— Заболел, говоришь? — переспросил тот, что со шпагой. — Тогда надо выпить за здоровье старого джентльмена. Наш христианский долг — заботиться о недужных. Вам повезло, юный сэр, — до таверны «Чаша крови» отсюда рукой подать. Оглянуться не успеете, и будем там. — Да. — Я потянулся за кошельком. — Но батюшке так худо, что я должен спешить к нему, сэр. Прошу меня извинить, но не могли бы вы оказать нам честь и выпить за здоровье старика от моего имени, а также от имени моей сестры? Рассудив, что сейчас не время для полумер, я распустил завязки на кошельке и протянул его громилам. Тот, что без шпаги, взял кошелек и перевернул его, вытряхивая содержимое к себе на ладонь. В тихом отчаянии я наблюдал, как все мои деньги — в общей сложности почти тридцать шиллингов, такую сумму я не держал в руках уже много месяцев, — со звоном падают ему в руку. — Приятно иметь дело с таким щедрым джентльменом. — Мужчина со шпагой опустил оружие и убрал его в длинные ножны. Сорвав с головы засаленную шляпу, он поклонился Маргарет с осторожностью человека в легком подпитии. — Передайте мое почтение капитану Деревянная Нога, госпожа, — обратился он к Маргарет. Они расступились, оба прижавшись к стене. Нам с Маргарет пришлось идти между ними друг за другом. Когда я шел мимо мужчины с кинжалом, тот подставил мне подножку. Я споткнулся и чуть не упал. — Осторожнее, юный сэр, — прокричал он мне вслед. — Мостовая тут скользкая, как задница у шлюхи. Когда мы отошли на некоторое расстояние, Маргарет снова сжала мой локоть. — Слава богу, сэр, — прошептала она. — Могло быть намного хуже. Но они сегодня в благодушном настроении. — Маргарет невесело рассмеялась. — Вы правильно сделали, что отдали им кошелек. Моя рука дрожала, на лбу выступил пот, а Маргарет все вела меня через лабиринт улочек и дворов. Я почти сразу же запутался — единственным ориентиром оставалась река, иногда мелькавшая между домами. Мы вошли в маленький дворик, окруженный домами из крошащегося, покрытого пятнами копоти кирпича. На каменных плитах у нас под ногами лежал слой пепла. Мальчик лет четырех-пяти сидел на корточках в грязи и справлял нужду. На нем была одна рубашонка, ручки и ножки тонкие, будто куриные косточки. Не глядя на нас, малыш сложил ладони ковшиком, прося милостыню. — Вот наш дом, — произнесла Маргарет. — Нам в ту дверь. Она провела меня внутрь, и мы вошли в комнату на первом этаже площадью меньше шести квадратных футов. Единственное окошко было крошечным, вместо стекла к раме прибита тряпка. К моему огромному облегчению, я сразу разглядел в полутьме отца — он сидел на полу, прислонившись к стене. Рядом с ним расположился второй мужчина — ему отняли правую ногу ниже колена, и вместо нее он носил деревяшку. При моем появлении отец прищурился и устремил взгляд на меня. — Джеймс, где тебя носило? — капризным тоном поинтересовался он. — Тебе давно уже следовало прийти. Этого джентльмена зовут Сэмюэл. Мы с ним обсуждаем возможную природу Армагеддона, и наша беседа дала бы тебе много пищи для размышлений. — Все хорошо? — шепотом спросила Маргарет. — Кстати, о пище, — тем же недовольным тоном продолжил батюшка. — Должен заметить, я проголодался. — Пока тебя не было, никто не приходил, — ответил Сэм. — В Бараньем переулке мы повстречались со Скалой и капитаном Бойдом, — сказала Маргарет. — Господин Марвуд отдал им свой кошелек. — Досадно. Однако решение мудрое. Моряк устремил на меня пристальный взгляд. Постепенно мои глаза привыкали к полумраку. Я разглядел длинный кинжал без ножен, лежавший на полу рядом с мужчиной. С другой стороны я заметил выглядывавший из-под складок камзола пистолет, — видимо, он у хозяина всегда под рукой. Неподалеку стояла небольшая глиняная бутылка. — Спасибо, что были так добры к моему отцу, сэр. — А я благодарю вас за то, что вы были добры к моей жене. Я представлял себе мужа Маргарет этаким затравленным зверем и опустившимся пьяницей, во всем зависящим от жены. Но хотя Сэмюэл Уизердин действительно был калекой, да и спиртным наверняка злоупотреблял, этого человека язык не поворачивался назвать жалким. — Заберите его отсюда побыстрее, — обратился он ко мне. — Здесь не место для старика. Тем более для такого. Я спросил у отца: — Вы можете ходить, сэр? Батюшка удивленно взглянул на меня: — Разумеется. Скоро ужин? — Без поддержки — нет, — ответил мне Сэм. — Он то ли вывихнул, то ли растянул левую ногу. Но вместе с Маргарет вы уж как-нибудь доведете его до Флит-стрит, а там поблизости непременно найдется наемный экипаж или портшез. Я пойду с вами — на всякий случай. — Я не хочу уходить, — возмутился батюшка. — Наша дискуссия еще не окончена. И велите подать ужин. — Побеседуем в другой раз, сэр, — ответил Сэм, и его голос зазвучал намного мягче. — Если окажете мне любезность. Батюшка просиял: — Будем петь псалмы. — Да, сэр. Маргарет помогла мужу встать и дала ему костыль. Сэмюэл убрал пистолет в карман длинного камзола и сунул кинжал за пояс. Мы вышли из дома, Сэмюэл подпрыгивающей походкой следовал за нами. Он оказался