Почтальон устало посмотрел на меня. — Почерк некрасивый, — как можно убедительнее произнес я. Учился ли я грамоте? Хм… Считать деньги научился в раннем детстве, читать меня заставили в приюте, оставляя следы от розог за каждый неприлежный урок. Ну, а писать мне не доводилось, и хоть вывести нужную букву я сумею, это явно не то, чем стоит гордиться. — Диктуйте, — со вздохом сказал он, прислоняя металлическое перо к бумаге. Медленно расплывалась чернильная клякса. — Возле часовой башни. Жду в три часа. — Как подписать? — Не нужно, получатель поймет. — По почерку? А мерзавец с юмором попался. Я натянуто улыбнулся ему и продиктовал адрес. — До утра или срочная? Я не сомневался, что он спрашивал без злого умысла. Вполне возможно, работник почты настолько устает, что не обращает внимания на текст, который пишет по просьбе клиентов. — Срочная. — За срочность доплата три денарума. Почтальон запаковал моё послание в металлический цилиндр, надел на него чехол из кожи и поместил в аппарат пневматической почты. Закрыл крышку, дернул за рычаг, из трубы послышался хлюпающий звук. — С вас четыре денарума. Я отсчитал положенную сумму, и окошко захлопнулось, едва успел убрать руку. Трубы пневмопочты проложены под землей. При помощи паровых машин и насосов создается необходимое давление воздуха, заставляющее капсулу перемещаться. Вскоре она достигнет станции, ближайшей к улице Изабель Нортон, а затем курьер доставит ее в дом номер два дробь четыре. Что ж, остается надеяться, что у Вудроу бессонница. До часовой башни, что стоит в центре Торговых Рядов, было недалеко. Последний раз я находился здесь в злополучную ночь, когда Илайн втянула меня в эту авантюру. До сих пор не простил себя за то, что интуиция промолчала, ведь гнильцой от того дела воняло за милю! Башня возвышалась над площадью, как грозящий перст. Она не давала забыть о быстротечности и важности времени. Белый циферблат с черными цифрами на фоне темно-серых туч. Обмотав шарфом голову и шею наподобие капюшона, я забился в угол у двери, прячась от ветра. До трех ждать долго, околею еще. А если Вудроу не придет вовсе, то, как дурак, вернусь во Двор Венаторов с неудачного свидания. Вилсон посмеялся бы, если б узнал. Холод не давал уснуть. Вскоре ноги окончательно затекли, а пальцы потеряли чувствительность, я решил, что не стану дожидаться трех ночи, чтобы уйти. Но когда моему терпению пришел конец, послышались шаги. Я спустился по лестнице, рассматривая приближающуюся фигуру. Он был в пальто, цилиндре, с тростью. На носу были очки, но темные стекла подняты, открывая глаза. — Идемте скорее, вы совсем продрогли, — сказал он вместо приветствия и торопливо пошел в обратном направлении. Улица Изабель Нортон была в другом конце района, но Вудроу вел меня задворками, и мы быстро приближались к его дому. Он жил в двухэтажном особняке, снимая несколько комнат. — Хозяйка милейшая женщина, — говорил он по дороге, — не задает лишних вопросов, всегда готовит вкусный завтрак и никогда не напоминает лишний раз об оплате. Хоть я и не задерживаюсь в этом вопросе. Люблю точность. Я не нашел, что ответить. Мне казалось, что мы встретились не затем, чтобы обсуждать вопросы аренды жилья в Асилуме. Мы вошли в дом и поднялись по лестнице на второй этаж. — Прошу, — толкнув дверь, Вудроу пропустил меня вперед. В комнате витал странный запах. Сероводород, горячая соль и какой-то ореховый аромат. На столе у стены расположилась череда химических приборов, пробирки разных форм и размеров в хаотичном порядке на подставках. К доске была прибита высохшая препарированная жаба. Рядом с ней — мертвая ворона с развернутым крылом. Судя по тому, что на кушетке было смято покрывало, Вудроу здесь спал, возможно даже сегодня. В шкафу полно книг и тетрадей. — Сейчас согреетесь, — он умостил чайник на примус и только затем снял пальто. — Вы очень… любезны. — Скорее, обеспокоен. Он налил в чашку из фляги и, заметив мой взгляд, с улыбкой пояснил: — Кальвадос. Не помешает. Как только мы вошли в дом, он поправил свои стекла, и теперь его глаза снова были спрятаны. На стене в рамочке висел дагеротип. Я невольно начал рассматривать детали. Немолодая женщина стояла на пороге того самого дома, где мы находились. — Это леди Тодд, хозяйка, — услышал я пояснения Вудроу. — Снимок сделан ее сыном накануне того дня, как он ушел добровольцем охранять колонии. Прошу вас. Обернувшись, я принял у него из рук чашку с блюдцем. От дымящегося кофе приятно пахло яблочным бренди. — Итак, — Вудроу сел на стул и пригласил меня расположиться на софе, — вы готовы взяться за дело? — Я готов вас выслушать. Думаю, вам известно, что последнее