотите, дело ваше». От размышлений на данную тему Аглаю отвлёк звонок объекта этих самых размышлений, ну тот, который ММ Шагин. – Привет, – бодро поздоровался Игорь, – как самочувствие? – Сиплю потихоньку, но неплохо, – ответила Глаша и спросила напрямую, не заморачиваясь лишней ерундой: – Я не помню, ты собирался сегодня приезжать или я что-то путаю? – Приехать очень хочу, но не получится, – жалующимся тоном разъяснил имеющийся расклад Шагин. – Завтра рано утром надо быть на производстве. А вот завтра вечером планирую быть и всё для этого сделаю. – Договорились, – улыбнулась ему Аглая, откуда-то точно зная, что он услышит её улыбку. – Давай расскажи мне, как твой день прошёл, а я послушаю твой эротичный сиплый голос, – посмеялся Шагин. И она рассказала про эскизы и про те задумки, которые «на потом», а теперь вот это «потом» настало и оказалось, что зря она откладывала, настолько интересные находки там есть. Они бы ещё говорили, но кто-то позвонил Игорю по другой линии, и пришлось, быстро попрощавшись, закончить разговор. Всю ночь Аглае снился Шагин, ходивший полуголым перед ней туда-сюда, красуясь то своей потрясающей попой, то кубиками пресса и читая наставления по основам безопасности жизнедеятельности. Проснулась с дурной головой и непонятно от чего разболевшимся и осипшим больше, чем вчера, горлом, недоумевая, почему вдруг так получилось. Провалялась весь день на диване, работая и прерываясь на звонки Лильки (сипела, что не может говорить) и родных-близких, которым так же пришлось сипеть, объясняя, что ужасно простыла. Ну а что она должна была им сказать? Что её душили, душили, да не додушили? Вот именно. Так что – болею, простыла, ай-ай-ай. Да, лечусь, полоскаю, пью, всё ок. И только поговорив с мамой, Глаша сообразила, что домой, в родовое гнездо ей ехать никак нельзя, пока горло полностью не заживёт и с него не сойдёт след, этот, как его… странгуляционный, вот-вот, этот самый гадский след-синяк. Маме с отцом и так досталось много тяжёлых переживаний, нервов и напряжения, когда они боролись с травмой дочери, стараясь поставить ту на ноги. Глаша потому и настояла, что хочет пожить самостоятельно, чтобы мама отошла от всех волнений и отдохнула, подлечила нервную систему. Правда, это Валерии Максимовне не удалось, поскольку папа вернулся в армию и отправился в зону боевых действий строить и восстанавливать разрушенное. Потому добавлять маме ещё каких бы то ни было поводов для волнений Аглая не собиралась. Значит, что? Значит, сидим на попе ровно, сами заботимся о своей безопасности, принимая для этого все положенные меры, и работаем. Два раза приходила Муза Павловна, приносила свою волшебную микстуру и отвар для горла, реально помогавшие и снявшие сильное сипение у Аглаи. Напомнила рекомендации доктора – лежать – и отказалась от гостеприимных предложений Глаши почаёвничать. Ну и ладно, говорить Аглае и на самом деле сегодня было болезненнее, чем вчера, и она погрузилась с головой в творчество. Разгребание идей и эскизов не требовало разговоров, способствуя таким образом выздоровлению. Она не заметила, как заснула. И дёрнулась всем телом от разбудившего её звонка в дверь, чуть не грохнув на пол ноутбук. Посмотрела на время – половина восьмого вечера. «Вот это я дала!» – подивилась Глаша. Поднялась и пошла в прихожую. В глазок посмотреть не забыла, а как же, про меры безопасности помним даже спросонок! А посмотрев, заторопилась открыть, распахнула дверь… и сразу же попала в объятья шагнувшего через порог муж– чины. – Я соскучился, – признался Шагин, прижимаясь щекой к Глашиным волосам и шумно втягивая в себя её запах. – Я тоже… – совсем тихо ответила она, боясь потревожить горло. – Лучше не стало? – спросил Игорь, чуть отстранившись и заглянув ей в лицо. – Нет, наверное, не хватает огня, – усмехнулась Аглая.