на удивление проворен и даже с костылем быстро обогнал бы нас, если бы захотел. Даже не пытаясь облегчить нам задачу, уставший батюшка навалился и на Маргарет, и на меня и вскрикивал каждый раз, когда обо что-то задевал поврежденной ногой. А в конце процессии брел малыш и сосал пальцы, тщетно надеясь таким образом заглушить голод. Обратно к Флит-стрит мы пошли другим, коротким путем. Никто нас не останавливал, хотя взглядами провожали многие. Возможно, здешних обитателей сдерживало присутствие Сэма или по Эльзасу уже разнеслась молва, что мы сполна расплатились с громилами из Бараньего переулка. Впервые в жизни шум, доносившийся с Флит-стрит, прозвучал для меня слаще райской музыки. Волоча на себе батюшку, мы с Маргарет дотащились до угла. Сэмюэл держался позади, на безопасном расстоянии в тридцать ярдов от границы Эльзаса. Увидев знакомую улицу, старик оживился. Я прислонил его к стене и оставил под присмотром Маргарет. До Савоя отсюда недалеко, но я сомневался, что батюшка осилит этот короткий путь даже с нашей помощью. Я стал оглядываться по сторонам, высматривая свободный наемный экипаж или портшез. Чтобы расплатиться за поездку, придется выпрашивать у Ньюкомбов денег взаймы. А у меня за спиной отец вдруг разговорился. — Видите ли, милочка, Лондон ничем не лучше Гоморры, он наследник содомского Пятиградия, средоточие роскоши и греха, — объяснял батюшка Маргарет. — Том Ловетт был прав. Этому порочному месту недолго осталось. Господь разрушит его. Я стремительно обернулся: — Что вы сказали? Какой Том? Батюшка поглядел на меня слезящимися глазами: — Том Ловетт. Говорит, на этот раз огнем и серой дело не обойдется. Очень набожный человек, хоть и несколько грубоватый. — Не знал, что вы с ним знакомы, сэр. — Том — один из тех, кто спасся. В былые времена я иногда видел его на собраниях. Мы собирались на Уотлинг-стрит, в двух шагах от его дома на Боу-лейн. Том говорит, что нынешний король вернулся ненадолго. Рано или поздно Господь низвергнет его. Карл отправится той же дорогой, что и его отец, кровавый король. Я слышал слова отца, но не сразу осознал их смысл. — Вы хотите сказать, что встречали Тома Ловетта недавно? После Реставрации? Внимание батюшки отвлекли две ярко накрашенные продажные женщины, высматривавшие в толпе клиентов. — Недавно? Да, по чистой случайности. Я разве не говорил? — Отец указал на переулок, в котором Сэм ждал Маргарет. — Я встретил его там. — Сегодня? То есть вы видели его всего несколько часов назад? — Да, я ведь уже сказал. Ну почему ты сегодня такой тугодум? — Отец нахмурился, пытаясь ухватить воспоминание, подобно тени мелькнувшее в руинах его разума. — Из-за Тома Ловетта я и свалился в канаву. Мы с ним разговаривали, но совсем недолго. Я хотел идти за ним, но он толкнул меня, и я упал. Ума не приложу, почему он это сделал? Глава 33 Настало утро, а я все ломал голову над тем, как лучше поступить. Мой долг перед начальством был предельно ясен: я обязан доложить о том, что вчера в Эльзасе мой отец встретил Тома Ловетта, а они уж пускай сами решают, как распорядиться этими сведениями. Но сыновний долг велел мне обратное. Если расскажу все Уильямсону и Чиффинчу, они устроят батюшке допрос, пытаясь вытянуть из него как можно больше. Вполне возможно, они опять арестуют его по подозрению в сговоре с цареубийцей. А потом они прикажут прочесать весь Эльзас, рассчитывая напасть на след Томаса Ловетта, хотя я даже не представлял, как можно было бы вести там поиски незаметно. Я оставил батюшку в гостиной, строго-настрого велев до моего возвращения не сходить с места. На этот раз отец меня послушается хотя бы из-за того, что у него не было выбора: после вчерашнего приключения в Эльзасе старик хромал и ковылял лишь с большим трудом, опираясь на палку. Как я и думал, Маргарет стояла в переулке возле дома Ньюкомбов, ожидая, когда доставят продукты и все прочее, необходимое в хозяйстве. Я подумал, что разумнее будет встретиться с ней будто бы случайно: если выражу желание побеседовать с Маргарет, у госпожи Ньюкомб разыграется любопытство. К тому же сейчас хозяйка мной недовольна: вчера я занял у ее мужа фунт, чтобы хватило на первое время, ведь содержимое моего кошелька досталось Скале и капитану Бойду. Я отвел Маргарет в сторонку и дал ей два шиллинга, отчего она тут же залилась ярким румянцем и обрушила на меня поток незаслуженных благодарностей. — Кстати, не припоминаете, что вчера говорил мой батюшка, когда мы высматривали наемный экипаж? — спросил я. — Сказал, что Лондон — это Гоморра, сэр, и что Господь его разрушит. — Маргарет чуть улыбнулась. — Хотя по мне, так половина работы уже выполнена. — И?.. — поторопил я. Она запнулась и опустила взгляд: — И какие-то глупости про короля. Мы оба тут же стали оглядываться, проверяя, нет ли в переулке еще кого-нибудь. — У отца путаются мысли, — произнес я. — Он порой сам не знает, что говорит. Но он, случайно, не называл каких-нибудь имен? — Господин Марвуд упоминал, что про Гоморру ему сказал человек по имени Том. Фамилию я забыла.