время я немного стеснен некоторыми обстоятельствами. — Мягко выражаясь, — усмехнулся Вудроу. Растрепав пятерней волосы и закинув ногу на ногу, он сказал, — все просто. То, что вы украли в замке, нужно изъять у конечного покупателя. Я озвучил важность этого только затем, чтобы объяснить серьезность моих намерений. Мне известны имена людей, которые могут хранить похищенные вещи, вам же достанется привычная роль. Только теперь вор должен будет вернуть похищенное, такой парадокс. — Но вы не хозяин, так что, по сути, это не возвращение, а повторное похищение. — Нет, не так, — он нахмурился, хоть выражение глаз было сокрыто темными стеклами. — Эти вещи получит настоящий владелец, тот, кто не допустит их неправильного использования. Я же выступаю… гарантом. — Посредником? — Как хотите. Кофе был вкусным. Кальвадос согревал горло, да и в груди становилось приятней. — И почему вы обратились ко мне? — Я уже говорил, что мне нужен лучший. Скажу честно, я сам пытался решить этот вопрос, но каждый раз сталкивался со всякого рода преградами. В моем распоряжении тренированное тело, аналитический ум, навыки ведения боя, но нет главного! Вашего опыта. При других обстоятельствах я бы с удовольствием забрал его у вас, — неожиданно теплая улыбка никак не сочеталась со странной, даже угрожающей фразой. — Вы нужны мне, Лоринг. — В Отстойнике есть и другие воры. Пусть не сразу, но кто-то из них непременно найдет нужную вам вещицу. Терять заработок я не хотел, но понять логику Вудроу пока не мог. Он не похож на дурака. Так зачем же осознанно выбирает того, кому тяжелее всех будет выполнить это задание? — Но мне не нужны попытки. Я хочу результат, — он глотнул из фляги и протянул ее мне, когда увидел, что чашка пуста. Подумав, я тоже отпил бренди. Едва ли он хочет меня споить, чтобы как-то воспользоваться моей невменяемостью, а я и впрямь сильно продрог, так что глоток-другой не помешает. — Как я понимаю, вы находитесь во Дворе Венаторов не то в качестве пленника, не то консультанта. Скорее, два в одном. Они вас прижали, да? Бывает, я имел с ними дело. Так вот, мой милейший друг, вы сейчас в самом выгодном положении из всех воров Асилума. Поскольку список людей, у которых может быть всё то, что мне нужно, вам хорошо знаком. Он протянул мне сложенный лист. Открыв его, я с удивлением пробежался глазами по перечню фамилий. Не может быть! — Да-да, вам не мерещится. — Это список членов «Прорыва», — я вернул ему лист бумаги. — Хотите сказать, что они как-то к этому причастны? Слишком много совпадений. Вокруг радикальных политиков сгущаются тучи. Неизвестный убийца, ловец, противники в парламенте. Это не может быть случайностью. Но в то же время, я пока не вижу никакой связи между всеми этими данными. Вудроу подался вперед, опираясь на колени: — Я вам со всей ответственностью заявляю, что эти люди купили и хранят у себя вещи, которые могут нанести непоправимый вред не только Патрии Магнум, но всему миру. — Звучит зловеще. — И вы не представляете насколько. Я могу лишь сказать, — он забрал у меня из руки флягу и, не касаясь губами горлышка, влил в себя немного бренди. — Я могу сказать, что все те войны, которые мы знавали прежде, останутся в далеком прошлом. Мир замер на краю пропасти. И от успеха нашей операции зависит то, рухнет он вниз или отойдет от обрыва. — Интересно получается, — я не видел смысла скрывать свои эмоции. Передо мной не холеный Вилсон, не ханжа Пилс и не благородная леди Коллинс. Ловец сам далеко не ангел, и пафосные речи ему не к лицу. — Выходит, я, по-вашему, спаситель рода человеческого? — Нет, что вы, — его мягкая улыбка обезоруживала. — Я. Я спаситель. А вы — мой инструмент, да и только. Мы смотрели друг на друга, и вдруг он рассмеялся. То ли напиток был слишком крепок, то ли его смех заразителен, но я поймал себя на том, что вовсю улыбаюсь. — К черту, Лоринг, какой спаситель?! Посмотрите на свою рожу! Или на мою. За это отлично платят. Он посерьезнел, расслабленно оперся на спинку стула и скрестил руки на груди: — Эти предметы очень важны. Мне известны последствия их неправильного использования. Мир действительно изменится, и это не пойдет на руку ни мне, ни вам. А сейчас мы можем славно заработать. К тому же, вам не придется слишком напрягаться. Мы же не зря встретились с вами в доме Чейза, значит, вас выпускают на прогулку, а? Дом Гилмуров я уже обыскал. Осталось совсем немного. — Сорок два имени. — Из них можно вычеркнуть новичков, оставив только костяк. Но зачем я вам это рассказываю? Вы же профессионал. Он открыл окно, достал из ящика тумбы шкатулку с сигарами и протянул мне. Я отрицательно покачал головой.